От меня зависело слишком многое, потому нервозность Берга не стала сюрпризом. Наверняка всем — и мне особенно — было бы легче, отвечай за командование он, но выбора нам не дали.

— Нужно встать в круг? — неуверенно спросил Хольм, когда мы тесной кучкой замерли перед обложенным камнями выжженным клочком земли.

Неестественно черной даже на фоне остального сумрачного мира Тьмы. Земли подвижной, будто живой. Будто это и не земля вовсе, а кипящая смола или гнездо копошащихся насекомых.

— Да, — ответила я, не двигаясь с места.

Парни без лишних слов выстроили круг. Леннарт встал справа от меня, Монсон — слева, а Берг и Хольм — напротив.

Пятно оказалось достаточно большим, чтобы мы, вытянув руки, не могли друг друга коснуться, но на полигоне я передавала напарнику плетение с куда большего расстояния.

— Как и договаривались, — начала я, — я выстраиваю схему слой за слоем и передаю каждому из вас по очереди. Когда плетение будет готово, я… приманиваю Тьму.

— Приманиваешь? — Леннарт нахмурился.

— Ничего сложного, — отмахнулась я, пряча взгляд. — Источник вскрыт, через него Тьма связана с другой стороной, но уйти не может. Она как вода, которая продолжает выливаться из перевернутой бутылки. Моя задача загнать воду обратно, а ваша — заткнуть пробку.

— Ударить по порталу плетением, — перевел Монсон.

— Да. И… Виктор, — я коротко глянула на Леннарта и снова уставилась перед собой, — возможно, бить придется тебе. Мы все напитаем схему силой, но неизвестно, сколько ее останется, когда Тьма уйдет. Твоя магия от нее не зависит, так что если никто из нас не сможет…

— Понял, — перебил он. — То есть ничего не понял, но с простым ударом справлюсь.

— Хорошо. — Я посмотрела на всех по очереди и кивнула: — Тогда…

И мир перевернулся.

Я вскрикнула от пронзившей ногу боли, попыталась ухватиться руками за землю, которая отчего-то оказалась над головой, но только зачерпнула горсть пыли да обломала ногти. Меня уносило куда-то вдаль, вверх или вниз — неясно. Трясло нещадно, а пострадавшую ногу словно объял огонь.

— Кая!

Леннарт кричал где-то совсем близко.

Я повертела головой, пытаясь его найти, но все вокруг заволокло… чернью. За годы здесь я встречала не одну тварь и побывала в их хватке, так что ощущения узнала легко. Безликий дым окружил меня плотным коконом, выросшая из мглы лапа держала меня за ногу точно шкодливого щенка за шкирку, и вгоняла ядовитые когти все глубже в плоть, и где-то в этом мраке мерцали неестественно белые клыки.

На один жуткий миг я снова очутилась в прошлом: будто и не выбиралась из Тьмы, а все эти недели в институте были лишь сном, глупым видением, несбыточной мечтой. Затем разум прояснился, и я наконец выпустила силу.

Плести удавалось с трудом, боль ползла все дальше, глубже, но особо сложных схем и не требовалось. Чернь питалась магией, значит, надо было создать наживку. Обманку, которая только на вид чистая энергия, а на самом деле в нужный момент разорвет тварь на куски. Я не сомневалась, что справлюсь, несмотря на потраченные на панику мгновения, только меня опередили: монстр не успел даже принюхаться к наживке, как вдруг взвизгнул, подтверждая, что где-то в этой черноте есть подобие голосовых связок, и развеялся.

Я рухнула на землю, почти не почувствовав боли от удара, и тут же была подхвачена бледным Леннартом. За его спиной медленно таяли в воздухе клочки еще нескольких тварей, убитых тьмагами.

— Кая… твоя нога…

Он судорожно срывал с меня остатки штанины, под которой чернели вздувшиеся вены. Они оплетали голень и исчезали под неровным краем ткани, но хоть уже не горели огнем. На самом деле выглядело не сильно страшно — я будто просто запуталась в водорослях, — да и переживать особо не стоило. Во мне бурлило столько силы, что яд давно был обезврежен, а чернота пройдет сама, пусть и не сразу.

— Не траться, — выдавила я, когда Леннарт попытался прощупать меня магией с явным намерением поиграть в целителя. — Я это проходила. Не опасно.

— Но…

— Нам еще схему напитывать. Лучше встать помоги.

Он зыркнул недовольно, но послушался, только по дороге обратно к Источнику все косился вниз, будто ждал, что нога отвалится. Я же храбрилась и старалась не хромать, хотя к концу пути обливалась потом — тварь успела оттащить меня довольно далеко.

— Я их не почувствовал, — пробормотал Монсон, занимая свое место в круге.

— И я, — поддакнул Хольм.

Берг кивнул.

Я тоже не почувствовала, а значит, вскоре могли пожаловать новые гости, потому я даже не стала спрашивать, все ли готовы — просто начала плести.

Первый слой, самый простой, но и самый важный, фактически фундамент всей схемы, я передала Леннарту. Ему предстояло не только удерживать всю эту конструкцию, если мы выйдем из строя, но и нанести решающий удар. Вторая часть с семью ключевыми узлами, блокирующими для Тьмы пути к отступлению, досталась Бергу. А Хольм и Монсон вливали энергию в слои, закрывающие портал. В моих же руках остался самый маленький участок плетения — всего три узла и несколько нитей, которые не давали рисунку рассыпаться.

Вскоре над Источником зависла призрачная схема — иллюзия, прямо как на школьном уроке, чтобы все видели общую картину, и в случае прорехи хоть кто-то успел ее залатать.

Если кто и хотел это прокомментировать, сил на разговоры ни у кого не осталось.

Я в последний раз изогнула кисть, завершая плетение, посмотрела на замкнувшуюся и засиявшую ярче схему и прикрыла глаза.

Сотни… нет, тысячи раз я мысленно повторяла весь процесс и неизменно страдала от чувства невосполнимой потери, но на самом деле это оказалось крайне просто и безболезненно. Отпустить.

Представить большой тяжелый камень — это моя магия. Дар Тьмы. А привязанная к нему разноцветная нить — наша с нею связь, прочная, неразрывная, так что если бросить камень в колодец, Тьма потянется следом, будет падать и падать вниз, пока не исчезнет.

И я с такой легкость зашвырнула камень в центр Источника, что сама себе удивилась.

Плохо было потом.

Когда нить словно стала стальной и прошила меня насквозь. Когда с каждым сантиметром она все утолщалась, принимая в себя новые волокна, и разрывала мое тело изнутри. Когда меня захлестнуло чернильной жижей, залило глаза и глотку, и Тьма впервые стала по-настоящему темной. Непроглядной.

Я не знала, жива ли еще и по-прежнему ли направляю силу, куда нужно, просто надеялась, что нить будет и дальше тянуться за камнем. В какой-то момент показалось, что я и сама провалилась следом, что этот мрак — и есть другой мир, и вскоре я научусь заново дышать, дышать темнотой, стану чернью, а может, я и правда там побывала.

Я не почувствовала, как выпустила свою часть плетения — ее подхватил Берг. И разумеется, не увидела, как невыносимый и прекрасный Виктор Леннарт ударил нашей общей магией по порталу. Потом он рассказал, что не знал, когда нужно бить, ведь Тьма все не рассеивалась и не рассеивалась, но вскоре мы вчетвером рухнули наземь, и у него не осталось выбора.

Источник закрылся с оглушительным грохотом, подняв в небо столп пыли.

А когда она улеглась, над измученной Отерской Пустошью впервые за долгие годы воссияло солнце.

40

— Хорошо. Допустим, очнулись вы благодаря оберегу. Почему же не попытались разбудить остальных? Вашего мастера? Военных?

— Я не знала, чем их усыпили, боялась сделать хуже.

— Усыпили? Или усыпил? По общим заявлениям Лукас Лайне действовал один.

— Верно.

— И сразу же проник под купол. Тоже один.

— Да. Он так уже делал. В своем первом патруле.

— Поверьте, это нам известно. А вот что хотелось бы узнать, так это как во Тьме оказались лично вы?

— Тьмаги решили отправить за ним небольшую группу, и я тоже пошла.

— Зачем? Простите за откровенность, тэри Валборг, но ваши способности более чем посредственные. Чем вы могли им помочь?

— Никто не знал, как повлияет на ребят Тьма, насколько их ослабит. На меня же она совсем не действовала, и во время недавней проверки в институте мне удалось управлять сразу тремя потоками, как раз Берга, Хольма и Монсона. Потому и выбрали нас четверых. Спросите мэтра…