— Я всё поняла, Люциус, — голос, как будто не её. Такой тихий и нежный. Люциус никогда не слышал такого звучания голоса Вирджинии. Он снова падает в пропасть, хочется закрыть глаза и лишиться сознания от этого… счастья… от этой безотчётной, безудержной радости охватившей всё внутри. — Давно заметила, ещё в прошлом году.

Её голос дрожит. Он слышит это, словно музыку, купаясь в волнах блаженства. Это чудесное, волшебное ощущение полного ни с чем не сравнимого счастья. Люциус решается лишь немного повернуть голову, чтобы взглянуть на её красивый профиль и тёмные пряди рассыпанные по плечам и спине, дрожащие ресницы. Он зажмуривается, пытается дышать.

— Я знала, что ты так и не осмелишься. Ты с самого начала так решил, уверена. Но… — девушка молчит. Люциус чувствует, что она очень волнуется. — Может быть… есть шанс! Тебе всего шестнадцать, знаю. А я уже… ухожу. Но всё возможно. Я хочу, чтобы ты знал. Всё возможно!

И он боковым зрением видит, что она смотрит на него. Люциус приподнимает подбородок. Чувствует, как болезненное ощущение захватывает глаза. Жжёт! Водоворот мыслей кружит голову. «Что ты делаешь? Что делаешь? Зачем? Это безумие! Ты же… Ты же… грязнокровка! Невозможно! Невозможно! Ты знаешь, что сделает с тобой мой отец?! Сумасшедшая гриффиндорка!»

— Люциус…

«Замолчи, замолчи!»

— Я знаю, твоя семья…

Люциус понимает: нельзя этого допустить. Нельзя! Его счастье не стоит её жизни. Он знает отца, знает его окружение. Пожиратели смерти. Она будет первой, кого они уничтожат! Им неведома жалость, неведома… любовь.

Малфой медленно поднимается на ноги, чувствует на себе её взгляд, но смотрит, словно сквозь неё. Сквозь ту, что так дорога его сердцу.

— Твоя семья против таких отношений, я понимаю. Ты чистокровный, а я маглорождённая. Но так случается и… люди бывают… счастливы.

Ядовитая улыбка растягивает его тонкие губы. Холодный, жёсткий взгляд серых глаз впивается в её лицо, и глаза Вирджинии медленно увлажняются. Люциус начинает смеяться… Беззвучно. Она слышит лишь резкие выдохи. И потом… Громкий, злобный хохот разрывает пространство Хогвартса. Девушка поднимается с земли, смотрит ему в глаза.

— Что ты о себе возомнила? — насмешливо произносит Люциус. — Самонадеянная грязнокровка! — его сердце болит. Эта боль убивает! Уничтожает! Её спокойный взгляд режет его душу на части, но он язвительно улыбается. — Ты хоть отдаёшь себе отчёт, кто я?! Да ты… грязь под моими ногами! И ты решила, что я допущу хотя бы мысль?! Ничего не было! Никогда! Это твои больные фантазии! Убирайся!

Всё ломается, всё его сознание, его душа, его сердце. Люциусу кажется, что он истекает кровью. Перед глазами алые пятна и среди них её спокойный взгляд. Она просто смотрит на него смиренно и выжидательно. Он сдерживает подкатывающие к горлу рыдания и шипит сквозь зубы:

— Убирайся!

Вирджиния делает к нему шаг, подходит так близко, что Люциус ощущает тепло исходящее от неё. Дыхание замирает. Её взгляд судорожно скользит по его лицу, словно девушка старается запомнить. Запомнить его глаза, брови, нос, тонкие губы, платиновые пряди лежащие на плечах. Она медленно поднимает руку, касается его небритой щеки, лишая сил, воли, злости, отчаяния, погружая в бессознательное, последнее счастье в его жизни.

— Прости, Люциус. Значит… я ошиблась. Но я… люблю тебя.

Его охватывает пламя. Адский, мучительный огонь. Болезненный, страшный, отчаянный. Сознание мутится, и Люциус молчит, понимая, что это конец. Конец всего. Он резко ощущает холод на том месте, где только что была её маленькая тёплая ладонь. Не может пошевелиться, вздохнуть. Тишина затапливает, уничтожает. Ноги подкашиваются, и Люциус садится на траву. Он сидит молча. Минуту. Две. Может, десять… Сдавленный стон вырывается из груди. Ещё один. Сердце болит, давит и поднимается к горлу. Люциус ложится на землю и смотрит в ясное голубое небо. Хочет туда. Навсегда. Забыть, исчезнуть, только чтобы не болело больше. Чтобы не видеть этого нежного взгляда, этого смирения храброй гриффиндорки. Она любит его…

Это был последний раз. Последний раз в своей жизни Люциус Малфой испытывал сердечную боль. Боль души, не сравнимую ни с чем. Сладкую боль взаимной, несбыточной, погибающей любви.

Тихий вой заполнил воздух Хогвартса. Вой умирающего волка.

***

Прошло много лет. Люциус сидит в кресле у камина. Его губы дрожат. В руках аккуратный маленький лист пергамента. Он снова устремляет взгляд на размашистые красивые буквы и с упоением скользит по ним.

«Это последнее письмо, Гермиона. Наш дом превратился в ад. Сегодня я уничтожу всё, что напоминает о тебе, чтобы ни одна душа не узнала. Чтобы ты была в безопасности. Но я не забуду. Я просто буду ждать и надеяться, что когда-нибудь у меня появится шанс сказать тебе всё, иначе нет никакого смысла жить. Верю, ты найдёшь то, что ищешь. И я увижу тебя когда-нибудь, если мы не умрём.

Безнадежно любящий тебя, Драко Малфой»

Внутри всё дрожит. Уставшие, воспалённые серые глаза закрываются, перед ним ясное голубое небо Хогвартса. Он смотрит на пляшущие язычки пламени в камине.

— Не сдавайся, Драко. Хотя бы ты не сдавайся.