родиться в такой прекрасной стране, где все равны и где мне

предоставляются все возможности проявить себя на равных

условиях со всеми прочими. Как мне повезло родиться, напри-

мер, не в Соединенных Штатах, где угнетают негров и рабочий

класс. Лишь когда я вырос и на своей шкуре почувствовал, что

ко мне относятся совсем по-другому, нежели к представите-

лям титульной нации, у меня появились первые робкие сомне-

ния в правильности пропагандистских заверений, которые я

ежедневно получал из разных источников в огромных количе-

ствах. Но до этого было еще далеко. Должна была состояться

война и прочие гнусные события, поломавшие мое спокойное

и мирное существование.

1. Детство 23

2. Н АЧ А Л О В О Й Н Ы

Вторая мировая война началась нападением Германии

на Польшу, но к нам она фактически пришла в период фин-

ской кампании. Ленинград находился в эпицентре событий

этой «малой войны» по своей близости к фронту и по вовле-

ченности в военные события. Помню мрачные зимние месяцы

1939 года, введенную в городе светомаскировку и длинные оче-

реди за продуктами. Мама не справлялась с очередями, и мне

приходилось часами стоять в них для покупки ограниченного

уже тогда ассортимента продуктов. Впрочем, когда в Советской

России было изобилие продуктов? Помню и магазин, где мы

обычно «отоваривались», он находился на углу Загородного

проспекта и Звенигородской улицы. Был жуткий холод, и я

отбивал ногами чечётку, чтобы как-то согреться. Помню недо-

вольные физиономии соседей по очереди и иногда срывавши-

еся у них замечания в адрес властей. Это меня жутко бесило, так как я был уверен, что наши руководители во всем правы.

Все это было лишь слабой прелюдией к тому, что нас

ожидало в большой войне. Страна сама к ней стремилась, чтобы утвердить строй, похожий на советский, во всем мире.

Песня «Если завтра война» раздавалась из громкоговорителей

на каждом углу. Я был уверен, что если война произойдет, то

мы всех фашистов перебьем запросто. Мирная интерлюдия

между двумя войнами была счастливым, но быстротечным

эпизодом. Период передышки по иронии судьбы был запол-

нен мирным договором СССР с гитлеровцами и нашей актив-

ной помощью Германии, позволившей ей быстро подгото-

виться к нападению на нашу беспечную державу с ее «мудрым»

и «великим» вождем. Он не только прошляпил начало войны, но позаботился обескровить свою армию террором против ее

командного состава, а также предоставил Германии все необ-

ходимое для ведения войны. Отсюда и кошмар 1941 года.

Мне и моей маленькой семье довоенное время каза-

лось безоблачным. Занятия в школе шли своим чередом, мы

24

Соломоник А.Б. Как на духу

с мамой отделились от дяди, приобретя отдельную одиннадца-

тиметровую комнату в Лештуковом переулке. Это было совсем

близко от прежнего нашего жилья, и я продолжал поддержи-

вать прежние связи со своими дворовыми друзьями. В начале

июня 1941 года мама отправила меня к тете Маше. Ничего

не предвещало каких-то потрясений.

Помню 22-е июня как сегодня. Мы с Гавой пошли на пляж

купаться и, возвращаясь, увидали толпу народа, слушавшего

радиопередачу под большим тарелочным репродуктором. Мы

присоединились к ним. Это была речь Молотова о нападении

фашистов и объявлении войны с Германией. Люди расходились

сумрачные, погруженные в свои думы. Я шел домой, ликуя.

Вспоминаю свои бредовые пионерские размышления: «Нако-

нец-то наступил решающий момент. Это – столкновение двух

противоборствующих систем. Никакого сомнения – через пару

месяцев мы будем в Берлине, и страна заживет еще лучше».

Следующие несколько дней оставались внешне спокой-

ными, хотя были заполнены нервозными событиями. Меир, старший сын в семье, только что закончил выпускной год

в школе. Он был комсомольцем и немедленно завербовался

в народное ополчение. Ему выдали винтовку, и он уходил

куда-то патрулировать по улицам города. Дядя по приказу

сверху выкопал большую яму во дворе нашего дома, где могли

прятаться от бомбардировок члены семьи и наши соседи. Он

накрыл яму бревнами, и это оказалось самым мудрым поступ-

ком из всех прочих событий того времени. Мы, мальчишки, все воспринимали как незначительные детали, и никакого

значения им не придавали. Все было максимально интересно

и будоражило, но конкретный смысл происходящего был нам

недоступен. Я продолжать читать книги про Ната Пинкертона

и обращал мало внимания на окружающих. Когда над городом

пролетали самолеты, мы забирались на крышу нашего дома

(это было деревянное одноэтажное строение, и мы забирались

на крышу по обычной приставной лестнице). Оттуда наблю-

дали за самолетами.

Все мгновенно изменилось утром 8-го июля. Послышался

шум моторов, и мы с Гавой бросились на крышу. Самолетов

было необычно много, и они летели звеньями по три-пять

2. Начало войны

25

машин. Вдруг я увидел, что от самолетов отделяются каки-

е-то предметы и летят к земле. Послышались многочислен-

ные взрывы и мы поняли, что город бомбят. Мы немедленно

скатились на землю и побежали к вырытой дядей яме. Там

уже были напуганные взрывами люди. Яма быстро напол-

нялась. Последним спустился дядя. Он сидел в доме и читал

газету; так, с очками и газетой в руках, он спустился в убежище

и закрыл за собой входной люк. Количество взрывов возрас-

тало, стенки ямы ходили ходуном и грозили обвалиться. Все

испуганно сидели и молчали. Наконец бомбежка прекрати-

лась, и мы вышли наружу.

Мы обнаружили совершенно иной мир. За каких-то пол-

часа немцы разрушили город, превратив его в полыхающий

пожарами и бегущими людьми ад. Соседний дом, находив-

шийся от нас через улицу, был разрушен и горел. Во дворе

нашего дома я увидал огромный камень от фундамента этого

дома, переброшенный взрывом через улицу и входные ворота

к нам во двор. По улице в разные стороны бежали обезумев-

шие от страха жители. Дядя собрал нас в доме и приказал

собираться, чтобы вместе со всеми бежать из города. Нас было

четверо: дядя, тетя, Гава и я. Меир с утра ушел патрулиро-

вать, но мы его дожидаться не стали. Все были объяты ужасом

и стремились поскорее выбраться из города. Я быстро кинул

в заплечный рюкзак несколько книг (больше мне было взять

нечего), взрослые нагрузились более практически значимыми

предметами, и мы присоединились к бегущей и кричавшей

в истерике толпе.

Это было незабываемое зрелище, подобное картине Брюл-

лова «Последний день Помпеи». Поток людей с обезумев-

шими лицами, в спешно накинутой одежде, крича или бор-

моча что-то и поддерживая друг друга, устремился из города.

Кто-то ехал на телеге, кто-то толкал в коляске старика или

больного родственника – все двигались неизвестно куда,

стремясь поскорее выбраться из горящего города. Мы при-

соединились к потоку и вскоре вышли из толкучки куда-то

в поля. До ночи мы шли куда глаза глядят и остановились

в темноте около скирды сена. Дядя пошел в рядом стоявший

дом и купил молока и хлеба. Перекусив, мы легли спать в той

26

Соломоник А.Б. Как на духу

же скирде и провели там ночь. Проснувшись, дядя сказал, что

мы движемся в сторону наступавших фашистов, и мы решили

вернуться в Невель и разыскать Меира. Так мы и сделали.

Вошли в покинутое в спешке жилище, помылись, перекусили

и… решили, не дожидаясь Меира, покинуть город и двигаться

по направлению к Великим Лукам, где проходила железная

дорога и где мы могли уехать на восток.