Вновь входит, но грубо, резко, быстро, словно бы наказывая за мою оплошность. Я замираю, боясь даже пошевелиться. Ощущаю, что теряюсь в чувстве наполненности и сладком удовольствии. Мои ладони крепче хватают столешницу, чувствую, как сжимаю его член внутри всё сильнее, узел желания развязывается во мне. Он хрипит и резко поднимает меня, притягивая к себе. Его горячие влажные губы скользят по затылку и шее, чуть втягивая и покусывая кожу, а я, закончив, трепещу в его руках, чувствую, как он, сильно сжимая мою грудь, взрывается во мне мощной разрядкой, пульсируя, влажным лбом прислоняясь к моей спине и восстанавливая дыхание.

Разворот и он впивается в мои губы поцелуем неожиданным и настолько отчаянным, что я задыхаюсь от его чувств, которые буквально осязаемы. Страх. Чего он боится? Сильный, Хозяин, Господин…

Отрываемся друг от друга с трудом и приводим свою одежду в порядок.

— И? — спрашиваю я и непонимающе смотрю на него.

Он лукаво улыбается и показывает на договор, в котором красным пламенем горят наши подписи. Моё разочарованное лицо приводит Сэта в неописуемое веселье.

— Ты думала про кровь? — Он хохочет и притягивает меня в свои объятия. — Но ведь так приятнее…

— Определенно, — проговариваю, а сама прислушиваюсь к изменениям в своем теле.

Вновь ухмылка, словно видит, о чем я думаю прямо сейчас.

— Обернись, — проговаривает с легким смешком.

Я двинула головой и немного отшатнулась под тяжестью черных перистых крыльев, громадой нависающих надо мной. Внизу что-то щелкнуло; хвост затейливо сплелся, а потом и вовсе повис дугой, реагируя на мои движения и мысли, а моя рука неосознанно потянулась к голове, нащупав маленькие изящные рожки.

— Это навсегда со мной? — проговорила я, вынырнув из его объятий, и подбежала к зеркалу, рассматривая новую себя.

Он медленно и немного задумчиво подошел ко мне.

— Принимаешь свою теперешнюю сущность? — спросил он, обнимая меня за талию.

— А Ваша? — Медленно, задумчиво, видя, как его брови сводятся к переносице.

Постепенно человеческий облик Сэта затерялся, и в отражении зеркального стекла я увидела монстра, самого настоящего Сатану, ужасного, сеющего страх и смерть, опустошение и грех.

— Принимаешь меня? — Его голос тверд, он в ожидании. Я не дрожу и не сомневаюсь. Он видит меня, как открытую книгу.

— Да, — Открыто и просто. Я выбрала сторону, понимая и осознавая, что меня ждет, проведя неделю в ошеломляющей страсти, выбрав свою судьбу.

Его и мой настоящие образы растаяли, оставив просто мужчину и женщину.

— И еще немаловажный пункт, — проговорил он, разворачивая меня к себе, приподнимая голову за подбородок и следя за тем, как я замерла: — Я даю тебе полную свободу уйти, если тебя что-то не устроит, не устраивая сцен и не выясняя отношений, в любое время. Я не буду искать и преследовать.

Мне стало настолько печально, что глаза наполнились слезами. Он отвел свой взор, давая мне время прийти в себя.

— Готова? — спросил Сэт.

Я кивнула и почувствовала, как комната исчезает и дневной свет вместе с ней. Я словно ослепла, ощущая только его уверенную руку, сжимающую мою ладонь. Свист ухающей вниз темноты, ноги, не имеющие под собой опоры, крылья сзади, умею и не умею управлять ими, но чувствую поддержку рядом. Остановка, тьма постепенно рассеивается, но свет все равно сильно приглушен. Огромная зала с рядами невообразимо объемных ротонд, высотой упирающихся в клубящиеся темно-свинцовые облака. Мой взгляд вперед и я вижу трон. Мы подходим ближе — трон оживает, словно он движется, приглядываюсь, живыми змеями. Страха нет, любопытство и только движет мною. Я протягиваю руку. Змеи, извиваясь, сплетаются и обволакивают ладонь, языком исследуя мою кожу. Также резко отступают.

— Приняли. — Улыбнулся Сатана и уверенно взял меня под руку.

Длинные коридоры, мрачные тени, шепот не раскаявшихся грешников из-за углов. Страх норовит заползти за ворот, проникнуть под кожу, ворошить волосы на затылке. Но теплая ладонь Сэта все также поддерживает. Он останавливает меня перед высокими дверями и разворачивает к себе, властно приподнимая голову за подбородок.

— Самые роскошные покои для самой роскошной дьяволицы. — Густой голос упал до хриплого шепота, рубиновые глаза блеснули желанием. Потом он указал взглядом на еще более массивные двери, находящиеся в трех шагах от моих. — А там мои.

— Да, Сэт. — Мысли начинают вожделенно путаться от того, что его сознание рисует обо мне. Потом словно опомнилась. — Господин, вы будете рядом.

Он удовлетворенно улыбнулся и с некоторым сожалением оторвался от меня, всё также со жгучей похотью оглядывая моё тело. Его рука толкнула двери и я оказалась в своих покоях, поразивших меня невообразимой красотой и изяществом. Здесь было устроено всё так, как хотела. Я обернулась; двери медленно закрылись, скрывая от меня Сатану и его горящий взгляд, устремленный в самое мое нутро.

Мои покои встретили меня прохладой. Всё как я любил. Смешно, ведь по канону должен желать вокруг себя плавящуюся магму. Я улыбнулся, всё еще чувствуя её ладони на моих плечах, губы на коже, трепещущую плоть…

Только подумал об энергии Вики, как услышал стук в дверь. Вошел слуга. Он низко поклонился и застыл, ожидая моих распоряжений.

— Прошу каждое утро оставлять на моем столе свежий букет из жасмина. — Я улыбнулся, слуга поклонился и исчез, а на краю стола оказалась изящная ваза со свежими бело-желтоватыми цветами.

Моя довольная улыбка, и запах её энергии наполнил меня желанием и пульсацией в чреслах. Я вновь желал её. Огненная вспышка и перед моим взором, взрываясь от ярости, возникла Лилит.

— Неделя Вакханалии, лучшие девушки, лучший антураж, лучшая… — твердила дьяволица.

— Ты стараешься для себя, Лилит, или для меня? — Прямой вопрос был задан и он застал женщину врасплох.

— Я… я… — Заикается, но всё же твердо произносит, обозначая свою ревность: — Вы провели неделю с нею, — презрительно указывает на дверь, — без условий, вне рамок Вакханалий, как простой… — Она подбирала слово и её глаза смотрели на меня злобно.

— Как простой счастливый земной мужчина? — договорил я, не сводя с неё своего внимательного взора, с женщины, которую я когда-то любил.

— Вы сделали её особо приближенной, она теперь будет устраивать ваше блаженство, её покои самые близкие к вам… — Женщина свирепеет всё больше, теряя свой земной притягательный облик, облачаясь в личину демоницы, становясь темной, как ночь, по телу пробегает огонь то тут, то там, грозясь спалить её. Вдруг тихо проговаривает она: — Кто теперь я для вас?

— Ты — мать моего сына Люцифера, — произношу четко, без возражений, а внутри закипает гнев; она начинает выходить за границы. — Прошу, займись ребенком, а не ищи меня в пространстве и времени, не преследуй. Мне надоело, что ты путаешь свою работу и нашу жизнь. Я не давал тебе надежд и не питал твое эго.

— Она как Ева. Вспомни, также предаст, также… — Лезет она в прошлое, выворачивая душу.

— Она не Ева. Я сделал её демоном, распорядительницей Вакханалий, и она ничем не отличается от других. Если её чувства выйдут за пределы работы, с ней будет тоже самое, что и со всеми остальными. — Я зло прищурил глаза; дьяволица имела власть надо мной.

— Докажи, — злобный шепот. Её ненависть змеями подползла ко мне.

Лилит улыбалась, а я позволил её яду проникнуть в моё тело, яду, который стирал память о чувствах к Вики, стирал особое отношение к бывшей земной девушке, память о неделе действительного блаженства, когда мне не нужно было бессчетное количество женщин, когда я был с одной и не мог ею насытиться, открывая всё новые грани, коих в ней бездна, того, чего я ждал… вечность. Лилит предусмотрела всё… всё, кроме одной детали, которая и привела меня к мысли об уникальности Вики — особому её запаху, запаху, который не стереть из меня ничем… Из моей души и памяти пропало всё, кроме условий стандартного контракта, не помня его особенностей по отношению к новоиспеченной дьяволице, и этого аромата.