– Джек, за кого ты меня держишь? Относишься ко мне, словно я дорога тебе, а сам не можешь выбрать… и пойти наперекор рамкам и правилам… знаешь что? Я поверю твоим словам, только тогда, когда ты познакомишь меня со своим отцом. Это не ультиматум, просто… это был бы поступок. А не просто слова, – я окончательно разошлась, перегнула палку с давлением. Но вся правда в том, что он позволяет мне это делать. {И почему он мне рот не заткнет, а? Я же хочу этого, дразнюсь, напрашиваюсь…}
– Пока не могу, Кэн. Да, не могу. Все не так просто, глупая, – не успеваю выдохнуть и отвернуться, как Джек уже преодолев расстояние, между нами, подхватывает меня за талию, садит на столешницу и заглядывает в глаза, устраиваясь между моих разведенных ног. Кусаю губы, осторожно выгибаясь ему на встречу, соприкасаясь лобком, о пряжку его ремня. Халат мой уже давно задран, и наши тела разделяет лишь тонкое кружево трусиков и его брюки. {Чего мне стоит попробовать? Попробовать с другим, понять, что с ним будет также хорошо?} Что и с Джеком будет «полет в космос» теперь, когда я раскрыла в себе свой потенциал женственности, чувственности и сексуальности? Какая разница, в конце концов, какой член подарит мне физиологическое удовольствие? Одним рывком я могу сейчас разорвать эту связь с Карлайлом, что мучает меня, и заставляет вздрагивать от ощущения его дыхания на затылке, когда его нет, и не может быть рядом.
Разница таки есть. И дело не в члене, к сожалению. Дело в эмоциях, в мелочах, в коротких взглядах и прикосновениях, и даже в запахе кожи. С Джеком все иначе. Не значит, что ужасно. Наоборот – хорошо и приятно. {Просто не так.} Это можно сравнить только с путешествием в другую галактику – словно я когда-то побывала вне времени и пространства, и теперь знаю, что скромный «полет на луну» уже не произведет на меня должного впечатления.
– Я уже все тебе объяснял. Ты… опять где-то не здесь, не со мной, детка, – строго бросает Грейсон, слегка встряхивая меня, одновременно поглаживая плечи сильными руками. – Кэн, если хочешь, я могу нанять хорошего психолога. Ты долгое время пробыла в полной изоляции от мира с другим человеком. Все, что ты чувствуешь – последствия подобного заточения, не более. Это как болезнь, понимаешь?
– Понимаю, – киваю я, признавая то, что Джеймс, безусловно, прав. – Но я думаю не о нем, – вру я. – Я просто боюсь действий, которые Карлайл может предпринять. Он же… мой хозяин, ну ты понимаешь. Я принадлежу его семье. Забыл? Я бесправное ничтожество…
– Не говори так, конфетка, – не совсем уверенно заявляет Джеймс, мягко покрывая мое лицо поцелуями. Я пытаюсь перебороть внутренний протест, несмотря на то, что любое его прикосновение оставляет жалящие «язвы» на моей коже. – Ты под моей защитой. Если он что-либо с тебя снова потребует, решит присвоить… я не позволю. Слышишь? – в душе мгновенно расцветает тепло, которое он мне дарит, и в то же время, я слишком хорошо понимаю, что его слова могут оказаться пустышкой… все просто: мужчины любят давать невыполнимые обещания.
– Джек, я знаю, как может быть на самом деле. У Мака всегда найдется, чем крыть… чем надавить на тебя… – осекаюсь на полуслове, когда осознаю, что сболтнула лишнего. Ни одному мужчине не понравятся подобные слова в его адрес. Виновато кусаю губы, отвечая Джеку слабым поцелуем.
– Ты во мне не уверена? В моих силах? – стальные нотки разбавляют обыденно спокойный тембр его голоса, и кричат мне о его обиде и злости.
– Я просто хорошо знаю, что значит давление в исполнении Макколэя. И знаю, что для тебя есть вещи, важнее меня, которыми рисковать ты не станешь. Джек, не отрицай, не ври сам себе. Это так, – Грейсон мрачнеет, но его хватка на моей талии не ослабевает.
– С ним не все в порядке, Кэндис. Макколэй… у него проблемы, – уклончиво замечает Джек. – Он мне не конкурент. При желании, я могу раздавить его в любую секунду, но не стану этого делать. Он был моим лучшим другом. И однажды спас мне жизнь. Я серьезно. Если бы не Мак, меня бы сейчас здесь не было. Поэтому я действую так, как считаю нужным. Рано или поздно, все встанет на свои места, а против воли он все равно не заставит тебя быть с ним, Кэндис. Ты же у меня свободолюбивое {создание, – я знаю, что он не имеет в виду ничего плохого, но меня неприятно передергивает от подобного обращения.} – Я вот в тебе уверен, – Джеймс говорит правильные вещи, бережно заправляя выбившуюся прядку моих волос за ухо. – Любовь – это выбор свободной и цельной личности, Кэн. А отношения – тяжелая работа обоих. У нас с тобой есть будущее, если мы оба захотим его создать. Почему я объясняю тебе? Человек, который давит на тебя, и относится к тебе, как к собственности, это не твой человек. Ты сама это понимаешь. И очень скоро все изменится, детка. Все будет хорошо. К тому же, ты уже знаешь, что Руфус завещал тебе нехилое состояние. Мои люди уже разбираются с документами и пустым хранилищем…
– Мне ничего не нужно, – отрицательно качаю головой, упираясь руками в его ключицы. – Мне ничего. От него. Не нужно.
– Перестань, Кэн. Это не от него, а от Руфуса. Деньги – это твое время, часть твоей свободы…
– Какая может быть свобода, когда законы в нашей стране таковы, что Карлайл может разрезать меня на кусочки, и будет иметь на это полное право, м? Сколько Бесправных девушек были рабынями для своих хозяев? Сколько бесправных мужчин сломалось, выполняя любую волю и прихоть хозяина? Мак может заявиться сюда прямо сейчас, и просто забрать меня в особняк Карлайлов, все! Даже если он убьет меня, его не накажут! Я не припомню, чтобы Элитов, которые доводили своих бесправных до смерти, ждало быть хоть какое-то наказание.
– Милая, тсс, успокойся. Мы найдем документы, Кэн. Не верю, что Руфус не хотел освободить тебя. Он тебя очень любил. Всегда задавался вопросом, почему он относится к своей дальней родственнице, как к дочери…
– А если это не так? Мак никогда не освободит меня! Что будет тогда? Ты сможешь как-то изменить это? – осторожно спрашиваю я, «прощупывая» почву, пытаясь прочитать в его взгляде, насколько искренни его намерения и способен ли он рискнуть всем ради меня.
– Смогу, Кэн. Я обещаю. Все может повернуться так, что никакая «вольная» тебе больше не понадобится. В моих руках наша страна, а у ног – весь мир. Неужели ты думаешь, что Карлайл для меня проблема? – Джек мягко проводит языком по моим губам, и пленит рот горячим поцелуем, да только я с трудом заставляю себя открыться, с внутренним сопротивлением впускаю его настойчивый язык внутрь.
В миг, когда пальцы Джека врезаются в мои бедра, и он прижимает меня к своей твердой эрекции, низ живота вновь пронзает острая боль. У меня такое чувство, словно мне загнали под кожу кинжал, и несколько раз прокрутили рукоятку. Я вскрикиваю, ощущая, как жжет из-за непролитых слез веки… но вся боль тут же проходит и забывается, стоит Джеймсу отстраниться и отпустить меня. Причем делает он это, не потому что я всхлипываю от боли и со мной что-то не так, а потому, что ему позвонили на носитель, и он тут же ушел в режим конфиденциальности. Следующие минут пять я просто смотрю на то, как Грейсон открывает рот, разговаривая с неизвестным мне собеседником. Звуков я, разумеется, не слышу, но если бы Джек не стоял полубоком ко мне, смогла бы прочесть содержимое разговора по губам. Хотя, какое мне дело до его деловых переговоров? Я итак вижу, что дело срочное, но мне это на руку: он наконец-то уйдет, и мне вновь удастся оттянуть сближение с Джеймсом.
– Пора бежать, детка. Я забыл про встречу с делегацией послов из Европы. Черт. Они просто в гневе, и сочли мой игнор оскорблением. Сейчас это все надолго затянется… и отец в бешенстве. Прости меня, – Джек нервно проводит ладонью по непричесанным после сна волосам, стараясь уложить их руками. Наспех целует меня в щеку перед тем, как направиться к выходу:
– Все будет хорошо, конфетка. Я обещаю, – обнадеживающе улыбаюсь ему в ответ, наблюдая за тем, как его высокая фигура скрывается за дверью. Бедный. Даже душ не принял и не позавтракал. И в таком состоянии нужно бежать и спасать мир, или что он там делает? Или наоборот, уничтожать. Я не в курсе. Знаю лишь только то, что Макколэй скорее занимается последним.
