– А здесь мило, – сказала мама, осмотревшись по сторонам.

– Воздух живой, – ответил отец. – Слав, бери сумки, заноси в дом.

Едва я, дотащив до крыльца свой рюкзак и сумку, собрался воткнуть в замочную скважину клочь, дверь распахнулась. От неожиданности я выронил сумку, отшатнулся назад.

Суровая женщина спешно сбежала по ступенькам, подошла к родителям, начала о чем-то с ними переговариваться. Как я понял, она была то ли хозяйкой дома, то ли риэлтором, с которым отец договаривался о летней аренде. В любом случае увидеть её здесь родители не ожидали, а она объяснила своё появление вынужденной мерой. Семья, с которой, оказывается, был подписан договор на аренду дома аж до самого сентября, неожиданно и без всяких на то причин решили расторгнуть договор. Собрали вещи, вернулись в город. Собственно, после их необоснованного бегства, дом был сдан нам. Но сегодня выяснилось, что глава семейства забыл здесь какие-то бумаги, к слову сказать, этот ненормальный – именно так охарактеризовала его суровая женщина – уехал отсюда за несколько минут до нашего приезда.

Я сразу догадался, с кем мы едва не столкнулись на крутом повороте. Судя по его езде на опасной дороге, он точно ненормальный, подумалось мне, когда мы с Никиткой прошли в дом.

На первом этаже располагалась прихожая, большая светлая комната, спальня, кухня и маленькая кладовая. На втором этаже – узкий коридорчик, две спальни, плюс балкон. Мне обстановка понравилась, Нику тоже. Он сразу оккупировал спальню с круглым окном, мне пришлось занести свои вещи в соседнюю спаленку. По размерам она была больше, и светлее, хотя и уступала по комфорту той, что выбрал Никитка.

Внизу мама распаковывала вещи, отец разговаривал по телефону, суровая женщина куда-то исчезла, впрочем, она волновала меня не больше чем черная кошка, дремавшая на нашем – теперь уже нашем – изумрудном газоне.

Мы с Никиткой выбежали на улицу, он побежал за дом, там был разбит небольшой садик, я подошел к отцу.

– Пап, может, останешься с ночевкой, а завтра утром вернешься.

– Не могу, завтра утром надо быть в офисе. Осматривайтесь здесь, с соседями в контакт входи, оттягивайтесь на свежем воздухе.

– Постараюсь, – я вышел на тротуар.

Странно, но никого не было видно, люди будто испарились. Или они не любят жару и днём предпочитают отсиживаться дома? И все-таки у меня создалось впечатление, что здесь слишком уж пустынно и безлюдно. Вроде и нет в этих аккуратных двухэтажных домиках людей вовсе, а когда уедет отец, то останемся мы здесь втроем: я, Никитка и мама. А-а, ну и ещё эта черная кошка на газоне. Кстати, где она? Кошка успела скрыться.

– Пап, а сколько здесь домов?

– Около тридцати.

– И в каждом кто-то живет?

– В каждом.

– А почему такое ощущение…

– Извини, Слав, – у отца опять затрезвонил телефон.

Я свернул за дом. Никитка стоял возле крытого бассейна. Бассейн? Зачет! У меня сразу улучшилось настроение. Родители не говорили о бассейне, неужели сами не знали? Это меняет дело, раз есть бассейн, значит отдых удался.

Через час уехал отец, мама продолжала разбирать в доме вещи, мы с Ником плавали в бассейне. Как здорово, думал я, что мы проведем лето именно здесь: в красивом тихом местечке, а не на шумном море среди многолюдной толпы и суеты.

Глава вторая

Несчастливое место

Ночью мне никак не удавалось уснуть, неудобная кровать с чересчур жестким матрацем заставила меня проворочаться до двух часов. Окно спальни выходило в сад, и каждый раз, когда я поворачивался к нему лицом, мне мерещилось, что от стекла отскакивало нечто темное.

В саду, недалеко от крытого бассейна, рос огромный дуб. Я могу ошибаться, но у меня создалось впечатление, что дубу очень много лет. Эдакий дуб-долгожитель. Так вот, стоило усилиться ветру, и ветви старого дуба начинали противно поскрипывать и раскачиваться; в комнате на стенах появлялись причудливые тени. Они меня пугали. И скрип тоже пугал. Хотя до сегодняшнего момента я не боялся засыпать в темноте, никогда не обращал внимания на разные там шорохи-скрипы.

Почему же сейчас не получается заснуть, почему я вздрагиваю от шума веток, и с какой стати мне постоянно слышится топот? Как будто толпа людей собралась возле дуба в ожидании какого-то действа. А ещё я слышу приглушенный гул и плач.

Понимая, что дальше так продолжаться не может, я встал, подошел к окну, высунулся наружу. В лицо ударил свежий ночной воздух. Тишина. Только сверчки громко стрекочут, и где-то далеко кукует кукушка. Я уже собирался отпрянуть от окна, как вдруг внизу увидел темное пятно. Оно скрылось за торцом бассейна. У меня внутри все упало, по спине пробежался холодок, взгляд уперся в то самое место, куда скрылось пятно.

Минут десять я простоял у окна, и в итоге смог себе внушить, что пятном могла быть обыкновенная кошка или собака. Мало ли здесь ночью бродит животных. Да, точно, так и есть, я видел кошку.

Пришлось снова лечь в кровать, ворочаться с боку на бок и слушать скрип ветвей старого дуба.

Вскоре начало светать. Несмотря на усталость и трудный предыдущий день, мне так и не удалось заснуть. В пять часов я вышел из комнаты, на цыпочках подошел к лестнице, чтобы спуститься вниз, и увидел приоткрытую дверь в спальню брата.

Никитка не спал, он сидел на полу, рядом лежал альбом для рисования и цветные карандаши.

– Ты почему не спишь? – я подошел к брату, сел на корточки, взял красный карандаш.

Никитка пожал плечами.

– Не можешь заснуть?

Он кивнул. Заставив его лечь в кровать, я положил альбом с карандашами на полку, вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.

Внизу решил приготовить себе крепкого чая. Я уже точно не засну, и днём отдохнуть не удастся, я не привык спать, если на улице светло, придется ждать ночи.

Мама появилась на кухне в шесть часов. Выглядела она неважно, непрестанно зевая, призналась, что не сомкнула глаз.

– Я тоже, мам, это, наверное, с непривычки.

– Хочется верить, – она достала из шкафчика банку кофе и турку.

…В начале восьмого я вышел из дома, прошелся по улице, замечая в некоторых дворах детские велосипеды, самокаты, мячи и другие игрушки. Уже хорошо, люди здесь все-таки есть, теперь не мешало бы познакомиться с ровесниками, чтобы окончательно не раскиснуть.

Возвращаться домой не хотелось, я миновал наш коттедж, направившись вниз по улице. В кармане у меня был фотоаппарат, и я планировал дойти до горной дороги, чтобы сделать несколько снимков ранним утром. Фотки наверняка получатся классными, сразу же можно будет переслать их Кирюхе с Лилькой, пусть увидят, в каком месте мы оказались.

Но дойти до горной дороги мне не удалось. Сначала я услышал тихое «Бэ-э-э…», потом сухой кашель и хруст веток. Обернулся. В нескольких метрах от меня стоял вчерашний седой старик с клюкой. Сегодня он держал на веревке белого козла, и тот при виде меня почему-то начал пятиться назад.

– Рано встаешь, внучек, – дрожащим голосом сказал старик. – Ты никак жаворонок?

– Да нет, я сова, не спалось просто на новом месте.

– Ну-да, ну-да, – закивал старик, как будто был осведомлен о моих ночных мытарствах. – Ко всему новому надо привыкнуть. Только вот надо ли привыкать к новизне вашей семье? Тебя как зовут?

– Слава.

– Вячеслав, значит. А я Авдей Карпович, будем знакомы, – старик протянул мне морщинистую ладонь для рукопожатия. – В тринадцатый дом приехали? – спросил он и, не дожидаясь моего ответа, произнес: – Конечно, в тринадцатый, а то в какой же.

– Откуда вы знаете?

– Я, внучек, многое знаю. А больше и негде вам было остановиться, у вас наверху, – старик ткнул клюкой в уходившую наверх дорогу. – Один только тринадцатый дом пустует постоянно.

– Почему пустует?

– А несчастливый он.

– Из-за номера?

– Да нет, тут дела посерьезней номера будут. Ты, Слава, моего совета послушай, и скажи своим, что уезжать вам отсюда надо. И как можно скорее.