– Пока да. – Немного подумав, кивнул тот. – Пока первый, князь. Только вот с Ганзой у нас оборот всё более и более в последнее время растёт, особенно с её торговым городом Любеком. Причём так растёт, что эти готландцы даже и в обидах бывают порой, уж больно им в последние годы эти немцы повсюду на пятки наступают.
– Ну, вот и тем более, значит, что в большом интересе они все, дабы с нами и далее в согласии быть, а тут ещё и герцогиня Марта вполне счастливая и довольная себе здесь, припеваючи поживает. И чего не торговать-то, когда всё стабильно у твоего торгового партнёра?
– А вот тут мы, господа малый совет, плавно переходим ко второй и даже, пожалуй, самой главной выгоде Новгорода – это к политической пользе от пребывания Марты у нас. А именно в том, что один из самых главных врагов Руси – резко усиливающаяся сейчас Швеция – должен пять раз теперь подумать, прежде чем с нами войну затевать. У нас ведь, по сути, чистый претендент на королевский трон Швеции живёт. Он, конечно, пока ещё совсем маленький, но в его-то жилах течёт кровь его великого деда – самого Эрика X Кнутсонна, первого шведского короля, благословенного церковью. И этот малыш обязательно подрастёт, а Швеция, как это уже не раз бывало, ведь может проиграть с войну с нами и с нашими союзниками. Вполне возможно, что народ её будет потом бунтовать, требовать наведения порядка в своём королевстве. Ну а для начала, как это обычно водится, он захочет крови виноватых во всём этом безобразии, что только у них там будет твориться. А тут, пожалуйста, на Руси есть готовый монарх, никак не связанный с ошибками прежних властителей. Есть для нас политическая выгода от всего этого? – и сам же он опять и ответил на свой вопрос: – Есть, да ещё и какая! Эдак мы можем разом из врага сделать Швецию если уж не другом, то хотя бы нашим добрым соседом. И мирным путём, договором, сумеем поделить все наши интересы и сферы влияния в соседней Тавастии. Ну и третий вопрос – это то, что герцогиня сама лично захотела принять православие! Это, конечно, уже вопрос нашего уважаемого Владыки, и я бы не хотел тут говорить ничего лишнего, – и Ярослав Всеволодович вежливо поклонился представителю высшей власти в вечевой республике. – Вы и так все знаете, какой ныне натиск от латинян идёт на наши пределы и на наших союзников да соседей с запада, а тут вот у нас какое событие! Это может стать хорошим примером для всех колеблющихся. И вообще усилить нашу церковную власть в её святом миссионерском деле.
– Всё это хорошо, – воспользовавшись паузой, встрял в речь князя член малого высшего совета, посадник Иванко Дмитриевич. – А ну как мы, наоборот, против себя всех вокруг себя обратим? Брат Марты, чай, сейчас пребывает в обиде за это дерзкое вызволение герцогини из замка? А вдруг он объединится со своим датским дядюшкой Вальдемаром да ещё и попросит опосля помощи у самого Латинянского Папы Григория IX? А тот, недолго думая, возьмёт да и объявит новый крестовый поход супротив нас. И так уже немцы в Пскове местных господ подзуживают да перетягивают под себя. Нас-то, может, они и не изведут, а вот каждый из врагов по хорошему куску для себя от новгородских земель отгрызёт. Да ещё, не дай Бог, сам Псков от нас оттяпают, воспользовавшись евонным ослаблением!
– Отгрызут они, как же, оттяпают! – вскинулся Ярослав. – Мы им все зубы там повыбьем, коли они на наши исконные земли свою волчью пасть разинут. Чай, это нонче-то не после Калки времена, когда вся наша Русь совсем без дружинных воев осталась, почти всех их там, в этой злой сече, потеряв. Литвинов с финнами да со свеями мы уже порядком приструнили, а там ужо и до крестоносцев скоро наши руки дойдут, дайте вот только мне срок!
– Тише, тише, господа Малый совет! – Поднял руку Владыка. – Понимаю я, что о родной земле каждый из вас по-своему радеет и печётся. Однако хотел бы напомнить, что власть наша должна к единому мнению приходить и устранять все возникшие главные разногласия ещё до общего обсуждения на Большом совете, как это мы сообща уже с вами и решили ранее. Всё это – дабы не сподвигнуть простой люд к бунтарству, а затем и к ослаблению верховной власти Господина Великого Новгорода. Сами ведь понимаете, как страшна бывает необузданная толпа, подогретая призывами к разрушению, стяжательству и к порочной вольнице. Уж мы-то с таким традиционным вечевым управлением у себя всего этого сполна ведь во все времена хлебнули. Поэтому спокойно думаем, господа, а потом приводим всех к общей мысли на Большом совете новгородских господ. Моё же мнение, как православного пастыря, таково, что коли души людские сами просятся в лоно нашей церкви, да ещё и молят защиты у нас, так и отказывать им в этом великий грех был бы. Но и об укреплении своей земли, дабы не подвергнуть её опасности, я тоже, как Владыка, всё время должен думу думать. Так что давайте мы ещё раз всё вместе здесь и сейчас обсудим.
И дальше продолжилось обсуждение всех тех рисков и выгод, что появились в связи с этим неожиданным приездом шведской герцогини на новгородскую землю.
В итоге было решено на Большом совете господ держаться всем единого мнения, что приезд герцогини Марты Кнутсонн на землю Великого Новгорода есть большое благо. Саму же её заверить в самом высшем покровительстве и в защите и предложить ей место проживания, как в самой столице, так и у мужа Андрея Сотника в его личном поместье на свой выбор и по желанию. Также настойчиво ей порекомендовать принять православное крещение для самой себя и для своего сына, причём как можно скорее.
Обряд крещения герцогини и её сына проходил уже в ближайшее воскресенье в главном храме Северной Руси – Софийском соборе. При крещении Марта получила православное имя Мария. У малыша имя и так было по святцам от греческого святого Леонида. Также не пришлось менять при крещении имя и служанке Эмме, ибо среди православных святых была и своя Эмма-Емилия Кесарийская.
– Стало быть, Лёнька как был, так и остался Лёнькой, – пояснял Митяй своим друзьям, стоявшим в едином ратном строю отборной сотни.
Так в начищенных до блеска доспехах, в парадном построении и проследовали они вслед за своим командиром и за новокрещеными на Новгородский Княжий двор, где по случаю крестин был устроен званый обед для всех желающих. Красивая процессия шла по центру города. Впереди на двух белых конях ехала сама герцогиня с Сотником, держащим на руках сына. А за ними парадным строем под громкую барабанную дробь вышагивала отборная воинская сотня. Восемь десятков крепких бойцов-рубак в своей лучшей броне шли впереди колонны, держа над собой лес длинных копий с острыми гранеными наконечниками. Сзади них в одной колонне шли в кольчугах два десятка юношей из воинской ратной школы, держа на плечах самострелы.
– Андреевские, Андреевские! – слышался шепот из толпы зевак. – Вона как их вои слаженно шагают, да ещё под эту свою музыку антиресную.
И тут идущий во главе всей колонны Тимофей не выдержал и решил «добить» новгородцев уже полностью.
– Сотня! Песню запевай! И раздался на главной улице самого древнего русского города звонкий запев Андреевского «соловья»:
– Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши деды?
Общий хор голосов грянул в ответ:
– Наши деды – славные победы.
Вот где наши деды!
И потом с лихим посвистом под топот сапог понёсся общий припев:
Соловей-соловей, пташечка.
Канареечка жалобно поёт.
Раз поёт, два поёт, три поёт,
Канареечка жалобно поёт!
Так и зашла сотня под крепостные своды Ярославова дворища, сопровождаемая стайкой мальчишек-сорванцов и многочисленными зеваками.
– Машенька, потерпи немного, – попросил Андрей любимую. – Сама понимаешь, такое событие большое для всех, да и хорошо это, когда к тебе народ так благоволит. Ты немного посидишь для приличия в общей зале, а потом вы с Лёнькой и Эммой в светёлку свою уйдёте. Все же понимают, что малец наш особого ухода себе требует. Да и сейчас, после третий чарки, всем им уже и не до вас здесь вовсе будет.
