Казалось, феминизм стал настолько популярен, что сама идея подавления женщин мужчинами потеряла смысл. Но затем молодые девушки начали обсуждать в интернете сексуальный харассмент, мизогинию и бодишейминг, и стало ясно, что начинается новый, второй этап «роста самосознания» женщин. Оказалось, что мир не слишком изменился: с женщинами по-прежнему обращались как минимум неуважительно и на работе, и на улице, и дома. Расстановка сил осталась прежней, но женщины получили возможность общаться между собой, и поднялась новая волна феминизма. Среди мужчин, свергнутых с пьедестала четвертой волной феминизма, оказался и влиятельный американский кинопродюсер Харви Вайнштейн.

Обычно считают, что понятие «права женщин» входит в состав понятия «права человека», но на самом деле это не так. В силу своих репродуктивных способностей женщины нуждаются в особых правах – но эта сфера слишком специфична для включения в правозащитное законодательство, поэтому ее часто игнорируют. С другой стороны, женщины – это взрослые люди, и естественно, что любое правозащитное законодательство обеспечивает и их права. Феминистки настаивают, что законотворчество, не учитывающее гендерные различия, может привести к опасным последствиям для женщин, поэтому им необходимы особые права.

Когда феминистское движение только зарождалось, возник фундаментальный вопрос: чего хотят женщины – чтобы их считали такими же людьми, как и мужчин, или чтобы их признали одним из двух различных полов при условии, что все будут считаться с различиями между ними? Опасность заключалась в том, что если женщины действительно «такие же, как мужчины», то нет и проблемы: женщинам просто нужно постараться и пробить стеклянный потолок. А если женщины настаивают, что отличаются от мужчин, то их и воспринимают как отклонение от «стандарта» (то есть нормы) и, следовательно, считают существами низшего порядка. Боливийская феминистка Домитила Барриос де Чунгара (1937–2012), выступая на первой Всемирной конференции по положению женщин, проходившей в 1975 году в Мехико, сформулировала это еще откровеннее. Она выделила два способа борьбы за равноправие женщин. Одни женщины считают, что равноправие – это вести себя как мужчины, со всеми их пороками. Но де Чунгара была против: «Compañeras, мы что, хотим курить сигары? Если у мужчины десять любовниц, мне завести столько же? И что дальше? Мы сами себя унизим, и все».

Де Чунгара – индианка, она родилась в боливийских Андах и в детстве знала только нищету и побои. Повзрослев, она стала знаменитой активисткой, организовала множество протестных акций против роста цен на продукты, неграмотности и нехватки врачей, а затем выдвинула свою кандидатуру на пост президента. Де Чунгара настаивала, что желание быть похожей на мужчин – это путь «богатых женщин, у которых есть все». По ее словам, женщины хотят, чтобы их «уважали по-человечески» и считали способными «самостоятельно решать свои проблемы» и участвовать во всех сферах жизни. Только это, считала де Чунгара, будет «настоящим равноправием», означающим, что с мнением женщин считаются.

Де Чунгара, искренне стремясь к переменам, выделила три важнейшие проблемы, связанные с правами женщин. Во-первых, действительно ли понятие «права женщин» входит в понятие «права человека»? Во-вторых, если это так, существует ли возможность обеспечить соблюдение этих прав? И в-третьих, действительно ли многие женские проблемы – чисто «домашние», то есть не относятся к правам, закрепленных законами?

Де Чунгара напомнила аудитории, что еще в 1948 году все страны – участницы ООН подписали Декларацию о правах человека, в которой говорилось о равноправии мужчин и женщин. Значит, все необходимые женщинам права есть у гражданок всех стран, включая Боливию, подписавшую этот документ. В Боливии говорят, что женщинам никто ничего не запрещает, но что сделали политики, чтобы поддержать женщин, дать им возможность получить образование и профессию? Может быть, людям, принимающим законы, просто нужны голоса женщин, а после выборов их снова можно игнорировать?

Некоторые феминистки утверждают, что женщинам недостаточно просто добиться юридического признания себя полноправными людьми. В жизни и в быту они ежедневно сталкиваются с совершенно другими проблемами, не охваченными законодательством, включая важнейшее право распоряжаться собственным телом. Религия и культура часто претендуют на обладание высшим правом на тело женщины – это может проявляться в женском обрезании, «убийствах чести» или в принуждении к браку в детском возрасте. В отчете ЮНИСЕФ за 2014 год, например, сообщается, что в Нигере 77 % женщин моложе 49 лет были выданы замуж до того, как им исполнилось 18 лет. Для сравнения: количество мужчин из этой же возрастной группы, женившихся до 18 лет, составляет всего 5 %. Что касается беременности, то в любой стране найдутся люди, доказывающие, что уже с момента зачатия эмбрион имеет больше прав, чем сама женщина. Право ребенка на жизнь включено в Конвенцию о правах ребенка, но права женщин на жизнь нет в Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (КЛДЖ).

Даже если «права женщин» определены какими-то законами, то зачастую оказываются окружены оговорками, уничтожающими их смысл. Скажем, Алжир подписал и ратифицировал Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин – но при условии, что она не должна противоречить алжирскому Семейному кодексу… Джессика Ньюверт, создательница международной организации Equality Now («Равенство сегодня»), заметила: «По сути дела, Алжир просто заявил о своей готовности выполнять КЛДЖ лишь в том случае, если для этого не надо будет ничего делать».

Особенно сложно обстоят дела с применением «прав человека» по отношению к телу женщины – из-за его репродуктивной функции: женщины чаще оказываются в ситуации, когда нарушаются их личные права в связи с вопросами секса (согласие и контроль рождаемости), а также в области доступа к информации, к услугам по планированию семьи и медицинским услугам в сфере, связанной с рождаемостью. Главная причина смертности девушек 15–19 лет – факторы, связанные с беременностью (из-за нехватки информации и медицинской помощи). В Сьерра-Леоне смерть во время беременности или родов угрожает каждой восьмой женщине из-за осложнений, связанных с женским обрезанием, а трудные роды считаются здесь признаком супружеской неверности. Женщину вынуждают «сознаться» в своей якобы измене, и только после этого к ней подпускают врача.