В следующие полчаса выяснилось, что его сестра, мисс Мейбл Уэнтуорт (принявшая имя Марибель Мартин) при посредничестве одного из лондонских агентств по трудоустройству заняла должность секретаря леди Лонгфорд. Прибыв в Тидмарш-Мэнор, мисс Мартин оценила ситуацию в поместье (богатая пожилая дама, причем совершенно одинокая) и задалась целью снискать расположение ее светлости. В течение нескольких последующих месяцев она измыслила план, согласно которому предполагала унаследовать имущество леди Лонгфорд после ее смерти, каковая, если все пойдет гладко, должна была воспоследовать весьма скоро. Когда мисс Мартин обнаружила, что у ее светлости есть внучка, лишившаяся обоих родителей, она попыталась убедить леди Лонгфорд в нежелательности появления девочки в поместье. Не преуспев в этом, она связалась со своим братом и уговорила его приехать в Тидмарш-Мэнор, чтобы помочь ей преодолеть возникшие затруднения. Предполагалось, что он займет пост директора местной школы, оправдав, таким образом, необходимость ежедневно бывать в Сорее и получив возможность на достаточно долгий срок поселиться в Тидмарш-Мэноре. Следуя инструкциям сестры, Уэнтуорт принял имя некоего доктора Гейнуэлла, который недавно отбыл на острова в Южной части Тихого океана по поручению Лондонского миссионерского общества, где Кеннет Уэнтуорт был мелким клерком.

— Но я никогда не хотел причинить девочке вред, — упорно твердил Уэнтуорт. — Моя вина лишь в том, что я прикинулся миссионером. — Он криво усмехнулся. — А за такое преступление не вешают.

— Краденые драгоценности, которые вам послала сестра, — заметил Вудкок, осуждающе оглядев модный сюртук Уэнтуорта, — вы продали, а вырученные деньги истратили на дорогую одежду. Это служит достаточным основанием, чтобы предъявить вам обвинение в хищении значительной суммы.

— Кроме того, вам было известно намерение вашей сестры отравить леди Лонгфорд, — добавил Хилис, — что превращает вас в соучастника. Вы можете заслужить снисхождение единственным способом, Уэнтуорт, — свидетельствовать против сестры и положиться на милосердие короны.

Уэнтуорт уронил голову, обхватил ее руками и застонал.

— Кеннет Уэнтуорт, как мировой судья округа я выписываю ордер на ваш арест, — заявил капитан Вудкок официальным тоном. — Констебль препроводит вас в Хоксхед, где вы предстанете перед судом по обвинению в присвоении похищенного имущества и соучастии в попытке совершить убийство. Тем временем мы задержим вашу сестру и…

— В таком случае поторопитесь, — мрачно бросил Уэнтуорт. — Насколько я понимаю, она покинет поместье, как только Бивер вернется в Тидмарш-Мэнор.

Мисс Мартин действительно собиралась уехать сразу же после обеда. Чемоданы она успела уложить и украдкой отнести в чулан рядом с прихожей, чтобы не привлекать внимания к своему отъезду: вряд ли она смогла бы ответить что-нибудь путное на возможные вопросы леди Лонгфорд. Через пару дней, когда суматоха уляжется, она напишет ее светлости, объяснит свой внезапный отъезд известием о смертельной болезни сестры или племянницы и попросит прислать причитающееся ей жалованье по нижеуказанному адресу.

В этот момент Эмили объявила о прибытии гостей. Увидев капитана Вудкока и мистера Хилиса, стоящих в дверях позади Эмили, мисс Мартин вздрогнула от неожиданности. Через мгновенье ее удивление сменилось ужасом: капитан с невозмутимым выражением лица сообщил ей, что отправил Кеннета Уэнтуорта, ее брата, в Хоксхед к окружному судье, и тут же разъяснил причину, по которой поступил именно так. Мисс Мартин с минуту смотрела на Майлса Вудкока, недоумевая, каким образом тому стало все это известно. Она совсем было решила изобразить обморок и прикидывала расстояние до обитого бархатом дивана, но отвергла этот театральный жест, почувствовав, что он не вполне гармонирует с ее обликом сильной женщины. К тому же это лишь ненадолго оттянуло бы неизбежный конец.

Она осталась стоять и слушать свои собственные слова, сказанные спокойным уверенным голосом, словно произносил их кто-то другой. Правда заключалась в том, настаивала она, что ее брат не просто участвовал в этом замысле — именно он и предложил отравить леди Лонгфорд.

— Он-то как раз и вспомнил, что́ газеты писали о деле Флоренс Мэйбрик, — сказала она, прикладывая платочек к глазам. — Я говорила ему, что его план жесток, бессердечен, но Кеннет и слушать меня не желал. — Она едва сдерживала рыдания. — О, вы себе и представить не можете, каким настойчивым становится мой брат, когда ему что-то нужно. А ему было нужно наследство леди Лонгфорд. Я не нашла в себе сил сопротивляться его напору.

Когда мисс Мартин, наконец, умолкла, в комнату пригласили Эмили. Бедная глупышка, вся в слезах, была вынуждена повторить то, что уже говорила мисс Поттер о «лекарстве», а капитан записал ее свидетельства и попросил девушку поставить под ними свою подпись. Затем Эмили показала капитану и мистеру Хилису мусорную корзину, куда мисс Мартин по оплошности выбросила оставшуюся липучку для мух, похищенную из кладовки миссис Бивер.

— Благодарю вас, Эмили, за правдивые показания, — сказал Майлс Вудкок, пряча в карман листок, подписанный горничной. — У леди Лонгфорд также есть причина быть вам признательной.

Эмили искоса взглянула на мисс Мартин.

— Значит, я теперь не поеду в Лондон, не устроюсь на службу в хороший дом? — прошептала она со слезами на глазах.

— Неужели ты настолько глупа, что думаешь, будто я могу рекомендовать на хорошее место служанку, которая меня предала? — отрезала мисс Мартин и гордо подняла голову.

— Благодарите судьбу за такой исход, Эмили, — сказал мистер Хилис. Капитан тем временем взял мисс Мартин за локоть и направился с ней к двери. — Вам бы не понравилось в Лондоне — там дымно, грязно и шумно. Да и мисс Мартин вовсе не стремилась добыть вам хорошую работу — она просто хотела от вас избавиться, чтобы вы не смогли ее изобличить.

— Что здесь происходит? — Леди Лонгфорд приближалась к ним, тяжело опираясь на трость. — Объясните мне, мистер Хилис, что все это значит? — продолжала она ледяным тоном. — Эмили, почему вы хнычете столь непозволительным образом? И почему капитан Вудкок держит за локоть мисс Мартин? Уж не думает ли он, что она улетит? — Она стукнула тростью об пол. — Мисс Мартин, извольте объяснить, почему эти господа вторглись в мой дом!

— Если позволите, мадам, — ответил Хилис, делая шаг навстречу ее светлости, — я дам вам все разъяснения. Боюсь, мой рассказ не покажется вам забавным. Умоляю вас, потерпите немного, пока я…

Увещевая старую даму таким образом, он направился с ней в гостиную. Капитан тем временем приступил к официальным действиям по задержанию мисс Мартин и приобщению к делу содержащих отраву бумажных полосок, предупредив Эмили, что ей придется предстать перед окружным судьей и под присягой повторить свои показания.

— Перед судьей? — прошептала Эмили, распахнув глаза. — Боже мой, какой ужас! И под присягой? — Она судорожно сглотнула. — Что же мне надеть?

— Ну и дура же ты, Эмили, — сказала мисс Мартин, выбрав из своего богатого арсенала самый жесткий тон.

31

Мисс Поттер обретает уверенность в себе

«Ну и денек выдался», — думал Уилл Хилис, завершая ужин в баре «Герба береговой башни». Ужин, впрочем, был отнюдь не плох: Рут Саффорд подала ему сочную вырезку и пирог с почками, а для завершения трапезы — ежевичную настойку и кофе. Откинувшись на стуле, Хилис вынул трубку и принялся перебирать в памяти события этого бесконечного дня, начиная с раннего завтрака с мисс Поттер и Кэролайн и заканчивая арестом сестры и брата Уэнтуортов, ожидающих предъявления обвинения в хоксхедской тюрьме. Да, это был долгий, полный неожиданности день — и он еще не закончился.

Спустя десять минут Уилл расплатился и вышел на крыльцо гостиницы. Оттуда он и увидел мисс Поттер, которая возвращалась с Фермы-На-Холме. На Беатрикс была перепачканная юбка и покрытый пылью жакет, шляпу она держала в руке, энергично размахивая ею на ходу и при этом что-то насвистывая.