– Я польщен. Обязательно оставлю автограф на твоем трупе.

– Ну перестань ты уже, – отмахнулся рыцарь, – мы же ведем культурный диалог, зачем все сводить к насилию. Конечно, убить тебя все равно придется, но поверь, мне это не в радость.

– К чему тянуть, – с хищной улыбкой спросил вождь, закатывая рукава, – давай потанцуем. Или ты боишься безоружного старика в лохмотьях?

– Видишь ли, убить тебя, это как раздавить пальцем таракана. Сделать это легко, но на душе будет так противно, – скучающе протянул рыцарь.

Рыцарь положил голову на ладонь и затих, повернувшись забралом в сторону слепящего солнца, пробивавшегося сквозь густо заросшие кроны вязов на площадь.

– Как давно я не грелся на солнце, – мечтательно произнес он, – вождь, а хочешь расскажу стих? Там, во тьме, время начинает терять свой вес. Сначала, ты не слышишь собственные мысли от бессильного крика. Отчаяние достигает апогея, тяжесть одиночества и холода дробит каждую частицу твоего тела, а рассудок неизбежно искажается. Но потом, когда буря эмоций стихает, ты осознаешь, что прошел всего месяц. Боль, которую ты чувствуешь в этот момент. Знаешь, в ней есть что-то чистое, светлое и даже согревающее. В таких условиях пробуждаются новые таланты. Я вот, например, попробовал себя в поэзии, и вроде как, получается очень неплохо. Вот послушай, придумал только что:

***

Клац-клац-клац, мы выковали сталь,

Мы вложим ее в руки отщепенцев.

Чтоб в массы те несли нашу мораль.

И громко задавали ход тенденций.

Бац-бац-бац, мы точим наши зубы,

Чтобы вгрызаться в шеи несогласных.

Мы не чураемся методик грубых.

Единым назовем мы самых разных.

А что же дальше? Дальше смерть.

Всех тех, кто новый мир не примет.

Дымящихся событий круговерть.

Прошу к столу, дерьмо остынет.

– Зачем все это, – проигнорировал словесные излияния вождь.

– Зачем все что? – недовольно спросил рыцарь, ожидавший более экспрессивной оценки своего произведения.

– Зачем убивать столько людей?

– Ты правда хочешь поговорить о таких мелочах? Моя поэзия тебя совсем не заинтересовала? – с легкой обидой в голосе спросил рыцарь.

– По-твоему, война – это мелочь?

– А кто говорит о войне? – холодно отрезал незнакомец. – Представь, вождь, ты, после тысячелетнего отсутствия возвращаешься домой и видишь, что твой дом кишит грязными крысами. По полу волочатся их грязные хвосты, по углам размазано вонючее дерьмо. Как долго ты будешь колебаться, прежде чем убьешь каждую пискливую тварь и все ее потомство, чтобы не расплодилось? Как много вины ты испытаешь за это? Кто из твоих знакомых осудит тебя за желание очистить свой дом от заразы? Тебе будет неприятно, к горлу подступит тошнота, но спустя какое-то время, ты вспомнишь об этом инциденте со смехом, за кружкой пива, в кругу друзей. Это ни разу не война, вождь. Это генеральная уборка.

– Стало быть, геноцид?

– Стало быть, геноцид.

Оба замолчали на какое-то время, слушая журчащих сверчков в траве и тихое пение ветра в листве. Весна заявляла о своих правах все сильнее с каждым часом.

– Знаешь, а стихи у тебя паршивые, – первым нарушил молчание вождь.

– А ты умеешь настроить на бой противника, вождь, – рассмеялся под шлемом рыцарь.

– Я протянул достаточно времени, мои люди уже здесь, я слышу, как они окружают тебя.

– Надо же, какое совпадение, – всплеснул руками рыцарь, – я тоже тянул время. Видишь ли, я знаю, что ты ловкий трюкач, а у меня нет никакого желания гоняться за тобой по деревьям. Поэтому я ждал, пока подействует яд. Немного экстракта синего бадана и ты будешь тихим и послушным, как старый сытый песик, не подозревающий, что хозяин везет его на реку, чтобы утопить.

– Я не идиот, чтобы пить ту отраву, которой опоили северный клан.

– Верно, поэтому я добавил немного зелья в кровь дэвов, которых заботливо поджарил наш общий друг. Как тебе аромат? – спросил рыцарь у побледневшего Раохара. – Уже кружится голова?

В этот момент у Раохара потемнело в глазах, он закашлялся и упал на одно колено, яд, который он незаметно вдыхал все это время, практически парализовал его тело. Сквозь выступившие слезы, он увидел, как рыцарь поднялся с земли и медленно направился к нему.

– Надо же, какой эффект, наверное, я немного переборщил, – бурчал рыцарь, подходя к вождю охотников.

Раохар сделал титаническое усилие и встал с колен, сжав кулаки.

– Из тебя хреновый повар, нелюдь, – с вялой улыбкой ответил вождь, выставляя вперед увесистые кулаки.

– О, маскулинность перед лицом неизбежной смерти, обожаю! – расхохотался незнакомец.

– Кончай трепаться, нападай. Или ты думаешь, что щепотка бадана остановит меня?

– Вождь ты меня сегодня совсем не слушаешь. Разве, избавляясь от крыс, ты давишь их своими руками? Нет. Ты выпускаешь котов.

Конечно сыграл свою роль парализующий яд, но все же, вождь был уже достаточно стар. В молодые годы, он, может и успел бы среагировать на шорох, но на склоне лет, его едва хватило на легкий уворот, чтобы избежать прямого попадания в сердце. Ослепительная вспышка боли пронзила Раохара сзади, фонтанчик крови блеснул на солнце и скудно окропил ближайший куст волчьей ягоды. Вождь охотников пошатнулся и уставился на загнутый кончик собственного клинка, торчащего из груди.

– Прости, брат, – тяжело дыша, произнес сзади Кальката.

4.

– Не понимаю, чем плох мой план, – сокрушался Койор, – я с парнями подрежу сухожилия альдебарану, она жахнет его молнией. Технически, она сама его убьет, мы просто немного ускорим процесс.

– Ты так беспокоишься за малышку Тошу, шайтан, это очень мило. Знаешь, после охоты, ты бы мог пригласить ее пощипать вместе травку. Конечно, снизу ты козел козлом, но выше пояса очень даже ничего.

– Ты можешь отнестись к этому хоть немного серьезно? Если мы будем работать не по ежегодному плану, баран всех нас перебьет.

– Ты вроде сначала сам меня успокаивал, что ты так распереживался теперь, – усмехнулся Огда.

– Потому что теперь, успех всей операции и срок нашей жизни под угрозой из-за прихоти дворцовой мазельки и ее безумного папаши.

Огда задумчиво пустил колечко дыма из трубки, которую недавно раскурил.

– Не переживай, сирх, я все продумал, я же все-таки твой великий командир.

– Удиви меня, командир, как мы выйдем из этой тупиковой ситуации живыми.

Старый алебардист загадочно улыбнулся и показал трубкой на ночное небо. Там, у самых звезд, небосвод едва заметно мерцал, словно кто-то рассыпал на нем праздничную мишуру.

– Защитный купол? Ты серьезно?

– Купол, как ты знаешь, был создан, чтобы защищать нашу славную заставу от внешних угроз. Это комплексное, сложное, интеллектуальное заклинание. Восьмиметровый хищный альдебаран более чем серьезная угроза для города. Купол поймет это и перестроится на атакующий режим. Барашек прожарится до самых костей, едва прикоснувшись к нему. Наша задача – втроем приманить его к краю купола, что метрах в пятиста от западного входа в крепость и шашлык готов.

– Огда, за что ты носишь «нетленного героя», скажи. Такой высокий титул совсем не вяжется с твоими примитивными стратегическими навыками.

– Я уже снарядил солдат приманкой, – не обращая внимания на сарказм, продолжил Огда, – они равномерно разложат ее от пастбища альдебарана до западного края купола. А там мы будем ждать. Девочка кинет пару заклинаний для виду, баран эффектно покроется корочкой, яркая победа.

– Ты хоть понимаешь, что будет, если защита не выдержит?! Раненный, злющий монстр разнесет половину заставы, прежде, чем мы остановим его. Сколько людей погибнет при этом?

Огда отрицательно покачал головой.

– Ты недооцениваешь наш купол, Койор. На наше захолустье выпала честь принимать у себя величайшего шамана из ныне живущих, сама Танцующая с Небом, верховный шаман Ширма создала этот барьер. Никто и ничто не в состоянии разрушить его, пока эта бабка ходит по этой земле.