- Так точно!

Простыми словами, при наихудшем развитии событий его просто бросали на произвол судьбы. Все верно – пожертвовать немногими ради многих. И если он должен был, по сути дела, прикрывать отход половины армии, то его отход прикрывать было некому. Но кто спасет самого Спасителя?

- Пользуясь случаем, приношу благодарность господину Ритемусу за взятие в плен солдат противника, обладающих ценной информацией. Один из них, Пилаимас, ныне ведет обличающие Канцлера передачи по радио….

Гальгатус в подробностях описал нынешнее состояние противника на южном фронте, и кратко дал справку о положении дел на северно-восточном. До сих пор не было известно, вступят ли минатанцы официально на территорию Арлакериса или же будут поддерживать восстание издалека.

Вскоре появился… Альдерус. Да, собственной персоной, здесь. Произнеся обязательную и пустую речь, он поблагодарил за верную службу Родине и коротко обрисовал положение дел на других фронтах, определив его как «тяжелое, но стабильное и прочное». Он же и завершил собрание.

Когда все направились к выходу, Альдерус прошмыгнул вперед и задержал Ритемуса, отведя в сторону.

- Господин Ритемус, вы ведь понимаете, что вас сюда вызвали не только для того, чтобы просто сказать, что вас снова оставляют в одиночестве среди врагов.

- Очень надеюсь.

- Видите ли, перспективы могут оказаться таковы, что рассмотренный Гальгатусом «худший» вариант – не самый худший.

- Воодушевляет, - кисло усмехнулся Ритемус. Альдерус выудил из-под мышки небольшой сверток.

- Это на самый крайний случай. И то, и другое.

- Яд?

- Увидите. Кстати, вы что-нибудь слышали об угнанном бронепоезде?

- Более того, я его взорвал.

- Я знаю. Это так, начать разговор. Скажите, не находили ли вы что-то подозрительное внутри? Если там что-то осталось.

- Печать 51-й армии. Нашей, республиканской.

- … Так. Не совсем то, что ожидал, но все равно спасибо.

- В чем, собственно, дело?

- Если коротко – нашего агента раскрыли, и он бежал. Есть основание предполагать, что угнал поезд именно он. Хотя я не совсем понимаю его мотивов – слишком много шума при прорыве к своим, в обоих смыслах.

- Вы хотите, чтобы я его нашел?

- Нет, поиски шпионов, на ваше счастье, в вашу юрисдикцию не входят. Но если вдруг вы его встретите, помогите сопроводить в безопасное место. Кстати, там и пропуска, - указал он на сверток, - для него и для вас.

Завыла сирена, спустя десяток секунд затрещали пулеметные очереди. Вышедшие было на улицу люди хлынули в здание, оглядываясь наверх. Чуть погодя появился плотный гул, временами перекрывающий все звуки, который изредка прерывался хлопками взрывов.

- Что такое? – окрикнул Ритемус того самого майор-адъютанта, с которым он говорил перед собранием. Фуражка держалась на макушке, сигарета прилипла к губе, глаза вращались на выкате; тот не сразу сообразил, что его окликнули.

- Самолеты! Видно, канцы решили не откладывать дельце надолго!

Часть 5.

Налеты бомбардировщиков на Серметер были ранними пташками-предвестниками больших перемен. Ритемус видел такие впервые – большие, с размахом крыла почти вдвое больше, чем у обычного аэроплана. И бросали они вниз не ручные гранаты, а бомбы, которые вываливались откуда-то из середины самолета, видимо, из специальных ящиков. Судя по взрывам и размерам, двадцать-тридцать килограмм. Достаточно для поражения живой силы, но не для разрушения зданий. Самому партизанскому отряду пока что удавалось избегать встречи с железными птицами, но они часто видели слышали о последствиях налетов от местных жителей: разбомбленные деревни и траншеи, говорили, что доставалось и пешим колоннам, идущим вдоль шоссе. Один старик и вовсе рассказал, что один самолет спалил всю деревню, «выплюнув из своего чрева», как он выразился, несколько горящих бомб. Не сказать, что появление и применение самолетов стало массовым, да и сами налеты имели последствия, скорее, символические, но они производили впечатление на рядовой состав, особенно на валаймов.

Батальон ушел за линию фронта и даже здесь находил туши железных птиц в лесах. Канцы немедленно прибывали на место крушения и эвакуировали машины. Если же те проваливались в глубокие овраги или падали в густой растительности, - а в особенности, если вражеским солдатам просто было лень тащить на себе пару сотен килограмм бесполезного железа, - с собой они забирали небольшие детали, остальное закапывали, а брезентовый каркас и фанерные панели сжигали.

Контрнаступление началось через полторы недели после поездки Ритемуса в Серметер. На несколько дней отряд ушел на восток, чтобы пропустить орды канцев мимо, но отдохнуть враг не дал. Очень скоро выяснилось, что лес прочесывали отряды противника, которые охотились именно за партизанским батальоном, но численность каждого из них была значительно меньше, значит, враг не знал, насколько сильны республиканцы. За четыре дня произошло шесть стычек, и эта статистика свидетельствовала о том, что канцы относятся к ним серьезно.

Пускай в этих перестрелках республиканцы выходили победителями, за эти дни они потеряли почти десяток человек убитыми. Нельзя было разбить лагерь в одном месте и действовать вокруг него – место могли найти, пока основная часть бойцов была на задании. А скорость перевозки скарба намного меньше, чем легко вооруженного отряда, их могли настигнуть, а потом бы стянулись еще несколько карательных подразделений, как шакалы на раненого оленя.

Одним вечером Ритемус позволил устроить привал. До ближайшего поселения, если верить карте, было более десятка километров. По холмистой местности добраться до их стоянки за короткое время было невозможно, посему все люди находились в состоянии долгожданной расслабленности. Они очень устали за это время – и физически, и морально, ожидая врагов с всех сторон. Ритемус даже подумывал уйти еще дальше на восток, взять передышку на сутки сроком и выйти южнее, ближе к Каралису.

В эти дни природа преобразилась – весь снег растаял, из-под земли стала пробиваться трава, на ветвях лиственных наконец набухали маленькие бутоны почек, которыми размахивал легкий ветер. Изредка покрикивали филины да прочие птицы, не ушедшие на юго-восток от войны. Небольшой костер умиротворяюще потрескивал, выбрасывая в черноту неба маленькие языки пламени. Где-то недалеко журчал ручей, берущий начало в высоких холмах. Все это сильно напоминало минор-легионису, как давно он не отдыхал на природе. Прошлая весна не в счет. Пусть тогда, при наступлении на Севеллас, за все время было две коротких стычки с заплутавшими «белыми», обстановка не располагала к абстрагированному наслаждению дарами природы. Да, еще Тендерум в начале гражданской войны… Нет, все равно не то. Пожалуй, последний раз он по-настоящему отдыхал в лесу за два года до начала Фалькенарской войны, вместе с семьей, когда они навещали отца Лимии в глухой деревушке на западе. Вот тогда, действительно, никаких забот не было…

- Эх, хорошо тут. Ветер теплый для нынешних времен, - мечтательно пробормотал Тумасшат. – Хоть бы канцы сегодня наш отдых не порушили. Вон и небо какое красивое, посмотрите. Все созвездия почти видно. Надеюсь, боги соблаговолят.

- Да, - ответил Ритемус, не отошедший еще от дум, - Хорошо. Давно я на природе не был. Вот так чтобы отдохнуть по-человечески, безо всяких бед и войн. Когда война закончится, куплю себе домик где-нибудь в глуши, и туда буду приезжать на отдых. А как состарюсь – там и жить останусь.

- Чего ж покупать, иди и выбирай, какой хошь, - язвительно заметил Реналур, - После канцев пустая, как ее… жилплощадь увеличится в многоразье.

- Реналур, пожалуйста, давайте не будем хотя бы несколько минут говорить о войне, - попросил пастор. Он успел сесть рядом, никем не замеченный. С Ритемусом у него отношения пока оставались хорошими – священнослужитель прочитал при Ритемусе целую молитву о его здравии, когда услышал, что тот снова помиловал врага.