— Разумеется. Разве такое забудешь? Не каждый день увидишь гриффиндорку, обрывающую головки с редких растений в национальной оранжерее, — посмеиваясь, заметил он.

— Ну что ж, тогда приступим. Я начну готовить базовое зелье, а ты поруби эти корешки, — предложила Гермиона и повернулась к котлу.

В ответ Драко насмешливо ей поклонился, но Грейнджер его порыва не оценила и, сурово сдвинув брови, занялась работой. Малфой покачал головой: «Что со мной не так? Еще минуту назад я был готов придушить ее за то, что она слишком много улыбается, и тут же начинаю с ней флиртовать… Должно быть, я и в самом деле просто устал».

Погруженные в свои мысли, они трудились в полнейшей тишине, прерываемой время от времени стуком ножа по столу или скрипением пестика в ступке. Но когда Драко осторожно перемешал зелье (тринадцать раз против часовой стрелки), Гермиона вдруг воскликнула:

— Как жаль, что мы с тобой раньше не работали вместе, Драко! Какое же это облегчение — готовить зелье в паре с человеком, который действительно знает, что делает!

Драко рассмеялся.

— В этом нет ничего удивительного. Ведь раньше мы ненавидели друг друга.

Грейнджер развернулась к нему всем корпусом и пристально посмотрела в его глаза.

— Я никогда не ненавидела тебя, Драко, — негромко сказала она настолько серьезным тоном, что Малфой растерялся. — Я никого не ненавижу. Правда, я считала тебя довольно неприятной личностью, и потому не стремилась быть с тобой любезной, но только потому, что винила в этом твое воспитание.

Драко ошеломленно хлопал глазами. Ее слова не укладывались у него в голове. Неужели она действительно так хорошо думает о людях? О нём?

— Но ведь есть же кто-то, кого ты ненавидишь? А как же профессор Снейп? Он всегда придирается к тебе и твоим друзьям, а его замечание о твоих зубах на четвертом курсе…

Гермиона так резко вспыхнула, что он осекся и конец фразы застрял у него в горле.

— Спасибо, что напомнил, — процедила она сквозь стиснутые зубы.

«Молодец, Малфой, — съязвил про себя Драко. — Поступай так и впредь и она снова, как и прежде, станет сторониться тебя».

— И все-таки нет: профессор Снейп может быть и ужасен для нас, гриффиндорцев, но я уважаю его как учителя.

Драко фыркнул. Конечно, всезнайка будет уважать самого одиозного в школе человека только потому, что он учитель.

— А Темного Лорда? — продолжал допытываться Драко. — Уж его-то ты ненавидишь, конечно?

Гермиона побледнела.

— Я… я не знаю… Разумеется, он мне не нравится, и я его боюсь. Но сказать, что я его ненавижу, я бы, наверное, тоже не смогла.

Не ожидавший подобного ответа, шокированный Драко только рот раскрыл изумления:

— Серьезно?!

Гермиона нахмурилась.

— Ненависть — слишком сильная эмоция, Драко. Уверена, что Волдеморт ее заслуживает, хотя, по отношению к нему я этого не чувствую.

Услышав имя Темного Лорда, Малфой вздрогнул.

— Выходит, ты и в самом деле не испытываешь ни к кому ненависти? — Так не бывает!

Гермиона задумалась. На ее лице внезапно появилось странное выражение, которое Драко мог бы назвать «маниакальным ликованием», если бы такое определение реально существовало.

— Уж если я кого и ненавижу, так это Амбридж, — скривившись, сказала она. — Это не женщина, а жаба какая-то.

Драко фыркнул от смеха.

— Но, Гермиона, — напустив на себя серьезный вид, начал он, — она ведь тоже учитель. Неужели даже это обстоятельство не способно заставить тебя отдать ей дань уважения?

Бледное лицо Гермионы исказилось от ярости.

— Эта женщина заслуживает такого же уважения, как и дохлый флобберчервь! — яростно выплюнула она. — Хотя, и этого для нее было бы слишком много, потому что, по крайней мере, от флобберчервей есть польза!

«Ого! Вот это огонь!» — восхищенно подумалось Драко.

— Ну, вот мы и выяснили, что и к кому ты чувствуешь, — поддразнил он, наблюдая, как с ее лица постепенно сходит гневное выражение. Гермиона вздохнула.

— Заткнись, а? — попросила она и снова резво застучала ножом, измельчая лепестки мандрагоры.

Драко хмыкнул и вернулся к зелью. Кто бы мог подумать, что с ней так интересно работать? Они снова погрузились в уютное молчание, продолжая крошить и взвешивать, пока Гермиона не кивнула удовлетворенно — медленно кипевшее последние несколько минут зелье наконец-то стало приобретать нужную консистенцию:

— Похоже, мы справились. Оно готово.

Драко заглянул в котел и с сомнением в голосе протянул:

— Э-э-э, а разве оно таким должно быть?

Получившееся варево было кислотно-зеленым, и над ним клубился плотный пар такого же ядовитого цвета.

Гермиона сморщила нос.

— Я знаю, что оно ужасно выглядит, но именно такой оттенок и должен был получиться. Помнишь, зелье Невилла? Оно было таким же жутким по интенсивности цвета, только розовым. Антидот является антагонистом той отравы, которая нас сюда забросила, и потому цвета зелий тоже противоположны друг другу.

«Мы, что, должны это выпить?!» — чувствуя, как его накрывает волна паники, подумал Драко, но, сделав над собой героическое усилие, взял себя в руки и спокойно произнес:

— Как скажешь.

Только тут Малфой заметил, что с Гермионой не все ладно: несмотря на всю ее бурную деятельность, она была бледна, а на лбу блестели капельки пота.

— Что с тобой, Гермиона? Ты в порядке? — тревожась за сокурсницу, обеспокоенно спросил Драко, снова впадая в панику: сможет ли он помочь ей, если она упадет сейчас в обморок?

Грейнджер чуть покачнулась, но, ухватившись на край стола подняла голову и невнятно проговорила:

— Что? Ммм… О, да, я… я в порядке. Скорее всего, это просто очередной приступ тошноты, вызванный запахом зелья.

Она закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. «Боже, не хватало только, чтобы ее вырвало прямо на меня», — мысленно ужаснулся Драко и инстинктивно отошел на несколько шагов назад. В нем сейчас боролись сейчас два чувства: забота и самосохранение, и он не был уверен в победе ни одной из сторон.

— Думаешь? — с сомнением спросил он, вглядываясь в помертвевшее в полумраке подземелья лицо девушки. Гермиона выглядела больной. Когда это началось? Почему я сразу не увидел? А если Гермиона действительно заболеет во сне? Неужели ее настоящее тело тоже заболеет? Он так увлекся переживаниями за здоровье Гермионы, что даже не заметил, как позабыл о собственных недомоганиях. А та, глядя на его взволнованное лицо, ободряюще улыбнулась:

— Я в порядке, Драко, честное слово. Наверное, это из-за беременности. Помнишь, как мы трансгрессировали? Ну вот. Как-то так. Я читала, что у беременных тошноту может вызвать все что угодно. Поэтому, скорее всего, это из-за зелья. Погоди немного, я сейчас приду в себя.

Гермиона сделала еще несколько глубоких вдохов. Ее объяснения, хотя и обоснованные, все равно не убедили его, и Драко нахмурился — Гермиона сейчас выглядела намного хуже, чем после трансгрессии. Тут что-то другое. «Но, все же, вероятно, ей лучше знать», — подумал он. Так ведь?

— Тогда… приступим? — кивнул он в сторону котла. Гермиона взглянула на зеленое зелье и ее снова замутило.

— А-а… может, сперва дождемся окончания обеда? — робко спросила она после недолгого колебания.

«Что?! Она хочет продлить этот кошмар? Но почему?» — недоуменно подумал Драко, но, увидев, как он изменился в лице, Гермиона торопливо пояснила:

— Просто мне хотелось бы попрощаться с девочками.

Услышав ее слова, гнев, который бросился Драко в голову, тут же улетучился, как и не было. Закусив губу, Гермиона с тревогой наблюдала за ним и ожидала его реакции. Но как он мог сказать «нет», если и сам хотел сделать то же самое?

— Хорошо, — вымолвил наконец Малфой. Нужно было видеть, как ярко вспыхнули ее глаза, когда Грейнджер порывисто обняла его прежде, чем он успел отреагировать. От неожиданности у него даже дыхание перехватило, и он вспомнил, почему она обнимала его в прошлый раз. Прекрати, Драко, хватит уже думать об этом!