– Да, не спорю, мне некомфортно сидеть за этими пластиковыми столами. Когда я заполняю отчеты, сидя за этой мебелью… Атмосфера другая, приятная. – голос Бена стал мягким и волнительным, чувствовалось, что это, действительно, важно для него.

– А чем ты все–таки занимаешься?

– Пойдем, я лучше тебе покажу.

Бен снова приложил карту к панели у двери, она открылась, и мы прошли внутрь его лаборатории. Он тут же провел меня к одному из микроскопов и попросил посмотреть внутрь. Маленькие точечки соединялись и образовывали небольшое пятнышко, едва заметно и другие точечки прилипали к этому пятнышку, постепенно сливаясь с ним.

– Что это? – заинтересованно спросила я.

– Это из маленьких клеток образуется клетка, из которых позже можно будет вырастить человеческую кожу.

– Что?! Из этой клетки? Кусок человеческой кожи? – с каждым вопросом голос становился слегка выше.

– Да, я занимаюсь биоинженерией, в этом секторе мы занимаемся выращиванием человеческих органов и тканей, потом они передаются трансплантологам в клиники, что позволяет полностью восстановить кожу человека после того же ожога, а также, заменить непригодный орган на совершенно новый.

– И что, можно хоть все органы поменять на новые? Выращенные из пробирки? – со смешком добавила я.

– Да, это позволяет человеку прожить не семьдесят или девяносто лет, а больше ста, при этом выглядеть замечательно.

Бену нравилось то, что его работа привела к восторгу, ведь здесь это обычное дело, а в ее глаза можно было увидеть признание.

– Вот, посмотри сюда, – продолжил он, открыв один из черных шкафчиков на стене.

Подойдя поближе, я увидела тонкие волокна ткани, которые находились в растворе в больших колбах. На каждой из них был прикреплен стикер и бирка с данными. Волокна были и толще, и тоньше, едва уловимые взгляду; также они были отсортированы по цветам.

– Это образцы или же… – начала я, но он перебил меня.

– Это уже готовые к работе продукты. Скоро мне их нужно будет отдать для пересадки. Для нас это также нормально, как дышать. А вот для тебя это прям открытие человечества, – прибавил он, и его красивая улыбка засияла ярким светом, притягивая свет от ламп.

– Да, ты прав, я удивлена тем, что ты мне показал. Чем еще ты занимаешься?

– Моя работа заключается в этом, но, думаю, мне есть, что показать. Давай пройдем к моему другу Алексу, его кабинет в конце коридора.

– Хм, пошли.

Чуть позже мы уже стояли у дверей такого же биоинженера, который с радостью впустил нас к себе. На нем был такой же черный костюм с перевернутым треугольником в круге на верхней части. Светлые густые волосы едва касались плеч. Голубые глаза в свете люминесцентных ламп напоминали об океане, у которого я недавно сидела. Я уже привыкла к тому, что все здесь улыбаются и выглядят прекрасно, словно бы спущены с конвейера, поэтому мы познакомились и Алекс повел нас в свою лабораторию, которая была закрыта темными панелями.

– А теперь приготовься удивляться, – сказал Бен, и перед моими глазами открылся бесконечно длинная комната, вдоль которой висели стеклянные цилиндрические колбы, внутри которых были полупрозрачные мешочки пудрового цвета. Когда я дрожащими ногами подошла поближе, то увидела маленьких детей, эмбрионов, которые были словно в утробе матери, но находились вне ее. Сбоку на каждой колбе была панель с показателями, и присвоенный номер.

– Это что…Дети? Вы выращиваете детей? Что? – в голове было столько вопросов, казалось, я даже не успевала их задавать даже у себя в голове.

– Да, именно. Это экстракорпоральное оплодотворение только более усовершенствованное, так как ребенок берет данные от родителей и растет вне утробы матери. – констатировал Алекс.

– Я понимаю, что это было придумано в борьбе с бесплодием, а зачем растить его вне тела матери?

– Бен, ты был прав, она очень странная, – обратился он к Бену, но потом снова перевел взгляд на меня и продолжил, – матерям, которые хотят завести ребенка, необязательно ради этого жертвовать красотой своего тела для его появления. Достаточно сдать необходимые анализы, выбрать пол ребенка и все.

– Выбрать пол? – Я продолжила свои расспросы, при этом разглядывая малышей в этих колбах.

– Да, мы помещаем данные родителей в пробирку, вводим необходимые коррективы и все, потом начинается выращивание плода. Этих ребят, – он указал на один из рядов с эмбрионами, – на днях уже заберут их матери, остальных через две недели.

– Это что, поставлено на поток?

– Фу, какое слово, – скорчил лицо Бен.

– Скорее, это системность и порядок. Таким образом мы можем вести учет людей, контролировать их прирост и упадок, регулировать физические и умственные показатели и доводить их до совершенства. – подытожил Алекс.

В голове не укладывалось: «А в чем же уникальность ребенка, если в нем все идеально. И эти номера… Получите Вашего малыша с номером триста восемьдесят восемь, распишитесь и до свидания. Брр, жуть какая».

Я медленно пошла вдоль рядом с колбами и смотрела на малышей, которые там находились. В одном ряду уже были готовые к своему появлению младенцы, а, уходя дальше, находились совсем крохотные эмбрионы, которым еще предстоит вырасти.

В голове было миллион вопросов, ответов на которые я не знала. Столько удивительного и непонятного, загадочного и чуждого, к которому мне предстоит теперь привыкнуть. Оставались вопросы, почему все в курсе моего присутствия здесь, но при этом я сама совершенно не понимаю, как оказалась в этом странном месте.

После небольшого знакомства с Алексом, Бен взял меня за руку и повел к лифту, когда же мы вышли на пятнадцатом этаже, я увидела огромную комнату, где за малышами пришли их новоиспеченные родители. Высокие стройные девушки в черных комбинезонах несли закутанный сверток с младенцем, которого передавали родителям. Они подписывали документы и забирали малыша. Возможно, это, действительно, было удобно: вы создаете семью, у вас есть малыш, а, может быть, и несколько. Не нужно уходить с работы, менять рацион или одежду, потому что ты не помещаешься в нее. Даже нет нужды забрасывать спорт, а потом снова восстанавливаться и начинать все с самого начала. Нет смысла останавливаться или замедляться, когда ты можешь двигаться дальше в том же темпе, только теперь у тебя будет еще и малыш.

– Черт, сегодня проверка, – с досадой выдал Бен, указывая пальцем на несколько человек, которые появились в конце комнаты.

– Что будем делать? – спросила я.

Все здания были бесконечно огромными, повсюду коридоры и кабинете. Этот этаж не исключение. Бен, продолжая держать меня за руку, повел в сторону одного из коридоров, слегка ускорившись, но не привлекая к себе внимания, чтобы нас не заметили. По правой стороне также шли закрытые двери, но одна из них была слегка приоткрыта. Любопытство – мое второе имя, поэтому я, невольно, заглянула в комнату, но тут же остановилась, когда увидела, что происходит внутри: целые ряды голых мужчин и женщин стояли в идеально ровном ряду, а женщина в белом комбинезоне специальным прибором наводила на них красным лучом, делая отметки в электронном блокноте–сенсоре, который висел в воздухе рядом с ней.

Бен резко остановился и прикрыл дверь рукой, поспешно потянув меня за собой, заметно ускорившись. То, как он сжал мне руку, говорило о том, что я увидела лишнее.

Как мы дальше дошли до конца очередного коридора, а потом и до выхода к тоннелю между блоками, я не заметила, так как в моей голове вертелось одно: они что, выращивают не только эмбрионы детей, но и создают новых людей? Это что, клоны?

Больше с Беном мы не разговаривали, я лишь кивала головой в ответ. Я ожидала, что мы вернемся в первый блок, но мы оказались в третьем по счету блоке. Внутри все было иначе: бордово–красные стены и черный прорезиненный пол. Бен вставил карту в отсек шкафа, дверь открылась, и он достал оттуда желтый овальные очки, линзы которых держались только на верхней части черной пластиковой оправы.