Поднимаясь по ступеням, девушка поняла, что на четных этажах были мужчины, на нечетных – женщины. На пятом уровне ей указали в сторону камер, и она свернула на галерею – сетки за перилами не было, значит, надо держаться стен, чтобы ее не столкнули «случайно» вниз.

– Пришли, – охранник остановил ее прикосновением дубинки у распахнутой двери, – будешь сидеть одна, уж не знаю, чем ты такое заслужила. – Очередной охранник втолкнул ее в узкую камеру, которая практически ничем не отличалась от той, что была у нее на корабле.

Серые каменные стены окружили ее, и только решетка двери позволяла смотреть на что-то помимо стены.

– Днем двери камер открыты, в десять, сразу после ужина, ты должна быть здесь – двери автоматически закрываются, не успеешь – в карцер, – дубинка указала ей на огромное круговое табло часов снаружи, которое висело чуть выше их уровня. – Распорядок дня у тебя на стене, вот, – дубинка уткнулась в пластиковый файл возле двери – решетки. – Пока всё. – Охранник вышел.

Тэя опустилась на койку и провела рукой по лицу. Рука дрожала. Что они увидели у нее на спине? В воспоминаниях с трудом всплыло что-то смутное, она даже считала это сном… Тэя потерла лоб, что-то было после Эсстинга… Ей тогда было так плохо, что она вообще с трудом соображала. Что-то тогда было… Что? Она легла и закрыла глаза, сосредоточившись на воспоминаниях…

Он ждал, когда она появится. Он хорошо помнил, как впервые увидел ее на Короне. Она была с Дэйдре, обе смеялись и шли к кораблю, нагруженные пакетами из магазинов.

– Увидел? – спросил его бесшумно подошедший Норт.

Трой кивнул.

– Запомнил?

Он снова кивнул – ее ему уже не забыть.

– Чтобы я тебя рядом с ней не видел. Никогда, – сказал Норт жестко и отправил парня кивком на его корабль.

На борт «Нового Ориона» он тогда поднялся только после того, как все они сели на «Европу».

Сейчас она была измучена перелетом, растеряна и оглушена, в буквальном смысле этого слова, но он узнал ее. Этот взгляд… Едва толпа ринулась к ней, он хотел было вмешаться, но понял, что она и сама неплохо справляется – Норт позаботился об этом. Трой остался сторонним наблюдателем, понимая, что не стоит раскрывать их связь. Когда Тэя оказалась на полу, он дернулся было к ней, но тут кто-то из уголовников увидел ее татуировку на плече. А плечо – традиционное место для клейма, даже ограниченный уголовник понял, что все это неспроста. У безграмотного дегенерата хватило ума распознать логос. Тут-то и вспомнили о Трое. Он не стал озвучивать всё. Им хватило имени – Норт, остальное было ясно без слов. Любой, кто тронет – труп.

Он проводил ее взглядом до пятого уровня, подождал, пока все улеглось, и поднялся к ней, не привлекая к себе внимания.

– Ты произвела фурор, – сказал он, прислонившись к косяку ее камеры, – меня зовут Трой.

– Я – Тэя, – девушка открыла глаза и села на койке.

– Красивое имя.

– Слабое и безвольное, – Тэя пожала плечами, – а почему Очкарик? – спросила она.

– Я умею читать, – усмехнулся он.

– И что же ты прочел? – спросила она, глядя на него распахнутыми глазами.

Трой стоял, скрестив руки на груди, и молчал.

– Что там написано? – настаивала она.

– Как я и сказал, я разобрал последнее слово.

– Ты врешь, – Тэя внимательно смотрела на его лицо.

Он усмехнулся.

– Вру.

– И что там?

– Норт не сказал тебе?

– Ты знаешь Норта? – спросила Тэя, так же пристально глядя в его лицо.

– Летали вместе, еще до тебя, – кивнул Трой.

– Норт мне о тебе не рассказывал, – сказала задумчиво Тэя, перебрав свои воспоминания.

– Ладно, сканировать здесь нельзя. Спроси меня о чем-нибудь, что знают только самые близкие Норту люди, – взгляд Троя блуждал по ее лицу.

Она задумчиво смотрела на него. Все знали о Норте всё. Слухи разносились по Шести мирам быстрее ветра. Что могли знать только близкие?

– Норт выполнял дважды работу на Эсстинге. Для кого?

– Здесь об этом нельзя говорить, – тихо сказал Трой и артикулировал губами, – Саго Рок.

Это было неожиданно, но действительно могло значить только одно – Трой знает Норта. О сотрудничестве сатторианца с федералами никто не знал. Эта информация никогда не становилась достоянием общественности, иначе это стоило бы им жизни.

– С кем он работал на Дэйне? – едва слышно продолжила девушка.

– Дэвид Сальваторе, – так же одной артикуляцией ответил Трой.

– Ладно, допустим, ты его знаешь, – пробормотала она.

Трой кивнул – для начала и этого достаточно.

– Так что у меня там написано? – Тэя вернулась к интересующему ее вопросу.

– Если Норт не сказал тебе, то я не могу, – твердо сказал парень, покачав головой.

– Сколько всего слов? – спросила девушка.

Он усмехнулся ее хитрости.

– Два.

– Второе «Норт»?

Трой кивнул.

– Ладно, сама узнаю, – кивнула Тэя.

Многое становилось на свои места. Эти майки, вся ее одежда и это странное выражение лица Дэйви на Небуле, Дэйдре на Короне. Как она отворачивала ее от зеркал и стремилась закрыть ей плечи…

Тэя потерла рукой плечо там, где, как оказалось, была татуировка, – пальцы скользили по гладкой коже.

– Зеркал здесь нет, – сказал ей Трой, словно прочитав ее мысли. – Так что придется спросить Норта, когда вы снова увидитесь.

Ему надо было выяснить степень ее осведомленности в происходящем – Лок не знал, решился Норт сказать ей все, как есть, или так и оставил в неведении. Чтобы восполнить этот пробел, Трой спросил:

– Ты знаешь, что происходит?

– Нас замели на Калипсо во время передачи бериллов. Меня обвинили в преступном сговоре и сообщничестве при хищении государственной собственности и отправили сюда. – Ого, оказывается, она слышала приговор, сама себе поразилась Тэя. – Норта оставили в «Парадизе».

– И всё? – спросил Трой.

– Всё, – Тэя опустила голову, – я не знаю, на сколько я здесь. Они не сказали.

– Завтра начальник тюрьмы тебе все объяснит. Он порядочная сволочь, так что будь готова, – предупредил Трой.

– К чему? – не поняла Тэя.

– Ко всему, – он обернулся на звук шагов, – я на четвертом уровне, вон в той камере, – показал он, – тебе ее видно. Запомни – здесь ты можешь доверять только мне.

Тэя медленно кивнула.

– Мой тебе совет, – сказал он, – не расслабляйся ни на минуту, будь всегда настороже. Сторонись камер слежения, я сейчас в «слепой» зоне. Наблюдай за людьми и запоминай такие места. Не реагируй на провокации охранников и ни во что не ввязывайся.

– Ни во что это во что? – спросила девушка.

– Ни с кем не спорь и не ругайся, – усмехнулся Трой, поглядывая в сторону охранников. – Ладно, попробуй отдохнуть, но будь начеку, – с этими словами он исчез, оставив Тэю в одиночестве.

Девушка снова легла на койку. Она вспомнила, как Норт что-то сделал после Эсстинга, от чего ей немного жгло плечо. «Это либо спасет тебе жизнь, либо погубит», – так сказал он тогда. Он написал на ней свое имя, чтобы все знали, что за ней стоит он. Сегодня он ее спас.

Остаток вечера и ночь прошли в каком-то полузабытьи, Тэя открывала глаза при малейшем шорохе и утром чувствовала себя разбитой. Когда огромные часы показали шесть утра, двери камер со щелчком открылись и тут же со всех сторон начали раздаваться голоса. Откуда-то слышалась брань, где-то сокамерники уже били друг друга, женщины ругались самым отвратительным образом.

Тэя умылась холодной водой, пытаясь хоть как-то взбодриться. Внезапный резкий звук, похожий на скрежет, раздавшийся из динамиков, оказался сигналом сбора на завтрак. Девушка вышла из камеры и направилась вниз, сторонясь всех и держась подальше от перил. Но ее словно не замечали – имя Норта сделало свое дело. Все старательно смотрели сквозь нее, а те, кто задерживали на ней свой взгляд, спешно его отводили, едва Тэя начинала разглядывать их в ответ.

Получив жуткого вида варево и кусок хлеба, Тэя села за чудесным образом опустевший столик. Миску с непонятной бурдой девушка отодвинула и огляделась вокруг, пощипывая хлеб. Трой был прав – люди ходили определенными маршрутами, иногда иррациональными, но простое соотнесение их перемещений с камерами слежения, показывали очевидную вещь – там «слепые» зоны. Тэя поняла, что делали они это неосознанно, это было записано у них на подкорке. Даже здесь, в самом людном месте, на глазах у охранников, они безотчетно следовали основному закону – избегать камер. Здесь трудно было определить кто есть кто. Иногда даже сложно было понять мужчина перед тобой или женщина – в таком безобразном состоянии были люди. Очевидно, что про душ здесь не слышали. Все были заросшие, грязные, оборванные, с пустыми глазами и у всех одно выражение лица – безразлично обреченное. Им было все равно. Их жизнь давно свелась к удовлетворению основных инстинктов, направленных на одно – выживание. Они ели завтрак, некоторые даже по две порции, когда удавалось отобрать у более слабого. Угрозы, перепалки, стычки и драки среди заключенных охранники оставляли без внимания, скучно направляя свой взгляд в никуда.