Сговорились не отпускать вино по установленным ценам. Они, видите ли, в убытках. И, в конце концов, договорились о стачке.

Клеменц взял у курьера гранку и быстро пробежал её.

– Ну, не знаю, что тут цензуровать понадобилось. На Западе рабочие бастуют, требуют повысить оплату труда, улучшить условия работы. Это стачка. Надобно при случае с цензурой объясниться, эдак завтра про грозу, что нарушит выезд губернатора, запретят думать.

Попов развёл руками.

– Пантелеймон Сергеевич, возьми, голубчик, на замену материал от «Енисейца». Доставлен с оказией Катаевым. Послушайте, Дмитрий Александрович, интересная заметка.

«Из Красноярска выехал Джозеф Виггинс с директором английского торгового дома Генри Нортоном Сюлливаном и экипажем «Феникса».

Англичане уехали на сибирских тройках. Пароход «Феникс» оставлен в Енисее до следующей навигации. Привезённые образцы английских товаров все распроданы, и англичане довольны удачей. От енисейского и красноярского купечества компания «Феникс» получила значительные заказы товаров; они собираются на следующее лето привести в устье Енисея большой корабль с английскими товарами и громадную по величине баржу, которая строится в Енисейске».

Клеменц слушал очень внимательно.

– А где же господин, доставивший корреспонденцию?

– Обещал зайти позже.

– Очень прошу тебя, голубчик, попроси его заглянуть в библиотеку ВСОРГО, очень интересно пообщаться с енисейским человеком, заодно в подробностях узнать, что там ещё задумали англичане. Раздухарились, смотрю, не на шутку! Прут во все тяжкие!

Попов отдал заметку курьеру.

– Ставьте в номер. Повода усомниться в достоверности корреспонденций «Енисейца» у нас ещё не было… А помнишь, Дмитрий Александрович, наш разговор тогда в Минусинске про северные пути? Оба мы правы оказались. Наше бездействие обернётся английским началом.

– Или продолжением, – уточнил Клеменц. – Россия через Сибирь устанавливает контакт с Европой. Кто же спорит, это прекрасно, но меня больше волнует, почему наши корабли практически не заходят в Карское море по сибирским рекам и наоборот. А ведь без освоения этих путей сибирские товары вряд ли попадут в Англию, Францию и Америку.

– А между прочим, – Попов многозначительно улыбнулся… – первый пароход на Енисее появился почти сорок лет тому назад. Построил его крестьянин-самоучка Худяков. Собрать бы эту силушку наших самоучек воедино, открыть бы университеты, получить от казны средства на оборудование… Вот тогда бы однозначно мы первенствовали на всех морях и путях сибирских.

Клеменц усмехнулся.

– Вы на Восток взгляните, дорогой Иван Иванович. Уж на что Монголия наш ближайший сосед, да и Китай, держава великая, а торговлишка и то мелочная. Тарбаганьи шкурки везём, да чаи, слава Богу, гоняем. А вы хотите тягаться с английским и французским фабрикантом! Поневоле начнёшь задумываться о капитализме.

– Рано или поздно, но тягаться будем. Однако если правительство посмотрит на Сибирь правильным взглядом, то уже сейчас можно сделать немало. А до той поры, пока на Сибирь будут глядеть как на колонию, вывозить лучшие умы в столичные университеты и сырье для фабриканта центральной полосы, а взамен набивать тюрьмы арестантами, мы так и будем краем державы, краем, жаждущим света и порядка. Я, Дмитрий Александрович, против Виггинса ничего не имею! Двенадцать переходов через Карское море – дело не шуточное, мужества и отваге команде «Феникса» не занимать. Но и нам самим надобно осваивать сибирские пути. Неужели история так ничему нас и не научит? Займу-ка немного ваше внимание…

Попов подошёл к высокому стеллажу с книгами и достал потрепанный переплёт.

– Я вам прочту отрывочки из любопытнейших документов прошлого века. Если заинтересуетесь, дам «на вынос». Итак, послание графа Букингемского к достопочтенному графу Галифаксу, датированное 14 марта 1763 года.

«…Я слышал также, что Её Императорское Высочество обращает большое внимание на усиление мореплавания в России; но отвращение народа от моря, немногочисленность искусных моряков, и, в случае даже если бы их оказалось достаточное количество, невозможность употреблять их в продолжение полу года (что неизбежно должно отозваться на жалованье, подняв его до громадных размеров): всё это вместе взятое составит непреодолимую преграду, вследствие которой все попытки правительства окажутся безуспешными.

Непосвящённые нации, так же как необразованные люди, всегда подозрительны. Русские воображают, что все иностранцы, особенно англичане (о сведениях и способностях которых по части торговли они имеют самое высокое понятие) преследуют какие-либо тайные цели при всяком своём предложении…»

А вот, другое послание, которое появилось спустя семь лет. Это лорд Каскарт графу Рошфору отписывает:

«Что же касается статьи о кораблях, то считаю своим долгом заметить, что в настоящую минуту ничего не занимает до такой степени мысли Императрицы, служа в то же время выражением желания нации, как стремление довести до значительных размеров морские силы России. Это может быть выполнимо лишь с помощью и содействием Англии, и никак иначе. Но невозможно, чтобы Россия стала соперницей, способной внушить нам зависть, ни как торговая, ни как военная морская держава. По этой причине я всегда рассматривал подобные виды России весьма для нас счастливыми, ибо до тех пор, пока это будет выполнено, она должна зависеть от нас и держаться за нас. В случае её успеха это только увеличит нашу силу, а в случае неуспеха мы утратим лишь то, чего не могли иметь».

Вот так «по-особенному» все хотят помогать нам. Истинное желание, думаю, не изменилось и к сегодняшнему дню. Они хотят видеть отсталой не только Сибирь, но и всю Россию. Чем мы можем ответить англичанам?

– Ив самом деле, чем?

– Ну разве что Трапезниковскими начинаниями…

– Милейший Дмитрий Александрович, вы не хуже моего знаете, что отправленные в 1878 году трапезниковские «Сибирь» и «Луиза» – капля в море. «Луиза» погибла. Это как раз то, о чём писал лорд Каскарт.

– Но «Сибирь» всё-таки зашла в лондонскую гавань.

– А что потом?

– Надо справиться, всех подробностей я не знаю.

– И не трудитесь, уж поверьте мне. Всё это единичные поступки. Нет твёрдой руки государства, воли министров и необходимых средств. Давайте, Дмитрий Александрович, поразмышляем. В чём видели свою главную задачу все торговые морские экспедиции в Сибирь?

– В первую очередь, возможно, проложить безопасный путь для последующих плаваний.

– Вот именно, дорогой вы мой человек. Только одно важное уточнение. Искали не только самый безопасный путь, но и самый дешёвый. Датский корабль «Нептун» заходил в Обь, сюда же прибыл английский «Оксфорд» из Ливерпуля. В 1868 году, если мне не изменяет память, компания гамбургских коммерсантов предложила устроить на Ангаре пароходство с устройством дороги от Енисейска до реки Кеми. Что всё это значит?

Попов замолчал, словно перебирая в голове какие-то факты.

– А это значит, – продолжил он, – что иностранцы всеми возможными способами хотят закрепиться на наших реках. Понимают, как это выгодно для торговли и политического влияния. И потом, развитие торговли практикующимися способами – это же варварство и притеснение коренного населения. Правительство по-прежнему смотрит на Сибирь, как на именинный пирог. И едоков предостаточно…

В дверь редакторского кабинета снова постучали.

– Заходите, мы в свободной дискуссии, – пригласил Попов вошедшего мужчину лет за тридцать, высокого, смугловатого.

В глаза бросалось отменное телосложение гостя, которое не скрывала простая одежда – тёмная косоворотка, тёмный же пиджак, простые сапоги. Глубоко посаженные глаза светились, заметно выдававшийся подбородок, обрамлённый бородой, придавал лицу твёрдость. С первого взгляда было понятно, что в редакцию пожаловала натура неординарная.

– Разрешите представиться, Катаев Николай Миронович. Состою на службе у енисейского купца первой гильдии Базилевского.