Лилит оставила меня, исчезая в огненном вихре, а я остался сидеть за столом. Взгляд скользнул по букету сильно пахнущих цветов и в недоумении растекся. В комнате появился старый слуга.

— Зачем они здесь? — спросил я и увидел, как глаза мужчины округлились, но он тут же взял себя в руки.

— Вы просили, господин, — медленно произнес он и чуть склонил голову. — Унести?

Запах духов ударил в голову, смутно что-то будя в груди, какое-то беспокойство.

— Нет, оставьте, — произнес и вновь взор на цветы.

— Их приносить каждое утро, как вы и велели? — вновь вопрос, оставляющий мои чувства без ответа.

Я изумленно киваю, слуга исчезает, оставляя меня с ощущением упущенного.

В следующий день обхожу осмотром свои владения, за кои я ответственна. В голове четкий план — я знаю, что нравится Сэту, я знаю, как порадовать его, ублажить, я знаю, как сделать его счастливым. И я так ждала его этой ночью, да так и не дождалась…

Любимая высоченная шпилька, даже здесь не изменяю себе, строгий обтягивающий стройную фигуру костюм, волосы в пучке. Сегодня с утра я получила задание от господина устроить Вакханалию, произнесенное всё тем же равнодушным тоном, и едва ли он взглянул на меня. Это испытание? Я терялась в догадках. Остановилась перед высокими дверями, от волнения тяжело вздохнула и отсчитала про себя — раз, два, три… Огромная комната встретила четырьмя десятками внимательных глаз, в восхищении оглядывающих меня. Вижу мысли о том, что у них еще не было такой начальницы никогда. Льстит, но только на время.

— Виктория, — представляюсь и жду в ответ взаимности. Я открыта и хочу узнать тех, кто вместе со мной будет творить мистерии для моего любимого мужчины.

Они представляются по одному, а я уже вижу каждого из них и кто на что способен. Это мой дар, дар, который я приношу на алтарь блаженства Сатаны. Раздаю каждому отдельное задание, уже видя цельную картину того, что будет, зная, что ему понравится. Работа отдела кипит, когда я покидаю помещение. Мне еще столько предстоит устроить, но впереди у меня век и все ночи с моим господином.

Но время летело, а я всё также засыпала и просыпалась в пустой постели, днями работая как пчела, подгоняемая сроками, и творя чудо для своего господина, а по ночам выла в подушку, чтобы на утро вновь подняться и с улыбкой исполнять всё для идеальной картины предстоящего праздника хозяина ада.

Иногда он собирал своих верных приспешников и особо приближенных, среди которых была и я. Напрасно ловила его взгляд; он также равнодушно и холодно скользил по мне, как и по другим. И только свежий жасмин на его столе дарил мне надежду на то, что это какая-то игра, что он держит меня на расстоянии, томя ожиданием с какой-то целью.

Спасал только стаканчик глифта, который я иногда пропускала в компании язвительного, злого черта Геральда. Меня смешили его точные эпитеты, которые он давал порой рьяным и зарвавшимся демонам, стайкой увивавшимся около престола Сатаны, а ему нравилось, что я его слушаю. Это он ценил больше всего — мои свободные уши и закрытый рот. Однако благодаря ему я знала все сплетни в аду. А еще с ним безопасно, он единственный, кто не лез ко мне под юбку.

Вот и сейчас мы устало устроились в глубине библиотеки. Припрятанная среди верхних полок бутылка глифта и две рюмки. Плеск голубой жидкости, и я предвкушаю расслабиться после трудной недели.

— Как продвигается подготовка к симпозиуму? — спросил Геральд, опрокидывая в себя рюмочку.

Я рассмеялась и напомнила:

— Вакханалия.

— Какая чёрт разница, если Сэт там напьется и перетрахает всё, что движется. — Вновь налил и вновь выпил.

Его слова словно режут меня изнутри, заставляя душу повиснуть буквально на лоскутах.

— Чё замерла-то? Замерзла что ли? — спрашивает, и я на его глазах выпиваю, тянусь к бутылке, заполняя бокал вновь, потом снова… Его глаза округляются, и он ловит мою руку, вынуждая поставить емкость на стол. — Влюбилась… — не спрашивает, будто знает.

— Не я первая, не я последняя? — спрашиваю и чувствую, как алкоголь тает в моей крови, донося расслабление во все точки тела.

— Точно, — проговорил он цинично, снова задев чувствительные струнки внутри меня. — Работая в отделе договоров, такого навидался, что… Господину всё равно, как эти дурочки сходили с ума, совершая ошибку за ошибкой, нарушая условие контракта за условием.

Холодный внимательный взгляд демона скользнул по мне и он не предвзято произнес:

— Но таких, как ты, у него не было никогда. Пожалуй, только Лилит…

— Лилит? — переспросила я.

— Та, которая вечная устроительница его блаженства, та, которая пережила всех этих неумных, нетерпеливых бабёнок, самонадеянных распорядительниц, не знающих, что же на самом деле любит их господин, чего ему хочется, что могло бы порадовать его больше всего. Та, которая всегда брала бразды правления в свои руки, убеждая его, что лучше неё никого нет. Она мать его единственного дитя — Люцифера.

Я потрясенно смотрела на него, а он между тем продолжил:

— Вот кто твой настоящий враг, кто может вставлять палки в колеса. Победишь её и путь к сердцу господина будет открыт.

Загремели рюмки, мы чокнулись и вновь опрокинули в себя жгучий напиток демонов. Он еще рассказывал какие-то события, произошедшие за неделю, и это было настолько незначительно, что я едва слушала его. Потом демон задремал, пригретый близостью горящего камина, изрядным количеством выпитого и усталостью за неделю. Укрыв его пледом, я хотела было покинуть библиотеку, как вдруг услышала детский плач. Очень сильно удивившись, я пошла на звук; не могла оставить нуждающегося ребенка, так горько плачущего и явно находящегося если не в беде, то точно в затрудненном положении.

Я вышла к источнику звука и очень вовремя. Женщина держала маленького, лет шести, черноволосого смуглого мальчика за шкирку, как кого-то щенка, нависая над его съежившейся сгорбленной фигуркой грозной громадой и уже занеся руку для очередного удара. Не помня себя, подбежала к ней и, выхватив из её рук дитя, быстро спрятала того себе за спину.

Её глаза злобно оглядели меня и она прошипела, словно тысячи змей:

— Не вмешивайся в воспитание моего сына Люцифера, подстилка Сатаны.

Она вновь дернулась к мальчику, а я сильнее завела его дрожащее тело себе за спину, слыша слабеющий шепот:

— Только не отдавайте меня ей.

— Не отдам, — произнесла я больше для этой фурии, чем для себя. Я поняла, кто передо мной, но не оробела.

— Будешь иметь дело со мной, — угрожающе и гневно.

— Какое дело? — Густой голос наполнил мои легкие и я, развернувшись, упала на колени, видя, как то же самое сделали Лилит и Люцифер.

Моё тело затрепетало от его близкого присутствия — мята и цитрус обдали меня беспощадной памятью.

— Поднимитесь, — произносит и внимательно оглядывает всех. И вновь вопрос: — Что здесь происходит?

Легкое шуршание юбок и мы встаем одновременно.

— Она бьет твоего сына, мой господин, — произносит ложь и глазом не моргнув Лилит.

Я открыла было рот и увидела его прищуренные от такого сильного гнева глаза, что вновь закрыла его; он не поверит ни единому слову, сказанному мною.

— Это не так, отец, мой господин, — звонкий голос мальчика раздался как моё спасение, — мать ударила меня.

— Это не правда! — вскрикивает женщина, тем самым выдавая себя.

— Ты идешь со мной, Лилит, — произносит тот вдруг опустошенным голосом, в котором чувствуется вселенское разочарование.

— Но я этого не делала, это всё эта девка. — Её рука презрительно взметнулась в мою сторону.

— Для чего бы, дорогая, сыну выставлять злодейкой родную, горячо любящую его мать? — Железный аргумент и Лилит примолкла, собираясь следовать за ним.

Его взор обращается ко мне, а я пытаюсь понять знакомый моему сердцу отклик в его глазах на меня и, не находя, сникаю, но он просит:

— Отведите мальчика в свои покои… — Силится вспомнить моё имя, еще больше ввергая меня в черное отчаяние.