И лорд Блэкберн – Рэнсом – охотно пошел под венец. Если бы она сама не видела тогда ужас в его глазах, она бы подумала, что он участвовал в этом бесчестном заговоре.

Черт бы их побрал. Именно в тот день, почти в тот самый момент, когда она снова решила жить ради своего искусства, искать счастья за границей, эти коварные женщины направили на ее голову это наказание, чтобы покорить ее.

Джейн посмотрела в зеркало в своей новой спальне и увидела там полуодетую женщину.

И он покорял ее все время. Неоднократно и очень энергично. Она сопротивлялась, как только могла. Не обращала на него внимания. Делала вид, что находится где-то в другом месте. Даже тихо читала стихотворения.

Она не побеждала. Ни разу. Используя свое обаяние, нежность и потрясающее знание ее тела, Рэнсом против ее воли вызывал в ней наслаждение. С каждым разом ее обида на него уменьшалась. Каждый раз она отвечала ему.

Но ему этого было мало. Он знал, что ее разум закрыт для него, и хотел держать ее всю целиком в своих объятиях.

– Миледи.

Джейн не обратила внимания.

– Леди Блэкберн, – чуть строже сказала пожилая служанка. Джейн вздрогнула и поняла, что ее зовут. Отвернувшись от зеркала, она разглядывала принесенное Мойрой платье.

– Вы наденете платье из золотого канифаса? Джейн слегка пожала плечами.

– Как хотите.

– Да, золотой канифас. – Блэкберн стоял, прислонившись к дверному косяку, и дерзко улыбался ей.

Что он здесь делает, такой непринужденный и такой – по сравнению с ней – официальный, в строгом черно-белом костюме? Он всегда смущает ее своим собственническим видом и внимательным взглядом.

– Золотой цвет придает твоей коже теплый оттенок, и сегодня ты будешь красивой как никогда. Сьюзен оскорбится, если ты оденешь что-то другое.

Она продолжала стесняться того, что была полуодетой.

– Я не одета, милорд.

– Вижу. – Его глаза поиграли со шнуровкой на ее сорочке, скользнули по плечам, по ровной линии нижних юбок и пощекотали одетые в чулки ноги. – Не одета самым восхитительным образом.

– Если вы выйдете, мне удастся закончить.

– Моя дорогая леди Блэкберн, нет никакой необходимости в том, чтобы я выходил. Мы женаты, помнишь?

Он был очарователен.

Но очарование не было той чертой, которой она доверяла в Рэнсоме Квинси, маркизу Блэкберну.

– Едва ли я могу забыть.

– Однако это не то, о чем ты думаешь.

– О чем же я думаю?

– Ты воображаешь, что я ненасытный распутник, который врывается в твою спальню, потому что всегда страстно жаждет тебя.

Мойра захихикала.

Джейн издала негромкий возглас.

– Но это только наполовину правда.

– А вторая половина?

– Я пришел помочь тебе, потому что, хотя твой наряд безупречен, ты обязательно споткнешься о подводные камни, которыми усеяна жизнь в свете.

По ее телу пробежали мурашки, когда она увидела его в зеркале. У нее вновь возникло это неприятное ощущение, что он преследует ее, даже если продолжает стоять в дверях. Почему? Он уже поймал ее в ловушку, запер со всех сторон.

– Я просто потрясена твоим благородством.

– Надеюсь, – он притворно-устало вздохнул. – Это необходимые жертвы.

Джейн не ответила на его поддразнивание. Она отказывалась даже замечать его.

– Это так похоже на леди Гудридж – превратить запланированный чай в свадебный прием. – И выражает ее одобрение их поспешной свадьбы.

– Будет тьма народу. – Улыбка играла на губах Блэкберна, когда он шел к ней. – Все в свете хотят увидеть, действительно ли я сражен мисс Джейн Хиггенботем.

Стоя за любимой, Рэнсом наклонился и слегка коснулся губами ее затылка.

– И я покажу свое полное обожание.

Мойра переминалась с ноги на ногу, не зная, уйти или остаться. За последнюю неделю она сталкивалась с этой дилеммой множество раз.

– Я постараюсь, чтобы мы не опоздали, – сказала Джейн. Его руки нежно сжали ее плечи.

– Опять.

Жар прошел от сосков до лба, и он с удовольствием наблюдал, как она краснеет.

Но Джейн довольно колко ответила:

– Да. Если мы придем позже и уйдем раньше, наш позор никогда полностью не забудется.

Блэкберн вздрогнул. Его пальцы напряглись, а улыбка стала маской.

– Какой позор?

– Они застали нас в моей студии две недели назад, милорд, и мы поженились неделей позже. Это последний скандал в длинной череде скандалов с нашим участием, не так ли?

– О, – он расслабился, успокаиваясь так быстро, что она могла бы это и предвидеть, щелчком пальцев отогнал призрак позора и сказал:

– Ты теперь Квинси. Мнение света не должно тебя беспокоить.

В его речи слышалось откровенное презрение, но Джейн слишком хорошо изучила его, чтобы не заметить, что ему что-то мешает. Не страсть, а какое-то другое чувство, которое заставляет его так улыбаться, – и которое касается ее.

Выскальзывая из его рук, Джейн повернулась, чтобы видеть его лицо.

– Почему ты выглядел таким озадаченным, когда я упомянула о скандале?

– Разве? – Он посмотрел в зеркало и поправил галстук. – Могу тебя уверить, что я уже привык к скандалам. – Он улыбнулся ей, чтобы смягчить колкость. – Но нам нужно поторопиться.

– А я думала, что мы Квинси, и нас не должны беспокоить такие мелочи.

– Правильно, но мы должны беспокоиться о Сьюзен. Она не сможет спокойно воспринять наше опоздание. – Блэкберн щелкнул пальцами, подзывая служанку.

Мойра принесла платье и хотела одевать Джейн прямо перед Блэкберном, но Джейн спряталась за ширму.

– И нам нужно сопровождать Адорну в течение сезона, – голос Блэкберна звучал совсем близко, словно он не мог допустить, чтобы их разделяла даже тонкая перегородка.

Адорна была очень взволнована по поводу замужества тетушки и предпочла остаться в доме Тарлинов на время короткого четырехдневного медового месяца Джейн и Рэнсома в Турбийо-не. Но Джейн не могла оставить свою племянницу у Тарлинов насовсем, к тому же, став леди Блэкберн, она приобрела определенное влияние в свете и могла оказать протекцию девушке. Мойра надела ей платье на голову, и Джейн поспешно натянула его.

– Ты ведь не возражаешь против Адорны?

– Абсолютно. Она очаровательная девушка, но мы не можем заставлять ее ждать. – Блэкберн зашел за ширму. – Она, возможно, уже решила действовать самостоятельно.

Джейн смотрела на Рэнсома, придерживая ожерелье, пока Мойра застегивала замок.

– Она этого не сделает.

– Ну разумеется, нет. – На его лице появилось веселое выражение. – С тех пор, как она переехала сюда, я просто поражен ее здравым смыслом.

Адорна стала жить с ними три дня назад.

Она, как всегда, создавала вокруг себя сплошные неприятности.

И, как всегда, делала это не нарочно. Однако после свадьбы ее тети и маркиза Блэкберна она стала еще более завидной невестой, и ее блестящий успех в свете действовал даже на самых критически настроенных мамаш. Количество джентльменов, приезжающих проведать Адорну утром, удвоилось, толпа вокруг нее на балах была такая плотная, что невозможно было протиснуться, и Джейн видела выражение отчаянной слепой страсти на лицах некоторых поклонников племянницы. Джейн боялась еще одной попытки похищения.

Или чего-то похуже, потому что Адорна стала очень задумчивой и тихой, словно все время напряженно о чем-то размышляла – очень необычное для нее состояние.

– Я почти готова, – сказала Джейн.

Когда Блэкберн, держа супругу под руку, спускался под руку по лестнице, он посмотрел на дверь кабинета.

– Что он так поздно здесь делает?

Мсье Шассер стоял у выхода, сжав кулаки и опустив голову.

– Не знаю.

Когда они подошли к дверям, Джейн сказала:

– У вас какие-то проблемы, мсье? Учитель французского резко поднял голову.

– Леди Блэкберн. А... нет. Я просто пришел убедиться, что мадемуазель выучила свою французскую фразу.

– Какое усердие. – Блэкберн откровенно насмехался. – И как?

Тонкие улыбающиеся губы мсье Шассера слегка скривились от разочарования.