Воспользовавшись этой паузой, Александра решила осмотреться. Итак, обычная маленькая спальная комната, обставлена не богато – только кровать, стул и маленькая тумбочка у изголовья кровати. Возле двери стоял небольшой шкаф, на дверце которого висит покрывало от кровати. Наверное, Сашу торопились положить на кровать и не стали разбираться, куда это покрывало сложить. В окно можно разглядеть спускающиеся сумерки. Проглядывающее через стекло дерево подсказывало, что квартира находится на этаже, не выше третьего.

Саша приподняла одеяло и увидела, что на неё надета хлопчатобумажная ночная рубашка с каким-то немного поблекшим рисунком в виде то ли зайчиков, то ли котят…

И, несмотря на боль, которая продолжала пронизывать её лёгкие и всё тело, ей вдруг стало спокойно и хорошо на душе. Невероятным умиротворением веяло от всей обстановки этого дома. Здесь был ДОМ в самом прямом смысле этого слова. Такое ощущение, что она попала в свое детство, где ещё нет никаких плохих людей и печальных событий, где есть только мама, папа и бабушка, которые любят её и всегда защитят от злой собаки, живущей в соседнем дворе, которые встретят её с доброй улыбкой и пожурят за то, что опять проспала до обеда в этот выходной, соня… Как же, оказывается, ей этого не хватало! Только сейчас до неё дошло, что все эти годы она жила, съёжившись и ощетинившись, готовая принять в любой момент удар и ответить тем же. Ожидание удара в спину не позволяло всё это время ей расслабиться и держало в напряжении всё её тело.

И вот сейчас вдруг ей стало хорошо и спокойно. И не важно, что она находится не известно где и не известно с кем. Не важно, что не понятно где все её вещи и одежда.

Саша вдруг отчетливо поняла – ей дали небольшую паузу дана для передышки и перегруппировки. Скоро понадобятся все её силы, и физические, и моральные. Такая вот маленькая пауза перед вступлением в настоящую ИГРУ. Она всё это время спала и вот только сейчас проснулась.

Откуда к ней пришло это понимание, она не до конца понимала. Такая глубинная уверенность в том, что для неё начинается что-то очень серьёзное, можно даже сказать грандиозное, немного пугало её.

Казалось бы логикой можно было объяснить все произошедшие с нею события, даже эти странные похищение и спасение, но нет, где-то в глубине души она понимала, что всё это звенья одной цепи, которая плелась уже давно, только как-то вяло и принуждённо. Все факты её жизни подсказывали, что с нею что-то не так, что она немного другая, чем её друзья и одноклассники – однокурсники, с которыми она дружила, но которых она всё-таки не всегда понимала и принимала.

Часто, ещё с детства, у Саши бывали моменты жизни, когда как-будто некие вспышки таинственного фотоаппарата освещали всё пространство вокруг, и именно в эти моменты она вдруг останавливалась и начинала озираться, пытаясь понять где она находится и почему именно она здесь, а не кто-то другой, и зачем она поступает именно так, а не по другому. Эти вспышки пугали её своей непредсказуемостью и непоследовательностью. Александра никому о них не рассказывала, главным образом потому, что её после таких рассказов могли посчитать сумасшедшей. Она старалась забыть о них и притвориться «нормальной», чтобы быть как все. Но червячок сомнений всё-таки грыз её временами.

И вот сейчас она поняла, что всё, пора, время пришло, пора просыпаться.

Её возможности, о которых она также старалась особо не распространяться, даны её неспроста. Только сейчас они, как бы это сказать, отшлифованы что ли и теперь представляют её естественное оружие.

Кстати, о своих возможностях Саша вначале думала как об экстрасенсорных, потом как о каком-то сбое в организме, а потом также постаралась забыть и не обращать внимание.

Ну зачем, скажите на милость, нужна нормальному человеку возможность предвидеть ближайшее будущее, если повлиять на это будущее нет возможности? А даже если и появляется такая возможность, то этого категорически делать нельзя, станет только хуже?

Так, Саша, будучи ещё ребёнком, пыталась идти «назло» будущему, которое она предвидела, и получалось только всё очень плохо. Это происходило как щелбан по носу, как-будто кто-то сверху ей молча так указывал – не лезь, не твоё это дело! А то хуже тебе же самой будет! И, самое обидное, получалось, и правда, всё хуже, да так, что хоть волком вой! Мог даже кто-то погибнуть из тех, кого она любила…

Так, например, погиб её любимый пёс, который был её настоящим другом и не раз выручал её… А она ведь всего лишь хотела спасти маленького котёнка, гибель которого смогла предвидеть… Тогда никто не мог понять, почему она орёт так от горя, как оглашённая, ну погиб кобель, ну да, хороший был пёс, ну так ведь ему всё-равно уже недолго оставалось жить, старый был. Чего уж там так убиваться, давай мы тебе другого щенка купим? Но нет, Александра не хотела никого другого. А всё потому, что чувствовала тогда себя настоящим предателем, променявшим и убившим своего лучшего друга ради маленького никому не известного котёнка. И пусть она тогда не могла такой поворот предвидеть, ведь именно она поменяла направление смерти с котёнка на её пса. Ей до сих пор очень больно об этом вспоминать. Такие уроки сложно забыть.

Другой её особенностью была возможность «чувствовать» других людей. Эта способность называется эмпатией. Но только у неё эта эмпатия переходила все границы. Она чувствовала все чувства окружающих людей, их гнев, боль, ликование и горе даже порой через стены. Как яркие всплески энергий разных цветов и оттенков, вспыхивающие вокруг неё от людей. И да, в основном она чувствовала негативные эмоции. И вовсе не потому, что дело в ней или эти эмоции такие сильные. А просто потому что негативным чувствам ничто не мешает. Если тебе плохо, то дополнительные факты жизни только добавляют

А вот такие эмоции, как восторг и радость, очень редко кто чувствует. При этом все желают их друг другу и надеются, что они у них будут, но настоящее, искреннее счастье практически не доступно большинству людей. Главным образом потому, что к состоянию счастья постоянно что-то примешивается, как, например, чувства страха и сожаления. Эти чувства мешают всем искренне радоваться.

Только иногда Саша чувствовала, как, например, чья-то мать, глядя на своего ребёнка, могла испытать краткий миг восторга, ничем не замутнённого, а потому чистого и яркого, но практически в ту же минуту страх потерять ребёнка или ещё какие-то грустные мысли перекрывали поток света, озаряющего душу матери. В такой момент Александра чувствовала, как будто захлопывается окно, пропускающее чистый свежий воздух и душа женщины опускается в какой-то душный тёмный колодец.

Эта особенность была тяжким грузом для Саши. Она с ранних лет приучала себя закрываться от окружающего мира и не реагировать на чувства окружающих её людей, которые, не замечая и не понимая её чувств, жестоко ранили девочку своими негативными эмоциями. Но так как это не всегда получалось, Саше приходилось невольно участвовать в чужих бедах и радостях. Сопереживала она по своему, издали и незаметно, помня, к чему приводит вмешательство в чужую судьбу. Интуитивно она чувствовала, что сейчас да, можно помочь. И тогда с удовольствием бросалась на выручку тем, кто в ней нуждался.

Так, она часто помогала детям и старикам. Не известно почему, но им помогать было можно. Наверное, их линия судьбы ещё не начиналась или уже заканчивалась, поэтому ни к чему серьёзному попытки Саши повлиять на жизнь людей не приводили. Ну да, поменьше синяков у ребёнка, который в это время падал с велосипеда, или чуть меньше сил затрачивала какая-нибудь бабулька на свой неподъемный пакет из супермаркета. Однако, всё это мало чем могло помочь им в глобальном видении их жизни. Но для Саши даже такая мелочь была словно отдушина, через которую она могла хоть как-то отреагировать на поступающие извне словно стоны страдающих по разным причинам людей.

Однако, бывало и такое, что она улавливала чувства людей, возникающие из низменных побуждений. И это было хуже всего. Так, например, когда человек радовался чужому горю, он выглядел для Саши очень омерзительно во всей своей неприкрытой завистливой сущности, при этом заражая её своим злорадством, заставляя её чувствовать все эти тёмные эманации и страдать от понимания всей низости этого состояния. В то же время сам человек даже и не догадывался о той буре эмоций, что в этот момент бушевала в душе Саши. Несколько раз она чувствовала такие неприятные ощущения в детстве, когда общалась с большим количеством людей в детском саду и в школе. Уже тогда она начала догадываться о своей непохожести, так как не могла понять, почему люди относятся хорошо к тем, кто искренне рад их горю. Для неё это было как открытая книга и никаких сомнений не вызывало, что представляет собой тот или иной человек. Но для других почему-то всё было туманно и непредсказуемо.