– Так и в жизни, – продолжало ожившее приведение, как проявленная только что фотопленка, – хочешь послать все к черту, а не можешь…

Мужчина был неподвижен. Все его тело сковало, а обессиленные руки болтались вдоль, как будто ватные, но он все же попытался вымолвить:

– Я не… Послушай…

– Ведь так?! – Говоривший резко повысил голос и обернулся на мужчину, – так?! Тебе ли не знать!

– Я не хотел… – Тяжело вырвалось на выдохе у мужчины.

– И я не хотел! – заорал мотоциклист, сверкая синими глазами, в которых отражались молнии. Разряды и раскаты вот-вот должны были вырваться из набухших океаном чернеющих туч.

Наполированный пластик на мотоцикле угрожающе сверкнул, а наездник, с одного движения вскочив на байк, склонил голову набок, пытаясь разглядеть человека возле пары тоненьких, сломленных от порывов ветра берез.

Контуры лица мотоциклиста, становились все четче и четче, в то время как вся надетая на нем экипировка превращалась в грязно-салатовое пятно, похожее на неумело разведенную палитру акварели для детского творчества. Глаза гневно улыбались, а рот из только что скривившейся улыбки превращался в черную быстро расходящеюся дыру. Он еще раз дернул ногой рычаг, чтобы завести мотоцикл. Мотор взревел и выпустил всю энергию, которая так не хотела освобождаться несколько минут назад. Человек-тень навалился всем своим весом на руль и начал газовать на месте, выпуская клубы запекшегося дыма из раскалившейся выхлопной трубы и ошметки земли из-под узких колес…

Небо разорвало. Потоки дождя хлынули вниз, разрезая напряженный воздух. Мотоцикл подался вперед и с ревом рухнул в глубокой овраг, где расстилалась по поверхности почвы темнота и страх.

Холодные капли хлестали оставшегося стоять мужчину по лицу и привели его в чувства. Осознавая, что произошло, он подбежал к обрыву, пытаясь найти глазами знакомые очертания, но услышал лишь затихающий звук далекого колокольчика.

– Нет… Нет… – нервно повторял он, – так не должно, нет… все не так… не так…

– Тише, тише, все хорошо… – услышал он сквозь сон голос.

– Нет… Все не так, – мужчина открыл глаза. На краю сидела жена и гладила по залитой по́том щеке.

– Ты чего скулишь? – спросила она.

– Да я… Это просто сон… Кошмарит просто… – еле разборчиво пролепетал он, приподнимаясь с дивана и облокачиваясь на его спинку боком.

– Ты уснул здесь. Под телевизор. Я не стала тебя тревожить.

– А сколько времени?

– Второй час.

Он вопросительно поднял бровь, она добавила:

– Ночи естественно.

– Понял. Я в норме, правда, – улыбнулся мужчина.

– Я вижу. Принесу тебе стакан воды.

Женщина вышла из зала. На кухне послышался шум открытого крана. Он поднес руки к лицу и медленно провел по нему открытыми ладонями, будто умываясь. «Потоки воды» – представил он, – «как пару минут назад все так же приводят меня в чувство».

Она вернулась. Не ней был тонкий атласный халат изумрудного цвета, внутри которого проглядывала короткая клетчатая ночная рубашка в тон. Она, как и прежде села на край дивана и подала стакан.

Он протянул руку и щедро хлебнул:

– Спасибо.

– Тебе снилось, что-то связанное с…

– Нет, – резко перебил ее муж, – не бери в голову.

– Просто я подумала…

– Я даже не помню, что именно мне снилось, – соврал он и попытался улыбнуться, – просто кошмар только и всего.

– Хорошо. Я знаю нам всем не просто. Этот переезд… И вся это давняя история… Ты плохо спишь в последнее время, да и не только… В этом виновата только я, прости.

– О чем ты говоришь, Ника? – Он взял ее за руку, – Глупости какие. Просто я немного загружен, вот и все.

– Нет, дело не в этом. – Она уткнулась на свои ладони, – в последнее время я поняла, как много ты для меня сделал. За своей болью, я не заметила главного. Тебя. Только теперь я понимаю, как много тебе пришлось преодолеть, чтобы добиться всего того, что есть сейчас. Я вела себя неподобающе. Я буду стараться исправиться.

– Милая, все в порядке, – улыбнулся он.

– Нет, не все в порядке, – она подняла глаза, – но я буду стараться этот порядок наладить. И начну с завтрашнего дня. Завтра я сама схожу в наш бывший дом, забрать кое-какие вещи, и сама же поставлю жирную точку на том этапе… Ну ты понимаешь. Кстати, здесь мне нравиться больше, несмотря на отсутствие дополнительных квадратных метров и уютного уголка для уединения.

Он обнял Нику и поцеловал в щеку:

– Идем спать. Я тебя люблю.

– Не так быстро, ковбой, – уголки ее губ приподнялись в улыбке, – на все нужно время. Даже на это.

– Кирилина! – Раздался властный голос на всю четыреста седьмую. Она оторвалась от задания и подняла голову.

– Да, да, ты! Встань.

К Кире направлялся преподаватель. Сегодня она его видела в первый раз, и не хотела с ним встретиться снова. Суровый взгляд и внешность самого важного человека этого учебного заведения производили на нее не лучшие впечатления. Лет сорока, брюнет, со стрижкой «так меня подстригла мама», был одет в классические серые брюки с идеально ровными стрелками и рубашку на размер больше в плечах. Несмотря на лёгкую походку он шёл заполняя собой каждую клетку пространства аудитории, куда ребят посадили писать государственный экзамен. Вся учебная коллегия из четырёх человек, за исключением грозного надсмотрщика, посчитала нужным выйти на пару минут попить чай и дать хоть какой-то шанс неумелым студентам на положительную оценку. Но не тут-то было.

– Что там у тебя? – спросил преподаватель глубже надвинув на нос очки, с достаточно толстой оправой.

– Где?

– На столе. Подними бланк ответа.

Кира подчинилась. Подняла все листы на парте и демонстративно их потрясла.

– Допустим, – недовольно сказал он, – а разговариваешь с кем, или у тебя наушники? Собери волосы.

В одно движение студентка завязала конский хвост, резинку для волос она носила на руке как браслет.

– Так… – выдохнул препод сквозь зубы, – но как-то же ты списываешь?!

Кира недоумевая сморщила лоб:

– С чего вы взяли что я вообще списываю?

– Ну как же, – продолжал он невозмутимо глядя на нее. – Сидишь бубнишь себе под нос, я же вижу!

– Вообще-то, я так рассуждаю, – оправдывалась она, – мне так легче.

– Допустим… Почему тогда ты пишешь обратным концом ручки по листу? – Не успокаивался он, – ты так тоже рассуждаешь?

– Нет, так я считаю в столбик простые примеры, визуально. Чтобы не занимать лишнее место на черновике. Потому что…

– Тебе так легче, я понял, – перебил гуру высшей математики, – садись.

Он развернулся на сто восемьдесят градусов, направился к столу для экзаменаторов и на ходу кинул девушке через плечо:

– Я буду предельно внимателен к тебе.

«Да кто бы сомневался», – подумала она и села.

Его глаза сверлили ее неустанно. Он пил воду – смотрел в ее сторону, он подходил к другим студентам – боковое зрение так же работало на нее, и даже когда он писал через каждые десять минут время на доске, которое отводилось до окончания экзамена, что несказанно раздражало, он окидывал ее взглядом. До звонка оставалось пятьдесят минут.

Студенты сдали варианты билетов с ответами и покинули аудиторию. Лизка почти сразу схватила Киру под руку и потащила пить горячий шоколад из только что заполненного кофейного аппарата.

– Мерзкий тип, – бросила она на ходу. – Нам повезло, что он у нас не вёл никакие пары, иначе бы и до экзаменов не дожили.

– Ну, так-то да, – согласилась подруга. – Может он лекции интересно ведёт, кто знает…

Лиза поглядела на нее, скорчила гримасу и нажала на автомате третью кнопку второго ряда.

– Да, подруга, – Кира сжала руки в замок где-то в области живота, – самое время летом пить горячее, я бы лучше мороженое съела.

– Ты не понимаешь, – ответила Лиза, запихивая очередную десятирублёвую монету в щелку, – я, когда думаю, мне постоянно хочется сладкого.

– А думаешь ты, по-видимому, не часто, – улыбнулась Кира.