— Да, он действительно изменился. Хотя и не совсем, — печально посмотрела на нее Нарцисса. — Люциус все еще очень крепко держится за свои чистокровные убеждения. И, боюсь, он никогда не примет тебя, дорогая.

Она посмотрела на Драко, все еще неподвижно сидящего в кресле.

— Мне жаль, что твой отец никак не может справиться с определенного рода предубеждениями. И, хотя он и способен уничтожить всякого, кто посмел бы причинить тебе зло, но его гордость — это все, что у него осталось.

Драко дернулся на стуле.

— И что в этом хорошего? — мрачно заметил он. Нарцисса потрясенно вскинула на него глаза. Гермиона затаила дыхание. Что-то этот чай плохо помогает, — сказала она себе и громко выпалила:

— Гордость прекрасная штука, но только в том случае, если она не касается родных людей.

Драко с Нарциссой дружно обернулись на ее голос и с интересом уставились на говорившую.

«Ну и зачем нужно было так вопить?» — с неудовольствием подумала Грейнджер, ощущая, как ее лицо заливает удушливая волна румянца.

— Но у нас есть вы, Нарцисса. И я этому настолько рада, что вряд ли смогла бы выразить словами все, что чувствую. Да и девочки вас не просто любят, они вас обожают!

Нарцисса улыбнулась. Напряженное выражение ее лица сменилось расслабленным. Что же касается Драко, тот взглянул на Гермиону так, словно у нее выросла вторая голова. «Вот и прекрасно, — мысленно сказала себе Гермиона. — Похоже, все успокоились, и теперь можно смело отправляться спать». Она задумчиво отставила свою опустевшую кружку и, поднимаясь со стула, мягко проговорила:

—Думаю, мне хватит волнений на сегодня, — повернулась к свекрови и добавила:

— Надеюсь вам уже лучше, Нарцисса?

Миссис Малфой улыбнулась и кивнула. Гермиона бросила быстрый взгляд на Драко. Казалось, тот по-прежнему пребывает в каком-то ступоре, а ей ох как нужно было поговорить с ним. Что же делать? Может, еще чем-нибудь удивить?

— Дорогой, ты идешь спать? — ласково сказала она, изо всех сил стараясь не краснеть от слов, которые слетали сейчас с ее языка.

Это сработало. Драко резко вскинул голову, и Грейнджер пришло на ум, что он сейчас похож на человека, собирающегося надавать себе пощечин.

— Что? — переспросил Малфой и тут же увидел лицо Гермионы.

— О, да, дорогая, я уже иду.

Гермиона удовлетворенно улыбнулась и вышла из комнаты. До чего же забавный у него вид! Несмотря на то, что день выдался довольно тяжелым в эмоциональном плане, выражение лица Драко разом искупило все! Даже после всего, что им пришлось пережить за последние несколько дней, все еще странно было разговаривать с Малфоем вежливо, а уж быть с ним ласковой и вовсе невероятно; но, тем не менее, дразнить его оказалось сплошным удовольствием.

Гермиона направилась в свою комнату, чтобы сменить вечернее платье на что-нибудь более удобное. Ее так и подмывало снова залезть в ванну, но она решила, что это может подождать. Ей позарез нужно было поговорить с Драко, — ведь они могут проснуться в любой момент и то, что она хочет узнать, может навсегда остаться в мире этого странного сна. То, что зелье теряет силу, она поняла по тому, как внезапно они стали забывать вещи, которые раньше помнили непонятно каким образом. Как, например, ту часть, что касалась Люциуса. Одно из двух: либо сон заканчивается сам по себе, либо нам вводят антидот, который медленно и неуклонно выводит нас из этого состояния.

Переодевшись в скромную шелковую ночную рубашку, Гермиона вспомнила свой самый первый день, проведенный в загадочном мире сна. Сюрпризы начались с самого утра: сначала та жуткая статья о предполагаемом романе молодой миссис Малфой, потом нежная забота Нарциссы, а потом их свидание с Драко… «Боги, свидание», — ломая руки, мысленно простонала Грейнджер. Оно оказалось самым удивительным из всего, что с ней здесь произошло. Потому что перевернуло все ее представления о Драко с ног на голову, довершив картину их неожиданным поцелуем. И что самое ужасное — этот поцелуй ей понравился.

Но так ли это плохо? Гермиона покраснела и поспешно перевела мысли в другое русло. Прекрати. Как-то рановато мечтать о том, чтобы повторить его еще раз, не находишь? Пусть даже Драко и был сегодня чутким и человечным. Это все сон. Она покачала головой, освобождая кудри от заколок и позволяя им рассыпаться по плечам. «Хотелось бы мне, чтобы волосы оставались такими же послушными, когда я проснусь, — лениво подумала девушка и тут же встрепенулась. — Погодите-ка. Я, что, сказала, что хочу снова поцеловаться с Малфоем?» Гермиона ущипнула себя за кончик носа. «Мне действительно нужно поспать». Она подняла голову и решительно направилась в ту самую спальню, где они проснулись. «А, впрочем, нет. Сначала я поговорю с Драко. Я должна знать». В предвкушении предстоящего разговора всю ее усталость как рукой сняло.

Грейнджер огляделась по сторонам и с замиранием сердца осознала, что в комнате нет стульев. Тогда она присела на краешек кровати, но в этот момент в коридоре послышались шаги. Гермиона вскочила. Нет, кровать явно не самое подходящее место для бесед такого рода. Несколько мгновений она растерянно расхаживала вокруг роскошного ложа, как вдруг ей вспомнились слова Рона, сказанные им на первом курсе: «Ведьма ты или нет?!» Гермиона улыбнулась и, взмахнув волшебной палочкой, преобразила две подушки в удобные кресла. Затем, немного нервничая, опустилась в ближайшее из них и стала ждать Драко.

***

В поисках Гермионы Малфой вошел в спальню. Верхнюю одежду он по пути сбросил на руки кому-то из домовиков и теперь шел налегке, расстегивая пуговицы на рубашке. Прическа, тщательно уложенная накануне похода в министерство, давно уже растрепалась и единственное, чего ему сейчас хотелось, так это побыстрее выяснить, чего хочет от него Грейнджер и тут же лечь спать. День и вправду выдался довольно утомительным. Во всяком случае, разговаривать ему уж точно не хотелось. Но едва он распахнул дверь, как тут же увидел Гермиону и чуть не выругался: проклятая девчонка была одета в одну только тонкую ночную сорочку. Довольно скромную, надо признать, скрывающую практически все тело (включая ложбинку, разделяющую упругие полушария груди), но сам факт того, что она осмелилась ее надеть, доказывал: она его больше не боится и чувствует себя довольно комфортно в его присутствии. И, что самое плохое — он не возражал против того, чтобы она носила подобные вещи в его спальне. Если так пойдет и дальше… Драко вздрогнул. Нет, определенно, нужно выбираться отсюда и возвращаться в реальность как можно быстрее.

Собравшись с духом, он бросился в кресло напротив Гермионы. Кресло жалобно пискнуло, а Гермиона прямо-таки подпрыгнула на месте. Не дожидаясь, пока она заговорит, Драко начал первым:

— Ну? Что ты хотела узнать?

Гермиона несколько раз растерянно открыла и закрыла рот. Казалось, она не знала, что и сказать. Невероятно — всезнайка язык проглотила! Однако, когда она наконец собралась и заговорила, всякая надежда на то, что беседа будет быстрой и безболезненной, вылетела в окно. Малфой мысленно застонал.

— Драко, нам нужно поговорить о том, что сегодня произошло. Между нами. О том, что случилось, и как это все меняет.

— Что ты имеешь в виду? Это ничего не меняет, Грейнджер, — прорычал Драко. Как бы потом не повернулось, он ни за что не позволит этой чертовой гриффиндорке взять над ним верх.

Глаза Гермионы вспыхнули.

— Не начинай заново, Драко Малфой! Как ты можешь говорить, что это ничего не меняет?! Ты не можешь отрицать, что мы сегодня чувствовали что-то. Это не похоже на все, что между нами было раньше! И я хочу знать, что это.

Теперь пришла очередь Драко сверкнуть глазами. О нет. На этот раз ты меня не одолеешь, Грейнджер.

— Я не знаю, что сегодня изменилось, Грейнджер. Разве что мы с тобой перешли на новый уровень отвращения.

— Гермиона! Черт возьми, Драко, зови меня Гермионой! Ты говоришь «отвращение»? Значит, ко всем твоим чертам характера, у тебя есть привычка целоваться с теми, к кому, как ты изволил выразиться, испытываешь новый уровень отвращения?