Супергеройский костюм не просто задает роль – он задает ответственность. Одетый в костюм супергерой не имеет иного выбора, кроме как совершать героические поступки. Герой в костюме не может стоять и смотреть, как совершается катастрофа или преступление. Облачаясь в костюм, он тем самым сообщает наблюдателям, что он экстраординарен, а значит, все, что не является экстраординарным поступком, не для него. В этом смысле супергеройский костюм выполняет функцию форменной одежды. Человек в униформе берет на себя обязанности, связанные с конкретной ролью. Доктор в белом халате должен прийти на помощь пострадавшему; солдат в военном камуфляже должен поспешить и спасти раненого соратника. А человек в гражданской одежде в обоих этих случаях субъектом подобных ожиданий не станет.

В то же время костюм, словно поощряя или оправдывая своего владельца, делает возможным поведение, которое без этого костюма может быть неприемлемым. Человека, идущего по улице с оружием в руках, скорее всего, сочтут опасным, если только он не одет в военную или полицейскую форму – в этом случае оружие оправданно. Обоих участников уличной драки примут за хулиганов, если только один из них не одет в форму охранника – в таком случае считается, что человек в форме находится по эту сторону закона. Так же и супергеройский костюм оправдывает поведение, которое в ином случае могло бы показаться предосудительным. Он – лицензия на действие вне закона, на применение насилия вместо компромисса. Благодаря его неразрывной связи с положительными ценностями, заданной в ранних комиксах о Супермене, костюм супергероя маркирует одетого в него как находящегося на стороне добра, пусть даже в других обстоятельствах те же действия могли бы показаться сомнительными. Маска, трико и плащ сообщают публике, что, сколь бы жесткими ни были действия супергероя, они нужны, чтобы защитить ценности, которые мы все разделяем. Эти идеалы благородны, даже если утверждающие их действия таковыми не являются. Для драматурга У.Б. Йейтса маска делает возможной «активную добродетель» – в противоположность «пассивной» добродетели остальных (Yeats 1972: 151, цит. по: Tseëlon 2001: 25). Костюм позволяет супергероям активно утверждать их ценности, в то время как все другие ограничиваются чаще всего пассивным принятием морального кодекса.

Вместе с тем во многих случаях супергеройский костюм сужает диапазон приемлемых форм поведения. Костюм упрощает обязанности, «снимая» обычные ожидания. Никто не ждет от супергероя в костюме, что он будет вести обычную жизнь. Повседневные обязанности обычных граждан отставлены в сторону, что дает возможность сверхчеловеку вести себя только как супергерой. Таким образом, костюм «открывает путь для выборочной персонификации» (Napier 1986: XXIII).

Выборочная демонстрация нескольких, а не всех аспектов «я» позволяет супергерою выбирать только те стороны своего «я», которые он считает подходящими для сверх альтер эго и которые соответствуют роли, которую он желает играть. Если для своего публичного образа он хочет отречься от «недостатков» своего гражданского альтер эго, он может это сделать. Костюм, следовательно, делает возможным «откровенный отказ от личности» (Ibid.: 16). Слабости повседневного альтер эго словно исчезают в момент надевания костюма. Они отставляются в сторону или по крайней мере подавляются, а на первый план выдвигается сила супергеройского альтер эго.

Супергерой ответствен за выбор ряда ограничений или правил, которым подчиняется поведение его «костюмированного» «я». В этом смысле это похоже на опыт людей, наряжающихся для представления. Исследователи отмечают, что костюмированное представление является в известной степени «игровым» (ludic) – ограниченным правилами (Fron et al. 2004). У каждой идентичности, которую принимает супергерой (выражая это посредством костюма), есть свой набор правил, в соответствии с которыми он должен себя вести. Отчасти удовольствие от переодевания – это удовольствие от подчинения новым правилам поведения. Например, ребенку нравится надевать костюм робота, потому что это меняет правила, определяющие его манеру говорить и двигаться. Следовательно, переодевание можно считать и освобождающим, и ограничивающим. Оно освобождает человека от обычных правил, по которым он живет, но и вводит вместо них новые. Это и новизна, и уход от действительности, но в пределах строгих правил.

Этот набор правил определяется внутри повествования – фикциональным супергероем и извне – супергеройским жанром и его аудиторией. Со временем правила устанавливают связь между ценностями и костюмом. В фикциональном мире супергеройского повествования «смысл одеяния, можно сказать, является продуктом намерений того, кто его носит» (Barnard 1996: 72). Зачастую супергерой – сам себе костюмер: именно он отвечает за смысл своего наряда. Он разрабатывает костюм, чтобы создать определенные значения, а затем своими первыми деяниями в этом костюме задает ожидания относительно своего будущего поведения.

Однако нередко намерения супергероя достигают противоположного эффекта, и тогда у аудитории начинает складываться собственная трактовка роли супергероя и смысла его костюма. Дизайнер не может полностью отвечать за то, какая именно идея найдет выражение в его дизайне. Возникают «вторые смыслы», которых «художники [по костюмам] не имели в виду» (Ibid.: 73). В № 40 «Тревожных историй» (апрель 1963) Тони Старк узнаёт, что его «ужасный костюм [Железного Человека] …приводит людей в ужас», и вынужден перекрасить костюм, чтобы он точнее выражал его героические ценности (см. главу 11). Человек-паук то и дело обнаруживает, что предстает в средствах массовой информации как угроза («Удивительный Человек-паук», № 1, март 1963), то есть костюм наделяется смыслами, противоречащими героическим намерениям Питера Паркера. В № 7 «Совершенного Человека-паука» (май 2001) Человек-паук вступает в схватку с монструозным Зеленым Гоблином, и это сражение привлекает внимание полицейского вертолета. Столкнувшись с очевидной инаковостью обоих участников сражения, департамент полиции Нью-Йорка не видит разницы между героическими действиями Человека-паука и варварским разрушением всего вокруг, которое учинил Зеленый Гоблин, чья внешность столь же экстравагантна. И открывает огонь по обоим.

Облачаясь в костюм, супергерой подвергает себя возможному недопониманию. Cлишком часто костюмы и маски указывают на преступное или нечестное поведение, и супергерой рискует тем, что будет ассоциироваться с неприглядными поступками. Обычно те, кто носит маску с целью скрыть свою личность, – это люди, которые совершают злодейские или морально сомнительные поступки. Маски носят, например, грабители банков и члены «Ку-клукс-клана». В ревизионистской серии графических романов «Супермен: Земля-1» (2010) эту проблему поднимает Марта Кент. В разговоре с Кларком она объясняет, почему ни за что бы не сделала маску частью суперменского костюма своего сына:

Марта Кент осознает связь между морально сомнительным поведением и маской. Даже те, кто находится на стороне закона, когда надевают маску, обычно участвуют в насильственной либо сомнительной деятельности. Так, спецназовцы носят балаклавы, чтобы скрыть свою личность. Хотя они и работают на правительство, общественность понимает: они были призваны для неблаговидных действий. Как правило, их работа включает в себя насилие, а иногда и убийства. Эти люди, пусть они и находятся на стороне закона, нередко оказываются и над ним – используют сомнительные методы, которые обычных граждан привели бы в тюрьму.

Скрывая часть идентичности, костюм словно заменяет реальную и полноценную личность ложной и неполной (Miller et al. 1991: 808). Маска обеспечивает «защиту от собственной нравственности», равно как и от ожиданий, соответствующих общественному договору. Она становится важнейшим инструментом деиндивидуализации – за счет «устранения персональной идентификации», а вместе с ней и «персональной ответственности» (Tseëlon 2001: 31). На знаменитых балах-маскарадах XVIII века маска открывала путь для бегства от моральной принципиальности (Castle 1986: 2). Ребенка, нарядившегося в честь Хеллоуина, она освобождает от ответственности за совершаемые им акты вандализма. Супергероям она позволяет отринуть сомнения относительно моральности своего поведения и вести себя так, как они не посмели бы вести себя в гражданской одежде. В № 2 комикса «Сорвиголова. Том 2» (1998) Сорвиголова нападает на грабителя, будучи одет в гражданское, и три очевидца принимают за грабителя его самого. Поняв свою ошибку, он вынужден скрыться. Без костюма он не в состоянии оправдать свои насильственные действия. Аморальность его поведения заметна – и ему, и очевидцам, – когда оно не окутано добропорядочностью, исходящей от его костюма.