– Рыжая, ты такая сладкая, – простонал черноглазый. Дальше девушка лишилась разума совсем. Лишь одна мысль пульсировала в мозгу: «Отдаться ему здесь и сейчас». Девушка позволила мужчине войти  в нее. После первого же  сильного толчка, осознала свою ошибку.

– Не надо, пожалуйста, я замужем, – закричала еле слышно Ксено, не то что с сопротивлением, а с удовольствием подмахивая Тарантулу. Кусая  за шею, ласкала его бархатную кожу языком и просила еще и еще. Их языки сплелись в брачный  змеиный союз. Так глубоко не проникал еще ни один язык. В жизни Лизки это было впервые.

– Я  так рад, что тебя к нам прислали, – шептал Тарантул, целуя  опухшие от бесчисленных поцелуев губы девушки. Его движения становились все более интенсивными. Он пронзал Ксено насквозь. Девушка стонала, царапая спину Тарантулу. После  парень  дернулся в последний раз  и замер, лежа на Ксено. Рыжая, погладила его волосы. Нежно подняла лицо парня.

Теперь на нее смотрели глаза мужа. Злые зеленые глаза: – Ты мне изменила, стерва. Стоило только тебя отпустить, и ты уже подмахиваешь другим мужикам.

– Мишаня, прости, пожалуйста, – Ксено пыталась выбраться из-под  тяжелого бетонного  тела, лежащего на ней.

В этот момент Михаил сильно сжал ее бедра и начал быстро двигаться. Ксено рыпнулась пару раз и заткнулась, поймав волну кайфа, окатившего ее от мозга до низа живота. Она застонала и задвигалась в такт с мужем. Зеленые глаза смотрели с ненавистью, болью, ревностью и вожделением. Ксено закричала, сильнее прижимаясь к телу Михаила.  Финишировали вместе. Девушка, обняла мужчину крепче, обвив руки вокруг спины. В тот же миг черные глаза Тарантула глянули на нее зло.

– Выбирай между нами. Я или он. – Боль.  Девушку пронзила адская боль. Тарантул впрыснул яд. Ее горло стало снова опухать, она задыхалась, ловила воздух ртом, как выброшенная на берег рыбка, руками болтала в воздухе, ногами ерзала по простыне. Глаза закрылись.

Открыв глаза, обнаружила  лежащего на ней сына самого Ада. Светловолосый огромный инкуб. С длинным хвостом с острым наконечником, которым он нагло поглаживал  груди, бедра  девушки.  С острыми ушами, козлиными рогами, черными шерстяными  копытами вместо ног.  За спиной у Порождения Ада  Ксено заметила черные крылья. Прищуренные желтые глаза горели похотью и гневом.

– Милая, ты была моим заданием на эту ночь. Но ты неплохо подмахиваешь, – его наконечник хвоста прошелся по губам девушки, раскрывая их и проникая. Он погладил ее язык. Ксено плохо понимая, что делает, поласкала алым языком его хвост. – Знаешь сладкая, меня просили запугать тебя, придушить малек, чтобы ты из академки срулила. Но я ж мужик, не враг себе. Ты мне такое наслаждение принесешь! Скажу секушкам с Черного факультета, что запугал, а сам к тебе наведываться буду. Уж дьявольски хороша ты рыжая бестия. Я о такой любовнице и не мечтал. – Суккуб положил огромную руку на горло Ксено, чуть придушил ее. – Ну как, выбираешь меня в любовники или в черный список  врагов запишешь?

Ксено прохрипела: – Любовник, любовник.

– Окей. Вот и умничка, рыжая. – Суккуб легко спрыгнул с кровати, стукнув козлиными ножками-копытцами, наклонился к уху девушки: – Огонь, ну мы с тобой еще пошалим, девка. Рад, что Сины тебя в академку вызвали. В тебе столько нерасплесканной любви и страсти. Мы это поправим. Позволим твоему огню вырваться наружу.

Лизка осталась в комнате одна, хотела встать с кровати, попить. Она вся хлюпала от своих соков и спермы суккуба. На простыни растеклась предательская лужица греха. Ее лицо загорелось красками стыда перед мужем,  перед собой. Она никогда не признавалась себе в том, что с мужем ей было скучно в постели. Он был у нее первым. До него Лиза была девственницей, никогда, ни с кем себе ничего лишнего не позволяла. Ну,  только в подростковом возрасте обнимашки и зажимашки в подъездах с французскими полноценными поцелуями. Ну, парочку засосов  на груди ей парень поставил в семнадцать. А так ни-ни.  Глянула в окно, одна из золотых масок смотрела прямо и грозно в глаза девушке. Щеки  не загорелись стыдливым румянцем, а всполыхнули прямо-таки огнем.

Ксено открыла глаза, кто-то лежал на ее груди. Осмотрела комнату, вспомнила свои злоключения. Как попала в волшебный мир, как познакомилась с чокнутой компашкой – хайпулей-волшебницей, местным божком-Тарантулом, озабоченным котярой. Кто-то явно мурчал. Ксено скинула с себя одеяло. На ее груди лежал черный мягкий пушистый кот с изумрудными глазами, сладостно вылизывая свои бубенцы.

– Ах ты, онанист изумрудный, – Ксено схватила кота за шиворот и скинула с кровати. Кот сделал тыгыдык подальше от кровати, где занял безопасную позицию.

– Мяу, ты чо, нервная такая? Помнишь, вчера задолжала за проезд? – вопросил удивленно наглец.  – Котейка встал в стойку и нагло шарашил зелеными изумрудными по рыжей.

– Да ладно? – Девушка почесывала лоб, пытаясь вспомнить обещание.  – Где Хайпуля? – вопросила, успокоившись, Рыжая, вспомнив забавное ночное приключение. Решила, что он нее не убудет.

– Фиолетовая что ли? Хайпуля! Молодец Ксено. В точку. Эта со звездной пыльцой в мозгах  улетела за кофе и круассанами на кухню.

– Чет не поняла. Где ее волшебная палочка?

– Ну, ее палочка у меня! Только она об этом не догадывается. Я ее стыбзил, дабы красотка от меня зависела целиком и полностью. Понимаешь? – Кот опасливо глянул на дверь, в которую постучали. – Только молчок. Окей?

– Услышала тебя. Я молчу, а ты больше мои прелести не охаживаешь. Договорились, Бубенчик?

– Рыжая, по рукам. – Кот подошел и протянул лапу.

Ксено  пожала мягкую лапу котейки, и так по-доброму спросила:

– А ты не пробовал найти себе зазнобу своей масти?

– Это ты на что намекаешь? Что я фее не гожусь в хахали? – Кот зло мяукнул, обнажив острые зубки.

– Бубенчик, забот полон рот. Давай позже обсудим твой творческий застой, любовный порыв и масти зверушек. Ок?

– Ну, девица, уговорила, – кот гневно сверкнул глазищами, типа угрожая.

Ксено в мятом халате ломанулась к дверям. Вспомнив про белые пятна, срочно рванула к шкафу.

Выудила первое попавшееся платье, натянула. Ого. У нее, что все  наряды алые, изумрудные, полупрозрачные.  В стиле «возьми меня». – Твою ж! – взвыла девушка в ажурном платье, с глубоким декольте. Две полоски ткани разъезжались на бедрах и при ходьбе открывали ее ноги до самой полоски ажурных трусиков.

– Ксено, открой,  – Тарантул колотил в дверь.

Девушка кинулась к шкафу, вывалив сотню вешалок, безуспешно пыталась найти хоть один приличный наряд. Наконец увидела зеленый шелковый балахон с капюшоном. Нацепила его поверх платья. Стремглав кинулась к дверям.

– Ксено, ты б так не спешила, упадешь ведь ненароком. А красавчик не уйдет никуда. Уж больно ты его зацепила вчера буферами, да поцелуями в  душе.  Не была б замужем, он бы уже к тебе в койку прыгнул, и сердце паучье подарил. А может, тебе развестись и остаться у нас? Хотя вряд ли. Кто же тебя бездарную такую здесь оставит. Ну, хотя. Если рассуждать, – кот уставился на аппетитную попку девушки.

– Бубенчик, заткнись. – Ксено вспыхнула, вспомнив ночь с «Тарантулом».

– Да ладно? Соизволила впустить? – Недовольный Тарантул ворвался как вихрь в комнату. Огляделся.  – Где фейка, крылышки б ее, – гневно возопил он, искоса поглядывая на румяную рыжую  преподшу с припухшими алыми  губами.

Ксено откровенно пялилась на парня. В  темных спортивных брюках,  темной футболке в облипку, темных моднючих красовках. Он был неотразим! Она улавливала его парфюм.  Нотки мужественности как музыка заполнили все ее женское существо.  На его красивой накачанной груди мелькал амулет в виде паука-волка с черными бриллиантами вместо глаз. Маленькие  змейки фиолетовых венок играли на бицепсах.  Парниша криво улыбнулся, поигрывая кулоном. О Тотемы, он так же криво улыбался ей во сне! Его руки казались такими же сильными как во сне. Вспомнила жар, испытанный ночью при прикосновении этих рук к ее коже.  Что он с ней делает! Сводит с ума. Вводит в грех.  Наверное, это его магия заставляет дрожать ноги,  пульсировать внизу живота. А груди наливаются при виде Тарантула.