– Вам бы в разведку… – смутилась Татьяна.

– Я и так в разведке!

– А я почему-то не люблю экспрессионитсов… Тревога от них… Голова от их «Крика» болит… Извините… – тихо, сама себе, проговорила Деби-Даша.

– Всё, всё! Ве́сна, девочка, привезите, пожалуйста, чайный стол и вино с закусочками в музыкальный салон. Мы там поиграем-с! В салон! В салон, друзья мои!

Глава 3. «Рулеточка грешков-с»

Подопечные Валовьева отдыхали в кают-компании. Отдыхали? А экспрессия? А «Крик» Мунка? Герр распорядитель дал-таки настройчик! И будет сейчас продолжение… Спектакля? Театр абсурда? Реалити-шоу?

Ещё какое!

Алёна наигрывала на пианино какое-то лёгкое попурри из классики. Виктор Семёнович вальяжно расположился рядом в кресле, поставив себе на подлокотники и пианистке на край инструмента коктейли. Он «типа» знал толк в подобных «салонных» мизансценах. Ещё ему хотелось (раз уж его не отметили дарованиями) продемонстрировать (перед дамами в особенности) широту души (кошельком толстым раздутую) и понимание новых духовных ценностей – красиво жить! «Эпикур» да и только! Только не трезвый настолько, что мог претендовать, пожалуй, лишь на среднего российского сибарита из «средненькой» полосы России. «Чем богаты – тем и рады!». Чё ужо…

Режиссёр тоже не изменял своей любимой мизансцене сидеть обособленно. Он занял позицию у окна и тоже поставил на подоконник бокал. Но не коктейля. Его мятежный дух требовал виски и содовой. Не меньше! По-прежнему хмуро он смотрел на панораму моря, сейчас мощным своим спокойствием раздражающего этого «человека с вечной занозой в душе». Всё-то ему не так! Хотя, постойте-ка… О,… да он поглядывает на милашку Деби! И взгляды эти «смахивают» на стрелы Амура. Мужские стрелы. И Деби стреляет глазками в его сторону. Женские востренькие стрелочки. И мысли её сейчас маленькие, в её росточек. «Отчего я не сделала причёску… хоть «паж», хоть «сессон», а то всё «гарсон», да «гаврош»… Зря ты, добрая душа, беспокоишься. Стрелы Амура целятся в сердце. Что им твоя причёска. Только твоё золотое сердце!

– Чего этот Варфоломеич нас тут держит – злился Владислав – Пропустим и «капитанский коктейль» и концертную программу… И танцы… в конце концов – он неуверенно посмотрел на художницу. Та ответила лёгкой соглашающейся улыбкой.

– Да ладно… Успеем… Ночь-то длинная – отозвался репликой бодрый депутат.

– Ага! Варфоломеевская… ночь! От Варфоломеича… – парировал «вредный» мастер представлений.

На минуту все тревожно «ушли в себя».

И тогда Алёна Игоревна вскинула руки над клавишами и «сломала» тягостную паузу оптимистической песенкой «Жил отважный капитан». Затем «слабала» песенку о «весёлом ветре». Алла от души ей подпевала!

Из-за пианино, словно «чёрт из табакерки», точно леший из-за трухлявого пня, материализовался проводник.

– Поёте? Молодцы! Да-с, скоро занесёт нас вольный ветер странствий… «обшарим и мы моря и горы», узнаем про «глубокие тайны морей»… – по обыкновению интригующими фразочками заговорил он.

– Давай, Варфоломеич, выпьем с тобой! – совсем уже выпадая из реальности, предложил бизнесмен Викто́р.

– Он пьёт по большей части кровь… грешников… – буркнул Владислав.

– Где-то так! А где-то не так! А про грешки – хорошо! Сами-с, сами-с вы пьёте свою кровь и вообще пьёте… Пьяненькие вы-с оба! Я же просил уже воздержаться вас, всенародный наш, неприкасаемый, ха. И вам, ворчун больших и малых сцен… Ха! Ох и сценки вам приснятся сегодня…, ха, «варфоломеевской» ночью: и «капитан, что оттрахал много стран» и «весёлый ветер под юбчонками»… Пардон-те! Эр-р-ротический «капитанский коктейль». «А ну-ка, дай нам на пропой, весёлый ветер, весёлый ветер, весёлый ветер…». Эх, помилуй мя Тролль наш пузатенький… – «уполномоченный по снам» вытащил из-за пианино какую-то штуковину. Тяжёленькую.

– То же мне «распорядитель»… Мерки нам тут назначает… распоряжается… – Владислав вновь наполнил стакан классическим американским бурбоном (ему нравился именно кукурузный виски), почти пренебрегая «содовой». – Маски он будет скалывать!

– Да-с! Тяжёленькое-с! Тяжёленькое-с спасение кое-кого ожидает! Но сначала эту вот тяжёленькую рулеточку мою-с нужно приспособить… хо-хо-хо… – Витольд Варфоломеевич разложил на ломберном столике ту «рулетку», складную, керамическую на стальной тонкой «подошве», что принёс с собой.

– Прошу поближе, вокруг… вот семь секторов… А я тут сбочку, восьмым. Крупье-с!

«Рулетка» оказалась копией известной картины.

– «Семь смертных грехов и Четыре последние вещи» Иеронима Босха – воскликнула художник – А где?… Где четыре?… и почему нет «чревоугодия»?… А… вот… заменили на «трусость». Правильно! Люди живут своими страхами и «заедают» их! Отсюда и обжорство… Чаще всего.

– Умница! И всё вы здесь – достойные люди! И мы эти Четыре последние вещи убрали. Это же Смерть, Страшный Суд, Ад и Рай. Ха! Уж больно наивно и упрощённо-с!

– Да не буду я в вашу эту хр… играть! – в очередной раз волчонком огрызнулся режиссёр, уронил свой бокал, разбившийся несколькими крупными осколками.

– Извините-с! – в голосе «проводника» послышалось холодное пение режущей бритвы – Извольте уйти! За борт, хе-хе, мы вас не выбросим, но за отказ участвовать в Игре Приглашённых он вас должен будет наказать. «Страшный суд» – то всегда есть! Не хотите быть судьёй себе – будет вам судья и Суд! Вас придётся превратить. В другое тело… Грешки оставить… а судьбу… нейтрализовать. Нужен седьмой. Да-с! Я – при исполнении, я – всего лишь порученец.

– Ну чего ты, Варфоломеич! – замямлил, заступаясь и заминая инцидент бизнесмен – Давайте, пацаны, в «бутылочку» лучше поиграем! И девчонкам нашим скучать не дадим. Зря Татьяну-то ты спровадил…, приятная дамочка…, аккуратненькая.

«Варфоломеич» даже не ответил, а только прожёг (сквозь очёчки свои зелёненькие умеет, гад!) не блещущего умом, расшалившегося депутата презрением. «Кто хочет – тот добьётся, кто хочет – тот напьётся» – подумал лишь.

– Я умоляю вас! – буквально взмолилась Дебора – Простите его!

Она подбежала к Владиславу Фёдоровичу. Тот, пытался подобрать осколки, поранил руку. И эта милосердная девчушка взяла в свои руки его окровавленную руку, поднесла её к своим губам. На губе остался кровавый след.

– Извините… Что вы так волнуетесь за меня…, извините… – режиссёр благодарно смотрел в распахнутые влажные глаза Деби. – На вас моя… – он аккуратно взял у подбежавшей Алёны платочек и нежно отёр кровь. Его глаза стали ясными.

Просить прощения у Воловьева он не собирался.

И Витольд Варфоломеевич не спешил остыть от вспышки гнева. Он с завистью, зло смотрел как Алёна обматывала платком рану на пальце Владислава. Но на Алёну тот не смотрел. Повторял:

– Спасибо, Алёна Игоревна… Не стоит – а смотрел на Деби. Не отрываясь, словно нашёл что-то очень важное для себя.

Кобальтового цвета губы крупье чуть порозовели, растянули казенную, дежурную, неискреннюю улыбочку и произнесли:

–Любят тебя бабы! Эх, завидую вашей слабости «человеческой, слишком человеческой»…

Так частенько он, хвостатый и рогатый, выглядывает из-за нашего плеча, соблазняет, подначивает… И ан, – завидует!

– Извольте, Витольд Варфоломеич, внести дополнительную ясность… по поводу этой… рулетки… Вы сами… э… позиционировали нас (да так оно и есть!) достойными людьми… Не куклы, и вы – не кукловод? – возвысил голос Кирилл Алексеевич.

– Я тоже хотела бы понять: о чём будет спектакль? – заинтересованно и просто спросила актриса.

– И кто драматург? И кто режиссёр? – иронично, но тоже с интересом вставил вопросы и драматург. – Нам бы не хотелось ничего оскорбительного и слишком опасного.

– Нет, не «куклы». И я – не кукловод… – серьёзно, но нехотя сказал Воловьев. Подумав секунду, добавил – Не люблю я с вами, людьми, тем более пока не подготовленными, об этом, говорить. – и уже опять его скособочило в ёрничество – Ха! И начальство ещё это не одобряет! Ну, уж чуток… Не кукловод, хотя, хе-хе, вас намеренно пригласили, намеренно к чему-то принуждают, намеренно провоцируют. Во благо ваше-с! Но главные драматурги и режиссёры того приключения-с, что вас ожидает – вы сами-с! Вам же дали и подобие Его, и свободу, ха-ха! Да, будет испытание, урок! Будет-с! А вот какой – кому… э… уже от вас зависит! Как там у вас: по Вере воздастся! Хе-хе впрочем, и по делам… Слова, слова всё… «Я царь, – я раб, – я червь, – я Бог!» Вопросики-с! А? Эх, ребятки! Пусть кому дано религиозное чувство – блаженствует! Кому суждено «поверить алгеброй гармонию» – дерзает! Ха, или химией… Записано всё-с на Скрижалях Судьбы-с! Я разумею здесь психоэнергитические До́лги наши. Да-с, Карму, записанную в Космических Вибрациях. Вам, Дебора Павловна, эзотерику, «рериховке», это наиболее понятно. Близко и Алёнушке Игоревне, оккультистке-язычнице. Вы, Ростислав Всеволодович, почитатель буддийской философии, знаток и Конфуция, и Лао – тоже «в теме». Хмурый, «жёсткий атеист», наш бунтарь Владислав Фёдорович, почитает Зигмунда Фрейда. Этот лукавый остроумец, имел-таки Божий Дар! Пусть своеобразно, другими понятиями (слова, слова, слова!) объясняет людям, что Иду нельзя доверяться, хе-хе… Короче, по мере своих талантов люди так или иначе играют в Большую Игру, Игру в Бога! Иногда мы (я уже говорил) «сдаём козыри» таким Игрокам, как Ницше… Может и вам повезёт-с! Ха!