Мне помогли устроиться в медицинской капсуле. Прохладная поверхность ложемента подстроилась под моё тело и быстро нагрелась. Ко мне наклонился доктор.
- Точно не хочешь позвать дядю Гену?
Фамилия у него Солкин, а имя-отчество забыла.
- Точно.
- Для него есть свободное кресло.
- Нет, спасибо.
- Если не хочет, не надо, - вклинился Алексей Владимирович, между делом поправляя на мне датчик. Присутствие знакомого врача успокаивало больше, чем сколь угодно титулованного.
- Моё дело предложить, - отступил Солкин.
Этот Солкин специально прилетел с Земли, чтобы помогать с моей перевозкой. Говорят, он светило медицины и всю жизнь посвятил проблемам сердца и сосудов.
- Мы с дядей Геной договорились думать о хорошем, - сказала я. - О море.
- Вот и славно. Готова?
Я кивнула. Солкин и Алексей Владимирович одновременно взялись за крышку капсулы.
- Ой, подождите! А правда, что перед стартом сигнал так противно пикает?
- Неправда. Для пассажиров сделали цифровой отсчёт, вон там табло и на потолке есть дублирующее. Оставить или выключить?
- Оставьте.
Прозрачную крышку закрыли. Кто сравнивал капсулу с гробом? Ничего подобного: лёжа внутри, я наблюдала последние приготовления сквозь крышку и слушала разговоры. Не все слова удавалось разобрать - фразы доносились приглушённо, как из соседней комнаты, но отрезанной от мира я себя не чувствовала. Одно плохо, прозрачная крышка не спасала от белоснежного сияния ламп. В жилых отсеках другие ставили, желтее и тусклее. Я закрыла глаза.
- Жаль, иллюминаторов нет.
- Там пыль и муть, циклон на подходе.
- Я бы на него с орбиты посмотрел...
По стенке капсулы постучали. Вздрогнув от неожиданности, я распахнула глаза. Рядом стоял Солкин. Он провёл рукой перед лицом, изображая выдох. Я выдохнула. Доктор улыбнулся и наклонился к микрофону.
- У тебя пульс зашкаливает, - сказали динамики внутри капсулы. Их разместили где-то в изголовье, так что создавалась иллюзия пресловутого голоса свыше. - Ты точно думаешь о море?
Я постаралась расслабить напряжённые мышцы. Правильно Солкин показал, надо дышать глубоко, размеренно.
Ложемент дрожал. Внутрь капсулы просочился отдалённый гул - заработали двигатели. Приглушённый голос Алексея Владимировича спросил:
- Денис Сергеевич, я запись принёс, включим? Как раз на время старта.
Денис Сергеевич. Его зовут Солкин Денис Сергеевич. Не то чтобы знание имени помогло моему сердцу пережить старт, но я постаралась запомнить.
На время взлёта приглушили лампы. На потолке между плафонами загорелось красное число 20.
Боковым зрением я заметила, как кто-то вошёл в операционную. Повернуться не давал ложемент капсулы, но я и так догадалась: дядя Гена. Возле пульта капсулы устроился Солкин, изучил показания на мониторе, кивнул мне и что-то нажал.
В капсуле включились динамики. Мой маленький мирок наполнился плеском морской волны.
Цифра на потолке сменилась нулём. Гул двигателей скачком изменился. Ракета затряслась сильнее, изо всех сил сопротивляясь притяжению Марса. Я закрыла глаза.
В ушах шумел Тихий океан.
