Но через некоторое время Саша опять очнулась. Опять попыталась разглядеть окружающий мир, приоткрыла глаза. Внутреннее убеждение, что опять всё будет мутно и ничего не понятно, оказывается ошибочным. Впрочем, поначалу так оно и было. Всё расплывается, как масляные пятна на луже. Странно, но именно эта картинка приходит ей на ум для сравнения. Однако через несколько секунд всё вокруг начало приобретать резкость. Начинали прорезываться черты какой-то мебели. Окружающий мир очень сильно смахивает на палату в больнице – всё вокруг белое и голубое.

Хотя нет, металлическая кровать, на которой она лежит, коричневая, но явно относится к больничной. Это даже не кровать, а кушетка.

Что-же она здесь делает? Как попала сюда? Почему так трудно вспомнить, что было? Что за серый туман в глазах, который мешает всё рассмотреть, откуда он взялся? Она, что, обнаженная лежит под простыней? Что же такое могло произойти?

В это время через туман увидела, как в комнату зашли двое мужчин в белых халатах и подошли к ней. Они покатили кушетку, на которой она лежала, куда-то по длинным переходам. Туман становится всё гуще. Да и сил держать глаза открытыми, а тем более думать, уже не осталось. Успела обрадоваться, что-ж, наконец-то обратно, в тёплый уютный океан!

Нет, не хочется! Так не хочется просыпаться! Горло пересохло, огромный язык перекрывает практически полностью все её дыхательные пути, дышать так трудно, что почти не возможно. Даже не верится, что где-то есть чистый свежий, как родниковая вода, воздух. Пульсирующая головная боль, кажется, ещё чуть-чуть и разорвёт её несчастную голову на части.

Впрочем, очнулась она, судя по всему, от того, что один из мужчин схватил её на руки и бежит куда-то. Она абсолютно не понимает, зачем и почему. Она чувствует, как встречный воздух обвивает её тело прохладой. Понимает, что, и правда, не ошиблась и на самом деле обнажена, но, как ни странно, её это абсолютно не смущает. Её мучает мысль, что ему, скорее всего, очень тяжело нести её на руках и надо хоть как-то ему помочь. Но как? Её руки как ватные, совсем не слушаются, а попытки обхватить его за шею не удаются. Ей удаётся прижаться к нему покрепче всем своим телом. Кажется, что так ему станет легче её нести и он побежит быстрее, намного быстрее. Почему-то мысль, что его могут в любой момент догнать, пугает её таким холодным ужасом, что она, в результате, а может и просто от нехватки кислорода, опять проваливается в небытие.

Да что-же это такое? Опять очнувшись, она уже не сопротивляется нахлынувшим мучительным ощущениям. Отдаленно слышит, как кто-то недалеко от неё жалобно стонет. Прислушивается, чтобы понять, кто-же так сильно мучается? Почему никто ему не поможет? Голос женский и такой слабый, что, скорее всего, его просто никто не слышит.

Саша решает быть сильной и, несмотря на мучительную боль во всем теле, пытается встать и пойти на помощь. Но тут внезапно до неё доходит, что это же её собственный голос.Так вот почему он казался ей таким странно знакомым! Получается, что это она сама стонет? Но почему? Что случилось?

И только когда в горло начинает просачиваться тонкой струйкой холодная вода, только в этот момент она понимает, что очень давно хотела пить. Вначале вода кажется какой-то невесомой и абсолютно не ощущается. Вроде бы глотаешь, глотаешь, но ощущение жажды почему-то никуда не уходит. Однако при этом она чувствует, как её огромный шершавый язык, похожий своей шершавостью на наждачную бумагу, начинает потихоньку уменьшаться и вот уже она может вздохнуть, свободно набирая в свои лёгкие так много воздуха, сколько они могут в себя вобрать. Острая боль резко прорезает всю грудную клетку. Она задыхается от боли и открывает глаза, которые уже наполнены слезами и сквозь слезы пытается разглядеть, где она находится.

– Ну, наконец-то она очнулась, – слышится женский голос. – Давай-ка, иди сюда и помоги вколоть ей оставшуюся часть лекарства.

– Нет, не трогайте меня, пожалуйста! Не надо! – попыталась кричать она, но у неё получилось только невнятно что-то прохрипеть. В этот момент она почувствовала легкий укол на сгибе руки, одновременно при этом кто-то надавил ей на плечи, мягко прижимая обратно к постели, на которой она лежала.

Вопреки ожиданию опять потерять сознание, ничего страшного не произошло. Наоборот, шум в ушах начал понемногу пропадать, а зрение восстанавливаться.

Вхождение в роль. Умение приспосабливаться.

Женщину, которая приводила таким образом её в чувство, все звали или Марией, или «просто Марией» как когда-то звали одну добрую девушку в давнем сериале. И это было неспроста. Мария действительно относилась к тем благородным людям, которые всегда поддерживают всех в трудную минуту.

Как впоследствии Саша узнала, жизнь у Марии с ранних лет напоминала боевые действия партизан в тылу врага. И, как бы не пытались «враги» её вычислить, Мария всегда оказывалась в нейтральной зоне задолго до начала обстрела, предварительно, разумеется, вытащив очередного раненого бойца из боя. Такому стилю жизни Мария научилась не от хорошей жизни.

В детстве её мать, будучи в прямом смысле тираном и человеконенавистницей, старалась уничтожить если не физически, то морально, всех окружающих вокруг. Не важно кто находился с нею рядом в этот момент, будь то дальний или близкий родственник, друг или подруга, коллега по работе или даже непосредственный руководитель, женщина, никого не жалея, давила всех своим ядом и медленно уничтожала любого человека как личность. Мария же, находясь в тени своей матери, стремилась спасти всех, кто был в этот момент обречён на уничтожение. Странно, но так получалось, что мать по каким-то своим причинам не замечала именно её, а потому и не могла заблаговременно обезвредить. При этом ни о какой любви к своей дочери разговора и не могло быть. Мария не была для своей мамы желанным ребенком и никто этого от неё не скрывал.

Мать Марии радовалась, если кто-то страдал и ненавидела лютой ненавистью всех счастливых людей. При этом женщине никто не мог дать сдачи. Слабые попытки она отбивала, улыбаясь, а на сильных противников затаивала до поры до времени злобу, чтобы медленно и со вкусом потом растоптать очаг сопротивления, исделать это так, чтобы не повадно было любому из людей, находящегося рядом. Надо признать, что таких смельчаков было не так уж и много, и все они, к сожалению, были обречены с самого начала.

Отец Марии умер рано, когда девочке было всего четыре года, и она его даже при всем желании не смогла бы вспомнить. Кто он, этот человек, сумевший подобраться так близко к матери Марии и сгоревший так рано? Возможно, именно от него Марии достались человеколюбие и бесстрашие, ведь для того, чтобы пойти против воли такого человека, как её мать, нужно было быть настоящим героем. И Мария была именно таким героем.

В данный момент она занималась здоровьем и жизнью тех, кого можно было спасти. Таким человеком сейчас была Саша.

А Саше было плохо, очень-очень плохо. Она старалась из последних сил не стонать, но временами стоны всё-таки непроизвольно, помимо её воли, вырывались из неё и ей было стыдно, что она не может контролировать себя. Когда-то в далеком детстве Саша гордилась своей силой воли, представляя себя этаким супергероем из блокбастера, никогда не плачущим и не жалующимся на трудности, но сейчас ей стало понятно, что она просто не знала раньше, что такое настоящая боль.

Саша взглянула украдкой на Марию и, к своей радости, не заметила в глазах той ни жалости, ни упрека. Мария смотрела на неё спокойно и устало. Понятно стало, что этот человек отлично знает, что такое боль, а потому не будет говорить никаких лишних слов. Именно такие люди и помогают всегда в трудную минуту.Они не подвержены эмоциям, они просто знают, что надо что-то сделать, чтобы помочь и молча делают это.

–Можно мне ещё немного воды?

–Конечно. Сейчас принесу, подожди меня немного.

Мария поднялась со стульчика, стоящего рядом с кроватью, и пошла в другую комнату.