Анна находилась не в самом лучшем расположении духа. Девушка проснулась уже без настроения и какого-либо желания что-то делать. Такой желанный, а главное заслуженный, выходной помахал ей ручкой, ибо он будет потрачен на самое нелюбимое занятие в её жизни — выход в свет с Боссом своей родной семьи. В такие дни платье для неё выбирает мама, и это, естественно, не самые удобные наряды: Анна чувствует себя в них буквально голой, и кажется, что все так и пожирают её взглядом, чем вгоняют в уныние.
Единственное, что она сделала утром — это умылась. Голову мыть не было абсолютно никакого смысла: мастера по прическе всё равно выльют не один флакон лака на её длинные волосы. Хранитель надела чёрную юбку-карандаш ниже колена с завышенной талией и небольшим разрезом с правой стороны, который открывал колено, и серую свободную футболку с высоким горлом; в качестве акцента девушка выбрала шёлковый шарф белого цвета с абстрактным чёрным рисунком. По такому случаю нужно было обуть классические лодочки на шпильке, которые она просто ненавидела. Анна никогда не отказывалась от каблуков, но всегда выбирала толстый и устойчивый, чтобы и в пир, и в мир. Нехотя она обула чёрные лодочки с прозрачными вставками по бокам, взяла чёрный кожаный рюкзак и вышла из комнаты.
На кухне, как всегда, было оживлённо. На часах около десяти утра, а Луссурия уже всем приготовил завтрак и разнёс по комнатам, либо завернул с собой тем, кто рано утром ушёл на миссию. Тут же на диване сидела и Дана, рассматривая какие-то странные пласты желеобразного пластыря, чем-то похожего на искусственную кожу. По количеству разбросанных рядом с ней упаковок и по дергающемуся глазу девушки можно было сделать вывод, что та вот-вот всё разнесёт. Госпожа Лаур в очередной раз приложила холодный склизкий латекс к внутренней стороне предплечья; она пыталась приклеить это нечто к руке, но увы, как только рука оказалась перевёрнута, неподатливый материал со свистом шлёпнулся на журнальный столик, от чего Дана откинулась на спинку дивана со страдальческим вздохом и растрепала руками волосы, которые и так находились в творческом беспорядке.
— Бесит, — сквозь зубы процедила Дана. — Это пытка какая-то, честное слово. И кто вообще придумал это... Это непонятно что, мне сказали, что это быстрее, чем сидеть и замазывать тоналкой и корректорами шрамы, наклеил и готово, — возмущалась она, жестикулируя руками.
— Что за шум, а драки нет? — спросила Анна, войдя в комнату. Девушка кинула рюкзак рядом с дверью и прошла к барной стойке: на ней стоял термос с чаем и завтрак, что так любезно приготовил и упаковал Луссурия. — Спасибо, что положил мне всё с собой, — поблагодарила она хранителя.
— Да будет тебе, сегодня почти все похватали пакеты и ушли по делам, одна вот Даниэлла да Босс дома остались. Погоди ещё пару минут, сейчас будут тосты!
— Хоть десять, я не тороплюсь. А ты с чем уже мучаешься с самого утра? — подойдя ближе к девушке, спросила Анна. Она взяла в руки одну из упаковок со стола и покрутила в руках. — Это маскирующая кожа? Зачем тебе? — и бросила обратно.
— Встречаюсь сегодня с одним своим поставщиком, мужчина на редкость противный. Всегда встреча проходит в одном ресторане, где дресс-код не позволяет женщинам носить пиджак, перчатки выше кисти из плотного материала и платья с длинным рукавом. Вот и приходиться шрам свой маскировать, — ответила Дана.
— Я думала тебя не волнуют подобные вещи. Ну или надень блузку, делов то, — пожав плечами, сказала та.
— Легко сказать. Просто не люблю, когда смотрят на него, и обычно таким взглядом: мол, как так, такая красивая и молодая и такое уродство, а спросить не спросят. Но вот за спиной обсудят. Да и если бы я могла надеть блузку с длинным рукавом — ему элегантное чёрное платье, мать его, подавай!
— Помочь? — предложила Анна.
— Ты знаешь, как клеить это непонятно что? — изумилась девушка. — Хотя логично, что если предлагаешь, значит умеешь.
— Там уметь то нечего, сзади есть инструкция, — хранитель присела рядом и распечатала новую упаковку. Сперва она достала два меленьких запаянных пакетика. — Руку протяни, — скомандовала Анна, затем открыла первый пакетик и полностью протёрла предплечье.
— Так там ещё что-то помимо этого наклеить надо, — изумилась Дана.
— Да, но сначала — обезжирить. Потом протираешь специальным скрепляющим раствором, — она открыла второй пакетик и так же протёрла руку. — И ждём минут пять, пока не впитается и не станет немного липким.
— Ооооо, откуда такие познания? — прозвучал вопрос.
— Да было дело... Татуировки Милы маскировали, — слегка неуверенно ответила девушка.
Удивлению всех присутствующих на кухне не было предела, когда сам Занзас открыл дверь и спокойно вошёл в комнату. Мужчина был слегка помятым, волосы в беспорядке, привычных перьев и бусин не наблюдалось, белая рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами была помята, а рукава закатаны выше локтя. В такой час, как правило, Босс, либо ещё спит, либо уже спит после завтрака — знаем мы, какие у него завтраки. Да и спускается он крайне редко, обычно ближе к обеду, чтобы сходить в подвал и выбрать себе алкогольный перекус.
— Что привело тебя сюда? О, великий, — саркастично и ехидно спросила Дана.
— Не ты ли с утра вынесла мне мозг и сказала, чтобы я пришёл и поел нормально? — напомнил он ей и уселся за барную стойку.
— Чего желаете, Босс? Тосты, бекон, яйца? — поинтересовался Луссурия.
— Пофиг, — коротко бросил тот. — А ты к тому похотливому старичку собираешься? — не обернувшись, решил узнать Занзас.
— Ага, как только найду замену — тут же пристрелю, — ответила девушка.
— Рукой не шевели сейчас, буду клеить. Если появится складка или воздух попадёт, то будет выглядеть, словно у тебя кожа обвисает, — Анна взяла пласт, с одной стороны немного открепила плёнку и приложила к коже, почти впритык к началу шрама, затем медленно и постепенно, надавливая, отклеивала плёнки и приклеивала “кожный пластырь”. — Вот и всё, — победно произнесла она, полностью уложив пласт. — Теперь смотри, отклеиваем верхнюю плёнку, — уже более быстрым движением девушка отклеила её. — Проверяем стыки по бокам и протираем последней салфеткой. Приложи к участку своей кожи на пару минут, а потом просто всё протираешь, как обычно, — хранитель говорила и одновременно делала. — Ждём минуты три и всё — от своей кожи не отличить.
— И вправду, цвет меняет и становится более матовым. Реально лучше, чем сидеть и замазывать всё, а потом следить, чтобы ничего не отвалилось, — произнесла Дана.
— Анна, милая, всё готово! Вот твой завтрак — я положу в рюкзак, — просюсюкал Луссурия и протянул девушке рюкзак, уже с завтраком.
— Спасибо. Всё, чао, вернусь завтра утром, — попрощалась она и спокойно ушла, не забыв надеть рюкзак на правое плече.
— Луссурия, а куда это ваш хранитель ушёл? — подождав пару минут после ухода девушки, спросила Лаур. Она поднялась с места и подошла ближе к стойке. Дана скрестила кисти между собой и оперлась ими о спину Занзаса, немного подавшись вперёд.
— Она что-то говорила про семейную встречу или про сопровождение Босса на мероприятие, ну, её семьи. Скажу честно, вчера наше облачко было не в духе, когда получила сообщение, — ответил Лусс.
— Мм, ясненько. А ты что же? Может сходишь на приём? Там у чьей-то дочери день рождения справлять будут, да масштабненько так, не пропадать же приглашению. Может даже найдёшь себе кого, — положив подбородок ему на плечо, сказала девушка, от чего мужчина только усмехнулся.
Может показаться, что тут такого: просто сходить в салон красоты, чтобы из тебя сделали милую девочку, которая, как красивый цветок, будет находиться рядом со статным мужчиной. Но быть и играть такую роль — разные вещи. Ещё с детства Анне вбили в голову, что быть убийцей — это одно, а дочерью Босса — совсем другое. Быть сильной и независимой, но в тоже время хрупкой и нежной, словно самый редчайший фарфор высшего качества. Хрупкой снаружи и сильной внутри, с непоколебимой волей и острым стержнем. Она всегда была девушкой с характером, да вот только имелось одно “но”...
