Другим куда больше не повезло, чем Кате. И это чистая правда.

Минута молчания пошла, вторая, третья…

Вот и реклама кончилась, и снова в ушах застряла ненавистная мелодия заставки новостей. По новой транслировались те же самые вести о наших с Катей знакомых и о том, с чего началась наша с ней история и какие препятствия были преодолены ради того, чтобы сейчас мы жили, как живём.

– Одно и то же мусолят! Да как им не надоело! Чертов зомбоящик! Будь он проклят! Да простит меня Аллах, но это невыносимо! Умом двинуться недолго! Еб твою налево!.. – выругался я вслух, затем ринулся за пультом.

Выключил телек, но этого мне показалось недостаточно.

Сорвал его со стены и с силой грохнул об пол.

Вот тогда мне действительно полегчало.

Ибо достал. Одни убытки от него и склоки.

Тут с катушек бы не слететь реально. Хоть на телеке сорвусь, раз иного не вправе себе позволить.

Хотел про себя позлобствовать, в мыслях, чтобы не нагнетать обстановку и не сквернословить вслух, но сказанное буквально выпало изо рта. И еще бы выпало, и то было бы уже отборным матом с неудержимым потоком оскорблений в адрес Кати, если б телек остался висеть на прежнем месте, а не валяться, как сейчас, с разбитым экраном.

С большим запозданием и уже натворив дел, я переключил внимание на более насущное и позабытое так кстати.

Сейчас самое время заняться важным.

Взяв с нижнего ящика прикроватной тумбы листок бумаги, из-под самого низа стопки выудил самый ненужный, я наклонился и принялся собирать с пола осколки чашки.

Катя, все еще находясь в состоянии шока после моей выходки, спустя минуту подключилась помогать мне с уборкой, но сделала это достаточно креативно. Достала из ящика комода свои трусики и, бросив на пол, взялась перемещать их по кругу ногой.

Очень милое зрелище развернулось моему взору и даже вызвало улыбку. Хоть и бестолковое это занятие по факту, но очень позабавило и задобрило.

Таким незатейливым движением Катя, не наклоняясь, затирала лужу трусиками, пока я искал осколки и складывал их на договор с «Высшими братками» о сотрудничестве.

Размазала гущу, в итоге повсюду остались кофейные разводы.

Уловив, что мне смешно, Катя тоже рассмеялась и смекнула, что так дело не пойдет. Тогда она опустилась на корточки и принялась водить трусиками по полу теперь уже при помощи рук. Сгребала в кучку мелкие осколки, которые я не заметил, и высыпала их на листок, при этом задорно хихикала, красная как рак.

Уборкой тут не пахло, конечно, и уже не запахнет. Но не суть.

Катин поступок воодушевил меня действовать. Понятное дело, что ей лень идти за тряпкой, как и мне, но… Трусиками вытирать полы?..

Ах, какая же она шкодная, моя Катя…

– У тебя найдется минут пять, Солнце? – вовсе не кокетливо, как хотелось бы воспроизвести в теории, но совсем чуточку свирепо выдал я, а затем выпрямился и встал перед Катей во весь рост.

Глядя ей в глаза с улыбкой, я запустил руку под резинку своих шорт, оттянув ее край большим пальцем.

Прямолинейно и несколько топорно намекнул Кате, что хочу испытать в эту самую минуту.

Катя, как никогда, близко ко мне расположена, на коленях стоит; взгляд ее, в котором улавливается вопрошающее недоумение, не выражает особого протеста.

Значит ли это, что я могу продолжать?

Ух, я бы ее сейчас…

Только вот силком заставлять нельзя. Надо быть красиво терпеливым и морально устойчивым. Ведь у нее, в отличие от любых остальных женщин, особые привилегии.

Лишь бы Катя не посчитала мои ненавязчивые поползновения зачатком насильственных действий против воли ради моей выгоды в укор ее желаниям.

Вот что стопорило меня, но руки сильно чесались ухватить Катю за волосы и поскорее подтащить поближе, чтобы за дело принялась.

Но…

Я же обещал, что ее мнение всегда учитывать буду и насильно не стану склонять к любому виду секса, как бы мне того не хотелось. Дабы впредь не навредить Катиному здоровью никоим образом. Коли требуется от меня воздерживаться от проникновения на всю длину возможностей, раз обстоятельства вынуждают принимать это ограничение как обязательное и необсуждаемое, то и на половинку вставлять готов. Я-то переживу, потерплю сколько нужно, а вот повторения выкидыша и каких-то еще проблем с женским здоровьем нам больше не надо.

После того, как Катя прошла лечение уже в здешней клинике, мы придерживались предписаний, что первое время, в среднем два-три месяца, противопоказан жесткий секс, и желательно предохраняться, дабы избежать нежелательной на время процесса восстановления беременности.

Список «нельзя» от гинекологов был прост, понятен, и меня устраивал. Оставалось придерживаться его, потихонечку трахаться и ждать полного выздоровления.

Но Кате того показалось мало. Она сомневалась, стоит ли так рано начинать интимную жизнь после выкидыша и обратилась не в другую клинику, а к «психологине», которую порекомендовала ей одна из знакомых.

Видимо, не лучшая из…

«Психологиня» на первом же сеансе вызвала у меня бурный шквал сомнений и просто адский поток негодования в ее сторону.

Катя однозначно подкупила «психологиню», дабы та, невзирая на мои ярые протесты, просканировала меня по «шкале извращенца». А после, не стесняясь в выражениях, прямо в лицо заявила, что я чудовище с бронебойным эгоцентризмом, с трудом, но всё-таки поддающееся коррекции; в конце нашей «милой» беседы она выставила мне удручающий ультиматум вместе со счетом за предстоящий нелегкий труд копошиться в голове у проблемного клиента.

Я, само собой, не стал церемониться и послал «психологиню» красноречивым словцом, дав понять, что не намерен проходить лечение и тем более под ее присмотром. Однако, по поводу Кати и ее страхов – так и быть, прислушаюсь.

Мне, – если не вдаваться в конкретику и не называть моих тараканов в голове по именам – во избежание неприятных последствий в дальнейшем ввиду анатомической несовместимости, либо предстоит сдерживать свои «скотские перверсии» и обуздать внутри себя «бешеного кролика, который только долбить и может», либо вовсе поменять партнершу. Ибо мы с Катей, повторюсь, несовместимы по всем параметрам, и физически, и психологически. Сдерживаться мне нужно, нежнее и аккуратнее с ней обращаться, иначе будет повторение пройденного, и тогда браку придет конец.

Так нам пояснила «психологиня-мужененавистница», приведя в качестве доступного для понимания примера перлинь и игольное ушко. Наши с Катей параметры, мягко сказать, несоразмерны. Катя излишне миниатюрная и патологически укороченная везде, словно девочка-подросток. Короче говоря, недоразвитая моя Катя по словам «психологини».

А я, с ее умозаключений, патологически крупный африканец, – хотя я далеко не африканец, – пророщенный на криптонитовых дрожжах в зоне радиоактивного загрязнения – это незыблемая константа, аномалия, которую мы, к сожалению, имеем на сегодняшний день и которая останется неизменной. И как бы не распяливал Катю, она не растянется настолько, как надо мне для полного счастья. В ширину – легко, – а вот в длину уже не вырастит.

Так что пришлось мне согласиться на установленный ею же лимит в сфере интима, без оговорок приняв тот допустимый предел возможностей Катиного тела, под который придется подстраиваться.

Предписания «психологини», ставшие для меня пожизненным приговором, пришлось смиренно принять и заречься соблюдать. Сделал я это сугубо ради Кати и ее успокоения, равно как и сходил к той феминистке всего на один сеанс.

«Психологиня» густо, до непроницаемой брони, засрала Кате мозги, так и не удручившись донести до нее стержневую мысль, которая настолько поверхностна, что даже мне заметна, хотя я и близко не психолог.

Промывать мозги Катины теперь и промывать, и мне опять же.

Все проблемы идут из головы, это и мне понятно. Катя боится забеременеть, а несовместимостью этот страх завуалирован, причем «психологиней», дабы до зерна истины нам не докопаться, чтобы впоследствии не отказаться от услуг дилетанта.