Даже не пряча лица, Супермен способен сохранять относительную анонимность своего альтер эго, Кларка Кента (см. главу 5), одеваясь в костюм настолько яркий, что он служит отвлекающим фактором. В своем исследовании театрального костюма Монкс пишет, что «самовыразительный костюм соперничает за внимание зрителя с персонажем» (Monks 2010: 23), – к такому же заключению приходит и Марта Кент. Хотя притворно-неуверенные жесты Кларка Кента и достигают цели, лицо у него по-прежнему такое же, как у Супермена, и это беспокоит и его мать, и его самого. В серии графических романов «Супермен: Земля-1» (2010) Марта Кент подчеркивает, что нужно отвлекать внимание очевидцев от его лица, и добавляет, что добиться этого помогут яркие цвета костюма.
Но чаще яркие цвета – не просто практическое решение проблемы, а знак все тех же открытости и честности, присущих его не скрытому за маской лицу. В этом смысле костюм Супермена – способ манипулирования восприятием публики. Анализируя функционирование костюма в сценическом представлении, Элен Уолтер пишет, что костюм – это средство, при помощи которого можно управлять своими отношениями с публикой, поскольку он «и барьер, которым актер может отделять себя от своего персонажа, и средство, способствующее вовлечению публики в действие» (Walter 2011). И яркая расцветка, и отсутствие маски – это приглашение к более тесному взаимодействию, побуждение внимательнее присмотреться к поступкам действующего лица. Для Супермена эта прозрачность жизненно необходима: ему нужно маркировать себя как героя, а не как злодея.
Скотт Хьюз Майерли отмечает, что яркие цвета униформы ассоциируются с благонадежностью отчасти потому, что делают одетого в эту форму подотчетным, отвечающим за свои действия (Myerly 1996: 267). Яркий костюм столь заметен, что носящий его не может совершать преступные или бесчестные деяния, не боясь при этом быть опознан свидетелями. Таким образом, сознательное ношение яркой одежды говорит о чистоте помыслов. В этом ярко расцвеченном костюме последовательно распознается ряд ключевых героических ценностей. Бренд «Супермен» означает «уважение и справедливость» (Chambliss & Svitavsky 2008: 20), «щедрость и альтруизм» (De Haven 2010: 156). Супермен сформулировал и защищает эти ценности бренда «очевидно бескорыстными актами героизма» (Wolf-Meyer 2006: 195). Его действия стали определять супергеройский жанр в целом и, таким образом, наделили героическими коннотациями любой подобный костюм.
Со временем эти ценности меняются, отражая изменение идеалов общества, в котором живет и действует герой (Fingeroth 2004: 160). Эти перемены отражаются в изменении костюма, что особенно заметно в экранизациях. Яркие цвета – фирменная черта костюма Супермена в комиксах – чрезвычайно важны для поддержания его геройского статуса, однако потемнение этого костюма в недавних экранизациях указывает на то, что бренд стал интерпретироваться иначе. Костюм стал мрачнее – как, например, в «Человеке из стали» (2013) Зака Снайдера, – и то же произошло с самим героем. Супермен больше не иллюстрирует борьбу добра со злом: и он сам, и публика все больше осознают, что граница между добром и злом не очевидна.
Питер Куган, опираясь на идеи Скотта Макклауда, отмечает, что супергеройский костюм достигает экспрессии через редукцию (Coogan 2009: 79). Особенно на раннем этапе костюм Супермена изображался минималистично – не в том смысле, что убирались детали, а в том, что костюм «обнажался» до своей «сути» (McCloud 1993: 30). В то время как за какими-нибудь другими нарядами могут стоять сложные и неоднозначные месседжи, гимнастическое трико и плащ Супермена ясно и недвусмысленно обозначают определенный набор ценностей.
В красно-синей цветовой гамме эти ценности тонко оформляются как патриотические (Morrison 2011: 15), апроприируя идеалы, универсальные для американской аудитории Сигела и Шустера. Фингерот утверждает, что со временем ценности Супермена свелись к ценностям «американской мечты», причем даже в большей степени, чем в случае с Капитаном Америкой (см. главу 2): «упорный труд, игра по правилам, возможность максимально увеличить свой потенциал» (Fingeroth 2004: 73). Именно этот набор всеамериканских ценностей сделал костюм Супермена подходящим выбором для образов, использовавшихся в агитации за Обаму перед президентскими выборами 2008 года. Обама многократно представал в виде супергероя как в официальных, так и в неофициальных изображениях периода его кампании. К их числу относится портрет под названием «Время для перемен», выполненный художником комиксов Алексом Россом (2008). На нем Обама стоит в позе Супермена, демонстрируя геральдическую эмблему «О», украшающую его грудь под рубашкой (Nama 2011: 149).
Помещенный в один ряд с Суперменом, Обама был позиционирован как герой-в-ожидании – человек, обладающий необходимым потенциалом для того, чтобы спасти Америку. Такое его восприятие зависело от почти всеобщей осведомленности американского народа о ценностях, стоящих за брендом «Супермен», а также от готовности воспринять Обаму как героическую фигуру. Вообще говоря, широкое знание брендовых ценностей и готовность принять их чрезвычайно важны для успеха любого бренда. В моде существует двусторонняя взаимосвязь между брендом и потребителем: бренд определяет потребителя – потребитель определяет бренд (Pavitt 2000: 156). Когда потребитель носит брендированные товары, стоящие за этим брендом ценности передаются на него (нее), в результате чего он (она) отражает ценности, которые фактически заимствованы извне. А на эти месседжи воздействуют другие сигналы. Когда множество людей действует в явном противоречии с ценностями бренда, который они носят, может случиться культурный сдвиг – ценности бренда поменяются. Бренд, принадлежащий к высокой моде, может утратить эксклюзивность, если его слишком часто видят на потребителях низкого социально-экономического статуса или на тех, кто замечен в антисоциальном поведении. Об этом свидетельствуют, например, печальные ассоциации с пьянством и хулиганством, которые приобрел в 1990‐х годах бренд Burberry.
Схожим образом, ценности супергеройского бренда могут быть переписаны потребителем или медиа; общественное понимание ценностей супергероя может отличаться от того, что он изначально хотел выразить посредством костюма. Супергеройская мифология пишется не только самим супергероем, но и теми, кто за ним наблюдает, особенно если эти наблюдатели так же влиятельны, как психиатр Фредрик Вертам. В известном своими печальными последствиями трактате Вертама «Совращение невинных» (1954), направленном против комиксов, Супермен был изображен как чуждая всему американскому и потенциально опасная для детской аудитории ролевая модель. Самые радикальные толкователи Супермена сравнивают его действия и костюм с действиями и костюмом «Ку-клукс-клана». Так, Крис Гавалер (Gavaler 2012: 192) пишет, что «типовая формула» супергероя: «герой-вигилант, действующий в костюме и под псевдонимом» – выведена из поведения Бена Кэмерона, история которого изложена в романе Томаса Диксона – младшего «Клановец: история „Ку-клукс-клана“» (1905). Известно, что у Кэмерона было второе «я», которое действовало, скрываясь под маской и под именем Великий Дракон, и которое, подобно Супермену, представляло из себя «облаченного в костюм героя с яркой, физически развитой и узнаваемой наружностью» (Ibid.: 196). Супермен, по мнению Гавалера, больше напоминает Великого Дракона с его четко опознаваемым альтер эго, нежели прежних героев бульварного чтива, которые обычно считаются основными источниками вдохновения для Сигела и Шустера, но при этом были скорее носителями «множественных масок в отсутствие единой, репрезентативной личности в костюме». Более того, Гавалер полагает, что, хотя с момента выхода первого номера «Экшен-комиксов» прошло много лет, Супермен сохранил в себе те же самые, исходные качества, а значит, в этом персонаже по-прежнему есть следы мифологии «Ку-клукс-клана». Что ж, какой-то части аудитории трудно отделаться от этих коннотаций белого превосходства и вигилантского насилия. Для нее Супермен остается представителем мира насилия и агрессии. И, несомненно, будут появляться все новые доводы в поддержку этой интерпретации, поскольку дети, участвующие в костюмированной игре в супергероев, предрасположены к «экстремально рискованному поведению», порой чреватому ущербом (Davies et al. 2007: 242).
