С Борисом Рэму Викторовичу не часто доводилось поговорить - приехав из Москвы, тот тут же забирался в мезонин, отведенный ему под мастерскую, и до самого вечера не спускался оттуда, да и за ужином был не слишком общителен. Но с Сашей, судя по всему, они умели обходиться и без слов.
И уж о чем они, Рэм Викторович с Борисом, никогда бы и не заговорили, так это об Ольге. Как, естественно, и с Сашей.
Недели за две до отъезда - уже и виза в паспортах стояла, и билеты были на руках - Борис совершенно неожиданно и как о чем-то само собою разумеющемся и просто упущенном в предотъездных хлопотах, спросил Рэма Викторовича:
- Так когда же мы к деду-то, невидимке, наведаемся? Времени осталось всего-ничего.
Вопрос застал Рэма Викторовича врасплох - за заботами последнего времени: переселением на дачу, все близящимся отъездом дочери, за невеселыми мыслями о том, как же ему теперь жить одному, он совсем позабыл о своей же идее свезти Бориса к Анциферову, да и о самом Анциферове было недосуг вспоминать.
- Когда?..- переспросил он растерянно, на что Борис ответил чисто по-анциферовски - тоном, не допускающим разнотолков:
- Да хоть завтра, с утра пораньше.
Хотя у Рэма Викторовича все еще была на ходу, с грехом пополам, старая, дребезжащая всеми суставами "Волга", он предпочел поехать в Переделкино на электричке - боялся кольцевой дороги, узкой и опасной. С электрички на метро, из метро опять на электричке,- и через каких-нибудь полтора часа были в Переделкине. На этот раз Рэм Викторович пошел, минуя вопреки давнему обыкновению кладбище, прямо, коротким путем к дому ветеранов.
Всю дорогу в поезде Борис молчал, рисуя что-то карандашом в большом блокноте, с которым никогда не расставался, и когда Рэм Викторович попытался поговорить с ним об Анциферове, чтобы как-то подготовить к встрече с дедом если тот ему и вправду дед, в чем ни у одного, ни у другого не было полной уверенности,- Борис прервал его на полуслове, не подымая на него глаз:
- Не надо, Рэм Викторович, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.И вновь уткнулся в свой блокнот.
Все те же укрывшие лица полотнищами "Правды" старики и старухи на скамейках перед входом, все та же садовница в выцветшем синем халате, копошащаяся у цветочной клумбы,- казалось, жизнь тут остановилась, впала в спячку, часы отмеривают время давно минувших, канувших в непроглядное прошлое дней.
В вестибюле им навстречу встал из-за столика с двумя на нем телефонами городским и внутренним - вахтер в офицерском кителе со споротыми погонами, преградил путь к лестнице.
- Вы к кому, товарищи?
- К Анциферову,- объяснил Рэм Викторович и двинулся было дальше.
У вахтера округлились почему-то глаза, удивление смешалось в них с подозрительностью.
- Одну минутку, товарищи, одну минутку! Без разрешения начальства никак нельзя. Сейчас я его вызову, а уж как оно посмотрит...- Набрал трехзначный номер, сказал торопливо в телефонную трубку: - Антон Сергеевич?.. Извиняюсь, Сидоренко докладывает. Тут товарищи пришли к...- Прикрыл трубку ладошкой, сообщил вполголоса, будто поверяя государственную тайну или предупреждая о нежданно нагрянувшей опасности: - К товарищу Анциферову. Да! Вот именно что...- Выслушал ответ начальника, положил трубку на рычаг, сказал сухо, словно бы ставя Рэма Викторовича на место: - Ждите. Антон Сергеевич сами выйдут, разъяснят по форме.
Антон Сергеевич, двух минут не прошло, тут же появился из боковой двери, пошел к посетителям твердой, вышколенной походкой, выдававшей в нем, несомненно, тоже военного в недавнем прошлом человека.
- В чем дело, товарищи? - спросил строго, переводя взгляд с Рэма Викторовича на Бориса. Как бы смягчая официальный тон, представился: - Овчаров Антон Сергеевич,- но руки подавать не стал.- Вы к кому, собственно говоря?
Это "собственно говоря" почему-то ужасно оскорбило и вывело из себя Рэма Викторовича.
- Собственно говоря, к товарищу Анциферову, и не в первый, заметьте, раз, и никогда...
Овчаров не дал ему договорить:
- Кто вы ему будете, разрешите узнать?
- Фронтовой друг! И какое вам до этого дело?! А это,- указал рукою на Бориса,- его внук, и я не понимаю...
И не столько увидел краем глаза, сколько догадался, как Борис на это усмехнулся той самой анциферовской усмешкой - едкой, холодной.
Овчаров подозрительно покосился на обоих:
- Если фронтовой друг, а тем более еще и близкий родственник, как же вы оба не в курсе?..
- Не в курсе чего? - не понял его Рэм Викторович.
- А того, что умер он, ваш друг. Уже два месяца как умер. И похоронили сразу. Все по распорядку. На похороны, как положено, не приехали, а теперь вынь да положь вам фронтового друга.
- Ну, ну! - резко оборвал его Борис и посмотрел ему глаза в глаза тем взглядом, который Рэм Викторович знал за одним Анциферовым: так, будто за ним стояла некая сила и воля, для которой Овчарова и не существует.
И Овчаров это разом почувствовал, повторил уже совершенно другим, мало не искательным тоном:
- И похоронили, все честь по чести. Даже пытались отыскать родственников, но...
- Умер?..- не мог прийти в себя Рэм Викторович.- Как же так?!
- А как все умирают, закон, можно сказать, жизни, да и было ему чуть ли не за девяносто,- пожал с намеком на печаль плечами Овчаров.- Личные вещи сохранили, опечатали, если желаете, можете взять. Только документ по форме потребуется. А на могилу свести - хоть сейчас, сам и проведу, у меня как раз обеденный перерыв.
Они пошли по заросшей пожухлой травой узкой тропе низом кладбищенского холма - Овчаров впереди, за ним Борис, следом Рэм Викторович.
Овчаров на ходу что-то объяснял насчет кладбища, и в его голосе слышалась гордость толкового администратора за вверенное ему хозяйство, за то, в каком порядке оно содержится, на ходу читал надписи на могильных камнях и пояснял, словно хвастаясь, какие достойные, при жизни на высоких должностях, люди под ними лежат.
Оказавшись в середине кладбища - "коммуналка", вспомнил Рэм Викторович, как называл его Анциферов, и ему вновь пришло на ум, что эти надгробные камни, неотличимые один от другого, похожи на стадо черных овец, согнанных на заклание,- Борис присвистнул от удивления и неожиданности и долго молча озирался вокруг, будто пытаясь запомнить все это навсегда.
