Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Я – девственница, и ко мне раньше никто не прикасался. Нигде. Я даже не целовалась. Этим я отличаюсь от других. Вы будете первым. Во всем.

– Выстави свою девственность на продажу в интернете, может быть, ее купят. Сейчас это модно.

Отпил виски и замер…Ему нравилось ее унижать, а еще он блефовал и решение уже давно принял. Когда сказала, что девственница, член напрягся еще сильнее, стал каменным, и стояк начал причинять почти болезненные ощущения. У него никогда не было целки. Ни разу. Никогда не было той, кого бы никто не тронул…Даже Людочка, сучка, оказалась пользованной. Но его это мало тогда волновало, а сейчас всколыхнуло так, что в паху запекло.

– Так быстро не купят, а мне надо сейчас. Я буду делать все, что вы захотите. Абсолютно все. Стану вашей вещью, куклой, рабыней. Исполню любое ваше желание, только купите меня у него и увезите отсюда, пожалуйста! Неужели я вам совершенно не нравлюсь?

В эту секунду его терпение лопнуло, и он совершенно потерял контроль. Ему надоело играть с ней, вываливать свою добычу в грязи. Он захотел ее сожрать. НЕМЕДЛЕННО.

– Разденься наголо.

Как сильно она вздрогнула. Что, не ожидала? Он сам от себя не ожидал, но похоть уже поглощала его всего, она просочилась ему под кожу, она вздула вены жгутами и заставила кровь закипеть. Он хотел эту нетронутость, хотел ее девственность. Хотел взять то, что она предлагала, и сделать полностью своим. Да…это было потребительское ощущение. Это была страсть, которую испытывают к вещи. К новой, завернутой в обёртку, желанной до безумия вещи, которую никто и никогда не трогал и не тронет кроме него самого. И он хотел ею попользоваться до трясучки во всем теле.

Тогда он еще не представлял, какой одержимостью он воспылает к этой девчонке.

– Сними с себя всю одежду, распусти волосы и встань на колени. Вот здесь, у моих ног.

– Зачем?

– Я буду тебя трахать. Разве ты не за этим пришла в мой номер?

– И как я могу быть уверена, что вы выполните свою часть сделки после того, как…?

– После того, как я тебя трахну? Никак. Ты собралась стать моей вещью, а перед вещами не отчитываются. Раздевайся или уходи.

И он бы ее уже не отпустил. Это тоже было блефом. Он бы сцапал ее, завалил на пол или зажал у стены, и взял бы насильно. Потому что только эта девочка разбудила в нем голодное и жадное животное.

Глава 4

Я ощутила, как между нами разверзлась пропасть. Она невидимая…но я ее вижу. Я даже вижу, как из-под моих ног вниз летят камни, и я вот-вот сорвусь, чтобы там, на дне, разбиться насмерть. И мне вдруг привиделось, что когда я буду умирать, истекая кровью, он будет смотреть сверху и хохотать…

(с) Ульяна Соболева. Паутина

Он стоял надо мной. Огромный, сильный, ужасно большой и такой реальный. Кто еще мог проникнуть на яхту, где даже мышь не проскочила бы? Кто еще мог бы поставить на колени всех, включая пограничников, и всю эту свору торгашей человеческим телом?

Только ОН. Как сам Сатана из преисподней стоит надо мной. Впервые совершенно один. Без охраны, без вечного сопровождения и без костюма. Он скорее похож на бандита. В черной футболке, потертых джинсах с развевающимися на сухом ветру волосами. Какой же он жуткий и красивый. Как сильно впали его глаза, и чернеют круги под ними, делая их еще больше, как заросла его щетина, как стискивает он челюсти и сжимает кулаки.

Его рот дьявольски подергивается, ноздри раздуваются. Нет, он больше не Айсберг – он ОГОНЬ. Он горит и смотрит на меня так, что я сейчас сгорю сама.

– Сука!

Красиво и отчетливо. Так отчеканено ярко. И за шею рывком наверх, животом на затянутый брезентом капот…..будь это железо, я бы ошпарила себе кожу. Но я и так, как ошпаренная. Я и так вся сгорела живьем от одного понимания – ОН МЕНЯ НАШЕЛ И КУПИЛ! И…он меня так же жутко наказал.

Наверное, мне хотелось кричать…Я вдруг осознала, что только что упала в бездну, точнее, я упала в нее тогда, когда вошла в тот номер гостиницы. И, нет, нет страшнее палача, чем тот, кто стоит сейчас сзади и держит мою голову железной рукой, придавленную к капоту. И я не знаю, спас он меня или приговорил. Нашел или только что безвозвратно потерял. Я рада… и я безумно испугана. Я не знаю, что сулит мне его безграничная ярость, а я прочла ее в темно-синих, штормовых глазах, вместе с приговором, вместе с черной и мрачной злостью и….в это трудно поверить – злорадством. Словно ему нравилось видеть меня такой. Голой, униженной, стоящей перед ним на коленях, с обгоревшей на плечах кожей, умирающей от жажды.

Это спасение или казнь? У меня нет ответа. Но какая-то чокнутая часть меня рада, что это он. Мазохистски, больная, неприемлемая, непонятная никому кроме меня самой…да что и себе врать – непонятная и мне. Это ведь диагноз. Меня никто и никогда не поддержит, никто не поймет… и не примет. Потому что во всем виновата только я сама.

Сейчас я не понимаю, как мне хватило смелости сбежать от него, каким чудом я надеялась скрыться. Он же страшнее всего этого синдиката вместе взятого, он же могущественен, как сам Дьявол. И мне захотелось истерически засмеяться, но вместо этого я заплакала.

– Ты! Принадлежишь! Мне! Я! Тебя! Купил!

Шепчет мне на ухо и распластывает сильнее по капоту, наваливаясь сзади.

– Я искал тебя, суку, в каждом вонючем углу этого долбаного земного шара!

Его пальцы впились мне в волосы и сильно сдавили их на затылке, собирая в пятерню.

– Простиии.

– Прости?

Я осознаю, что совершила ошибку, я осознала это уже тогда, когда поняла, что меня зверски обманули, что мной воспользовались. Я осознала, что вытворила и в какую бездну ужаса себя погрузила.

– Прости…, – чувствуя, как слезы пекут глаза, и понимая, что не простит.

– Я купил полмира, чтобы тебя найти, а ты говоришь мне еб***е прости? Я платил каждому вонючему клерку…да и по хер на деньги. Я тебя искал в каждой подворотне, в каждом борделе, в каждой проезжающей машине! Долбаная дрянь!

Ткнул сильнее лицом и навалился сверху, скручивая мои волосы в узел и выдыхая над моим ухом.

– Двадцать четыре на семь!

Звяканье змейки и ремня. И я понимаю, что сейчас он меня накажет, что сейчас он будет трахать меня обожжённую, голодную, сдыхающую от жажды на этом вонючем брезенте, помечая своим потом, ставя на мне клеймо и прижигая своей спермой.

– Двадцать! – одним толчком водрался внутрь по сухой плоти, заставив зажмуриться и застонать. – Четыре! – вторым толчком выбивая сухой всхлип. – На! Семь!

Да… я гребаный приговоренный, который признал свою вину, раскаялся и готов понести наказание. Я хочу его принять из его рук, хочу, чтоб это был он, а не кто-либо из чужих людей, кто-либо купивший меня….О Боже! Это ведь он…он меня нашел и купил…Сумасшедший, чокнутый психопат действительно перевернул весь мир!

– Ты! Сука! – долбится сильно и резко. – Ты понятия не имеешь, что я пережил за эти дни! Гребаная тварь! Сколькие сдохли из-за тебя! И еще…сдохнут!

Сорвался на крик и начал вонзаться, как бешеное животное. Мне больно…мне больно…но я готова терпеть. Для меня это не насилие, это наказание. И я облизываю шершавым языком пересохшие губы и терплю. Потому что готова терпеть, потому что лучше всего произошедшего может быть только это. Только он во мне. Только я с ним.

– Тыыыы! Сделала! Мне! Больно! – проревел в затылок и зажал его зубами, вбиваясь всем своим огромным членом в сухую плоть, втискиваясь в нее, вдираясь с такой отчаянной силой, что я ломаю ногти о брезент и чувствую соль своих слез на губах.

Пока он не кончает во мне. Глубоко и сильно, стискивая пальцами мой зад, оставляя на нем следы от пальцев и от ногтей. Мне даже кажется, что я слышу, как он рыдает, таким яростным воплем взрывается его оргазм.

Какое-то время еще держит меня вдавленной в капот, какое-то время все еще торчит внутри меня, удерживает зубами кожу на затылке и мычит в последних судорогах оргазма.

5
{"b":"725900","o":1}