С Ритемусом в отделении были трое фалькенарцев, уже знакомый Андемир, которого почему-то перераспределили к ним, и еще двое – из Доламина. Именно в отделении – местный военком узнав, что Ритемус был минор-лейтенантом в королевской армии (в участии на стороне короля в новой войне Ритемус, разумеется, не признался), вдруг сверкнул глазами и сказал, что взводных хватает, а если тот желает вернуть свое звание в этой армии, то должен доказать, что достоин этого. А потому его понизили на одну ступень, выкинув из офицеров. Последующие дебаты по поводу присвоения звания командира закончились, едва начавшись – Северан сам отказался от должности, хоть и был самым опытным, здраво рассудив, что вряд ли арлакерийцы будут внимать его приказам, Андемир признался, что опыт командования у него слабый, а остальные соседи Ритемуса были на десять лет младше его, и соответственно, никакого боевого опыта у них и близко не наблюдалось. С тяжелым сердцем Ритемус принял бремя командования отделением, заместителем назначил Северана, на этом все и окончилось.
…Третий день пребывания на границе Лимунарской и Рателанской губернии Арлакериса начался тревожно, но скоро стал спокойным и холодным ко всему, словно низко висевшие над равниной облака. Новая война началась на два дня раньше срока, и поначалу всех это привело в серьезное замешательство. Ритемуса разбудил резкий свист и грохот. Спросонья он даже не понял, в чем дело, и решил, что это - до сих пор его кошмар, где он носится меж взрывов, но, когда землю слабо тряхнуло еще раз, сознанье будто клином пробило, и он подскочил, будя всех спящих. Всей ватагой они вынеслись наружу, в траншею, где двигались в противоположные стороны две цепочки. Взрывы были очень далеко – не то в пяти, а то и больше километрах, но раскаты взрывов отражались от гор и были столь громки, что казалось, будто до них можно рукой подать.
- Эй, новенькие! Ритемус! – закричал знакомый голос. К ним пробивался Андемир.
- Андемир, и долго это продолжается? – Ритемус инстинктивно пригнулся после резкого разрыва.
- Минуту, наверное. Приказ командования – рассоваться по укрытиям и не вылезать. Похоже, они захватили аванпосты, но до нас еще слишком далеко, бьют по площадям. Решили потрепать нас и самим не соваться, а может, и чего еще придумали. Знают же, черти, что сильнее, - понизив голос, сказал Андемир.
Ритемус с бойцами ушел в землянку, ожидая приказа – перебросят ли их вперед, или нет? А обстрел закончился через несколько минут, и все заполонила звенящая тишина, пронизываемая надрывно шипящим ветром. Скоро зазвенела рында, созывающая всех на завтрак, после которого день потек неспешно, как и вчера. К обеду прибыли разведчики, и поползли разговоры, что всю оборону в Лимунаре, что на севере, совсем раздавили. Но ни у кого не было сомнений, что минатанцы могут начать наступление они могут в любой момент, и этот момент наступить очень скоро.
А пока стояло затишье, пусть и более зловещее, чем раньше. Ритемус привыкал к новым армейским порядкам – повстанцы смягчили их, пусть и не сильно. Так, иногда провинившегося в отряде наказывал не сам командир, а сослуживцы, и что странно было видеть Ритемусу, путем голосования, мол, какое наказание будет соразмерно проступку. В первый день его пребывания здесь бойцы сами решали, кто пойдет носить бревна к блиндажам, а кто мешки с землей и так далее. В разговоре с Андемиром ближе к вечеру он даже прыснул: «Зачем тогда командиры нужны? Может, солдаты в атаку будут сами решать голосованием, идти им в атаку или нет?» Андемир пожал плечами, сказал, что уже привык, и добавил, что не все так плохо – в большинстве случаев обязанности бойцов устанавливал командир, и демократия была скорее исключением, призванным показать, что достижения революции проникли во все сферы жизни. И Ритемус был искренне рад, что не в армии. В гражданской сфере – пожалуйста, можете хоть есть только после голосования, а в армии всем должна править железная рука командира и его не подлежащие обсуждению приказы.
Строительные работы продолжались в ускоренном темпе – утром до всех дошло, что война вот-вот начнется, и что это не только слова – она сама постучалась в дверь своим тяжеловесным кулаком, и все оборонительные сооружения еще больше укрепляли, словно это могло остановить вторжение. Затормозить на час, на два, на половину суток – возможно, но не остановить. На арлакерийских позициях почти не было артиллерии – в основном все устаревшие образцы, то же – со снарядами к ним. Со стрелковым вооружением было лучше, но выучка большинства солдат оставляла желать лучшего.
Что до минатанцев – в мирные времена Ритемус слышал, что техника соседа не сильно превосходит арлакерийскую по совокупным характеристикам, но у них она была в большом количестве и у каждого полка было хотя бы по одному бронеавтомобильному взводу, тогда как до Фалькенарской войны у Арлакериса бронемашины были только в королевской гвардии да еще в паре частей. И еще знаменитая минатанская бронированная конница, которая стальным клином сшибала все препятствия, если ее не остановить пулеметами и артиллерией…
Взгляды Ритемуса разделяли немногие – лишь те, кто месил грязь в окопах семь лет назад. Остальные искренне недоумевали, заслышав подобного рода пессимизм, и чуть ли не в полный голос кричали, что повстанческая армия всех минатанцев похоронит в ущелье под глыбами и докажет, что революция покарает любого, кто задумает пойти против нее и посягнуть на ее ценности.
- Очень хочется, чтобы они были правы, - хмыкнул Вомеш. Он впервые заговорил с Ритемусом. - В последние прибывает много поездов с пополнением. Я поговорил с некоторыми, пока разгружал грузовые вагоны, много людей знающих и умеющих. Надеюсь, с минатанцами они справятся, - добавил он снисходительным тоном, и скривился в улыбке, отдающей тщеславием, что означало и недосказанную мысль: «…Ведь они не такие хорошие бойцы, как мы, и если бы не заключенное тогда перемирие, мы, фалькенарцы, обязательно закончили бы войну на вашей территории…» - Впрочем, мы не знаем сколько их будет. Полк? Дивизия? Корпус? – обвел он всех взглядом исподлобья. Тебе твой друг ничего не говорил об этом? – хищный взгляд остановился на Ритемусе и принялся прожигать на его шинели дыру.
- Сомневаюсь, что Люминас сам знает, а если и знал, то совершенно правильно сделал, что не сказал, - уклончиво ответил Ритемус. – Мы в любом случае должны сделать то, что от нас требуется.
- Северан, ты это слышал? Правильно сделал! Снюхался со своим повстанцем… - остальные слова потонули в словах загомонивших солдат, шмелиным гулом заливших землянку и требующих сообщить им все, что он знает. Ритемус понял, что авторитет его, как командира, еще не состоялся, и перешел в атаку.
- Что ты хочешь знать? – Ритемус сделал к нему шаг с угрожающим видом, но фалькенарец был крупнее его и выше на целую голову, и он не подал виду, у него самого внутри пробежал холодок. - Сколько их? Зачем? Какая разница? Пусть даже армия, ты все равно останешься здесь, вместе с остальными, и… - он понизил голос и прищурил глаза, - под моим командованием. Поэтому не задавай вопросов, на которые тебе не нужны ответы, и займись проблемами более насущными.
«Насущнее некуда», - подумал он, - «Но до следующего наступления якобы два дня»… Два дня – еще, целых, или всего лишь два дня?
Вомеш сел в угол, не отводя взгляда от Ритемуса, и у него было ощущение, что тот хочет навести на него порчу, хотя прежней злобы в глазах уже не было. Остальные тоже притихли – предпоследняя фраза ударила верно.
- Ей-богу, как малые дети! – лениво проворчал, будто спросонья, Северан, сидевший в углу и равнодушно попыхивавший трубкой, наблюдая за начинающейся перепалкой из-под приопущенных век. - Когда же вы поймете, что заниматься кухонной стратегией есть дело, дозволенное юнцам, но недостойное взрослых мужчин? Словно отроки, возомнили, что одни словами можно изменить уже давно решеное за вас… - он указал пальцем на Ритемуса, - И Ритемус совершенно прав! Сила не должна меряться одним количеством! И мы все останемся здесь, даже если придется умереть! Можно подумать, что, если мы вдруг узнаем, сколько врагов находится рядом, мы тут же выиграем или проиграем. Почти все из присутствующих – люди, прошедшие войну, и потому знающие, что это далеко не соответствует истине. И постыдитесь, в конце концов, говорить так, словно вы боитесь смерти. Бояться поздно. Будьте же мужчинами и примите происходящее как должное. А тем, кто хочет возразить мне что-то, отвечу, что надо было думать раньше, перед походом. У меня все. Ритемус, твое слово.
