Я загнула еще палец – шестой, – и тело захлестнула волна мурашек.

Стихии, метаморфоз, психокинез, ментальность, прорицание, некромантия. Шесть даров из восьми.

Как это возможно?

– Ты никогда не находила какую-нибудь… книгу со странными текстами? – осторожно спросила я, и Морган затрясла головой. – Тогда как ты поняла, что можешь делать все это?

– Не знаю. Само собой получилось. Со временем я приноровилась контролировать это… более-менее. Зато теперь могу общаться с дедушкой у его могильной плиты, если меня снова накажут дома или обидят в школе. А еще я умею вот так.

Морган встала и в два шага очутилась возле меня. Ее крошечная ладонь легла мне на лоб, и по вискам разлилось тепло. Тепло это было шелковым, убаюкивающим, будто меня обернули в покрывало. Оно избавило меня от головной боли.

Когда я провела пальцами по брови, ища шероховатость пореза, то ничего не нашла.

Исцеление.

Я загнула седьмой палец.

– Ты та, кого я искала, Морган.

Она улыбнулась, но быстро помрачнела вновь.

– Вы сказали, что я… ведьма, – выдавила Морган с трудом, отступив. – Но разве ведьмы не зло?

Брови у меня взлетели вверх – как хорошо, что она залечила мне лицо, иначе это изумление аукнулось бы адской болью! Перестав сдерживаться, я фыркнула, забарабанив пальцами по стулу.

– Вовсе нет! Ведьмы не имеют ничего общего с дьяволом. Люди всегда боятся того, чего не понимают, вот и напридумывали небылицы, чтобы оправдать собственные зверства. Ими всегда руководили зависть и страх. Магия – врожденная способность, и никто не заключает никаких сделок в обмен на нее.

– Значит, вы тоже ведьма? И умеете то же самое, что умею я?

– Да, верно.

– Все ведьмы умеют? – уточнила она, и я закусила губу.

– Нет, далеко не все. Единицы. Но ты можешь гораздо больше, и я способна научить тебя этому, если захочешь.

Морган запнулась и ответила так тихо, что я едва расслышала:

– Церковь… То есть родители говорят, что я не должна пользоваться этими дарами. Что я должна молиться и они уйдут. Это дьявольское искушение, которое надо пройти, чтобы не попасть в ад.

– Подожди… Они знают?

– Угу. – Морган села обратно и сжала острые коленки, пытаясь сдержать сотрясающую ее дрожь. – Не обо всем, но… Как-то раз я случайно ответила на вопрос мамы, который она не задавала вслух. С тех пор родители изменились.

– Они когда-нибудь били тебя?

Пальцы Морган невольно забрались под рукава кофты, скрывающие испещренные шрамами запястья.

– Я это заслужила.

– Морган…

Она смутилась и посмотрела меня, колеблясь, можно ли мне доверять. Очевидно, черта была пройдена, и, поняв, что поворачивать назад уже поздно, Морган встала и отодвинула шкаф.

За ним, прямо в стене, была выбита широкая выемка, а в ней – пленочный фотоаппарат и сундучок со снимками, которые Морган тут же вручила мне, по-детски хвастаясь. Она тянулась к теплу, как цветок к солнцу, ластилась к каждому, кто проявлял к ней внимание. В ней было столько невысказанной любви, что я не могла отказать ей и не восхититься ее работами, когда она принялась перебирать их.

– Вот, посмотрите. Это мой одноклассник, который подарил мне свой старый фотоаппарат. Родители не знают, но он очень милый…

На одной из карточек улыбался мальчик, держа в руках коробку с пиццей. Затем Морган перешла к другим снимкам – местное кафе, церковь, лес, снова церковь… Она могла бы рассказать мне о каждом из них, но за дверью раздались шаги.

Я захлопнула сундучок и схватила побледневшую Морган за руку.

– Хочешь больше не прятать фотографии? – спросила я шепотом. – Вообще не прятаться! Быть собой. Не бояться ни родителей, ни одноклассников.

– Я не знаю…

– Пойдем со мной. Прошу тебя.

– Что? Бросить родителей? – Из ее горла вырвался предательский всхлип, напоминая мне, что она еще ребенок, сломленный и боязливый. – Мне ведь всего пятнадцать! Я не могу уйти из дома. А как же школа? Экзамены? Мама с папой? Я…

– Ты сможешь в любой момент вернуться, как только тебе надоест, – пообещала я. – Я Верховная ведьма. Это значит, что я главная в нашей колдовской семье. Ты будешь под моим присмотром. Я обучу тебя не только магии, но и истории, даже тригонометрии, если захочешь. Ведьмы часто учатся на дому. Считай, это… закрытая школа! Я познакомлю тебя с такими же, как ты, научу пользоваться дарами. К тому же в этом городе небезопасно. Эти убийства…

– Связаны со мной? – испугалась Морган, прикрыв ладонью рот.

– Возможно. Убийца… не совсем обычный человек. Он коллекционирует магию. Лучше тебе держаться подальше от этого места.

Морган замялась, и шаги за дверью стихли: кто-то хлопнул дверью в ванную и спустился обратно вниз.

– Я не уверена, что вообще хочу быть ведьмой, – прошептала она, отходя к постели и нащупывая крестик на шее, как я каждый раз искала свои жемчужины. – В Писаниях сказано, что колдовство есть грех. «Ворожеи не оставляй в живых». Разве те, кто его практикует, не идут против Бога? Разве он не откажется от меня, если я соглашусь? Разве я… не противна ему?

Я пододвинула стул ближе к Морган и, оказавшись к ней вплотную, взяла за руку. Ресницы у нее были до того длинные, что ложились на щеки, когда она смотрела вниз.

– Мама учила меня иначе, – начала я. – Не все ведьмы верят в Бога, но мама верила. Не думаю, что она посещала церковь и вообще поддерживала одну из монотеистических религий, но… Она говорила: «Бог есть любовь». Это я хорошо запомнила, как и то, что все люди – дети его. И если это так, то как ты можешь быть противна Богу? Ведь это именно он создал тебя такой. Ты венец его творения, Морган.

На ее лице отразилась вспышка уязвимого доверия. Минута томительных раздумий, длящаяся целую вечность, – и вот она решилась.

– Я хочу сбежать отсюда с тех пор, как мне исполнилось десять, – неожиданно призналась Морган. – Однажды я поехала на автовокзал, но мне было так страшно, что я вернулась… Мне и сейчас страшно, Одри.

Ее будто швыряло из стороны в сторону, как лодку в неспокойном море. Внушаемый с детства страх был так силен, что раз за разом бил ее о камни и отбрасывал назад.

Я снисходительно улыбнулась.

– Понимаю. Мне было тринадцать, когда умерла мама, а потом я потеряла всех шестерых братьев и сестер. Справляться со всем в одиночку непросто, потому я и хочу, чтобы ты разделила свое бремя с теми, кто несет его, как и ты. Я никогда не причиню тебе вреда. К тому же ты можешь за себя постоять. – Я ухмыльнулась, приподнимая свитер, под которым на животе краснело несколько воспаленных царапин от вороньих когтей. Морган пристыженно поморщилась. – И да, обращайся ко мне на «ты». Я ненамного старше тебя: мне всего лишь двадцать.

Выражение на ее лице потеплело, и она наконец-то расслабилась, расправив плечи. Морган перестала теребить крестик и обвела взглядом свои вещи, остановившись на сундучке со снимками и фотоаппарате.

– Я уже готова, – заявила она вдруг, схватив их в охапку.

– Эм-м… Уверена?

Морган потрясла передо мной рюкзаком, куда быстро запихала свои сокровища, включая сборник со страшными историями, – похоже, в большем она не нуждалась. Даже Библия осталась лежать на столе.

– Ну, как скажешь, – пожала плечами я. – Тогда идем и поговорим с твоими родителями, а затем…

– Нет! – вскрикнула Морган, и дверь захлопнулась у меня перед носом, едва я подошла к ней. – Пожалуйста, не надо! Давайте… просто уйдем. Без объяснений.

– Я могу наложить на них чары, – предложила я в качестве компромисса. – Чтобы они думали, будто ты гостишь у бабушки или отправилась в интернат, а тем временем…

Морган остановила меня и почти стыдливо призналась:

– Не надо. Я хочу, чтобы они знали, что я ушла. Чтобы гадали, почему я это сделала. Я ведь не зло. – Она поднесла руки к лицу, разглядывая свои пальцы, будто они были в чем-то испачканы. – Не зло…

Я промолчала, мысленно поставив галочку напротив пункта «Помочь Морган потравить тараканов в голове», и вышла из комнаты, жестом велев ей держаться сзади.