Ребята уходили, когда Кира вдруг кое-что вспомнила:

– Егор! Постой, – крикнула она и соскочила с квадрика.

Парень обернулся.

– Вот, это кажется твое, – Кира вытащила предмет из кармана спортивной коричневой кофты с красными полосками по бокам, которую она так любила в десятом классе.

Егор вытянул руку, и на его ладонь аккуратно легла свеча зажигания.

– Да, – губы его растянулись в улыбке, – мое. Сын с гаража утащил?

– Да, я, когда куртку его стала стирать, карманы выворачивать… Подожди… Сын?

Он озадаченно посмотрел на нее, сдвинув свои темные очерченные брови, а она поспешила объясниться:

– Он мой крестник.

– Ух ты. А… Муж? – парень задергал скулами на щеках.

– У меня нет мужа, – пожала плечами Кира.

– А как же парень, которого я видел сегодня с тобой на мотоцикле? Разве не…

– Это Рома. Муж моей старшей сестры. Просто сегодня он любезно согласился мне показать…

– Подожди, – перебил Егор, совсем теряясь, – а кольцо? Я еще в гараже посмотрел на твою правую руку и сейчас тоже…

– Ах, это! Это отпугиватель нежелательных ухажеров. Так ты руки мои разглядывал?

– Это многое объясняет, – в его взгляде как будто что-то поменялось. Он стал более открытым, светлым, глаза приобрели небесно-голубой оттенок, – после того как ты сказала свое имя, я подумал, что у вас в семье с фантазией совсем беда. Сын Кирилл, мама Кира…

– В этом ты как раз прав. Сестру зовут Ксеня, бабушку нашу зовут Клавдия, а родители Кристина с Колей. Видимо всех называли по одной и той же страничке имен на одну букву в старом завалявшимся справочнике. Так что, как видишь, с фантазией у нас действительно не очень.

Беседу прервал Костя, который махал рукой в основном девушке в жесте неохотного прощания. Егор еще раз сказал спасибо за свечку, которая ему не особо была и нужна, и побежал в сторону ребят, а Кира заставив зарычать мотор, двинулась в сторону дома. Время поджимало.

Связи в лесу не было, что было огромным плюсом. Телефон молчал. Не было кучи оповещений почты, куда то и дело скидывали обновленную информацию по расписанию экзаменов, не приходили уведомление о сообщениях в социальных сетях, где одногруппники бесконечно переписывались в беседе по поводу и без, не звонили непонятные московские номера с целью актуальных предложений и возможных одобренных кредитов.

Как только Кира съехала с раскатанной годами грунтовки на асфальтированную дорогу в сторону жилого городка, в кармане ее спортивных найковских штанов завибрировало. Она прижалась к обочине, сняла шлем и ответила на входящий звонок.

– Да, Ксюх.

– Кирюх, ты скоро будешь? – послышалось в трубке.

– Пять минут, и я дома.

– О, стой! Можешь заехать в магазин. Мелкому пару творожков возьми, и тортик какой-нибудь, что-то сладкого охота. Только не Медовик! Терпеть его не могу!

– Да, я помню, – сказала она переворачивая с боку на бок в руке шлем, – это все?

– Да… Нет… Что еще, Ром? Ага. А ты что говоришь, ба? – Кире жутко не нравилось, когда говорят не с ней, да еще и не в трубку, – черного еще и пару банок пива. А лучше четыре сразу.

– Еще подумайте вместе, а потом напиши мне сообщение. Тогда я точно ничего не забуду.

Девушка вернула по своим местам телефон со шлемом и выехала на дорогу. Больших сетевых магазина в их городке было всего два. Она не стала долго думать и остановилась при первом же на переезде. Припарковавшись на узенькой площадке и затолкав шлем в кофр, Кира зашла внутрь. На телефоне раздался сигнал о принятом сообщении.

Народу в магазине было не много. Пробежавшись по рядам, она отправилась к кассе в очередь. Хорошо, что еще взяла с собой документик с паспортом, иначе, как обычно, возникли бы трудности с покупкой алкоголя. Впереди нее, расплачивалась за покупку симпатичная стильно одетая девушка и держала за руку светловолосого мальчика годов четырех. У мальчика были такие глубокие синие глаза, какие она недавно видела на интимном расстоянии от себя буквально с полчаса назад. Странное явление. Иногда на многие вещи ты просто не обращаешь внимание, до тех пор, пока что-то подобное не засядет у тебя в голове. Это как с мотоциклом. Раньше девушка не обращала внимание на подобного рода технику, пока ее внимание не привлек папин аппарат. Теперь, когда она только выезжала на дороги общего пользования, она как будто искала глазами салатовый пластик и тормозные следы от узких шин, и что удивительно находила. То же самое чувство было и здесь. Кира украдкой разглядывала яркий блеск незнакомых детских глаз, когда услышала негромкую речь, адресованную ей:

– Я бы на вашем месте, не садилась бы за руль этого мотоцикла, – прошептала мама мальчика, наклонившись в сторону девушки, – чем скорее вы от него избавитесь, тем будет лучше. Для всех.

– Извините… я не… – кассирша торопила народ в очереди. Не успела Кира опомниться, как женщина с ребенком поспешно вышла наружу.

Кассовый аппарат, как назло подвисал. Девушка быстро сложила покупки в пакет-майку, который полная женщина на кассе очень долго отцепляла от крюка на прилавке, и вылетела на улицу, пытаясь найти глазами странную девушку и мальчика с яркими глазами. Вокруг и на горизонте было пусто. Лишь одинокий голубь слетел к ней навстречу с крыши в небольшую лужу, приготовившись почистить перышки.

Лес после заката прекрасен. Легкое движение прохладного воздуха и шелест крон деревьев приводили его в чувства. Дыхание становилось все тяжелее, при том, что организм не испытывал физических перегрузок. Это просто напряжение. Напряжение тела, напряжение мыслей, напряжение вокруг.

Сумерки сгущались. Он стоял на краю небольшого обрыва, так ему знакомого. Две березы как будто пытались удержаться здесь, цепляясь корнями за куски осыпающейся земли, точно так же как пытался удержаться и он. «Только не смотри вниз» – раздавалось где-то в голове так же громко, как пульсация в висках. Кровь все сильнее разгоняло по организму, а глаза застилали крупные капли пота. От куда-то справа доносились глухие звуки: шорох кустов, возня и отдаленное прерывистое рычание, как будто энергии не дают вырваться наружу. Он глубоко вздохнул и посмотрел в сторону.

– Черт, вот черт, – раздался голос рядом. Призрачные темные очертания напоминали человека, очень ему знакомого. Тот пытался завести мотоцикл, дергая бесконечно ногой рычаг стартера. Ничего не выходило.

Мужчина так и стоял в оцепенении на краю обрыва, пытаясь хоть немного вытереть глаза и лучше разглядеть находившегося рядом. Грудь необъяснимым образом сдавливало, но он не мог отвести глаз, так же, как не мог промолвить ни слова. Оставалось только наблюдать.

Как только призрачный гонщик заметил боковым зрением, что каждое его движение просматривается, он резко опустил руки, уставился вперед, и проговорил, разделяя каждое слово, в никуда:

– Нехорошо брать чужое.

– Я не… Я не… Не понимаю… – Мужчина попытался ответить, но ничего не выходило. Украдкой, глотая воздух, он знал, что сил хватит лишь на то, чтобы дышать. Он пытался снова и снова сказать хоть что-то, но обрывки слов застревали в горле и даже не пытались выйти наружу.

– И я не понимаю… – спокойно прошептал собеседник, гладя рукой руль своего железного коня, а потом с усмешкой добавил, – в этом мире многое непонятно.

Диалога не складывалось. Мужчина сделал шаг, но понял, что стоит на месте. Шаг за шагом он хотел приблизиться к обрыву, но ничего не выходило. Под ногами будто ощущалась беговая дорожка, которая подстраивалась под темп спортсмена регулируя его скорость.

– Это как во сне, – продолжал человек-тень, неподвижно глядя так же перед собой издав короткий смешок, – хочешь кричать, но нет голоса, хочешь бежать, но нет сил…

Вокруг темнело с каждой минутой. Прежде ясное летнее небо заволокло так, что не проглядывала начинающая светить в это время луна. Весь небосвод обложило черным плотным куполом. На фоне сумеречного леса и тяжелеющего вокруг воздуха тень на мотоцикле становилась ярче, а черты понятнее. Он узнал его еще до этого момента, по зеленому пластику байка, но теперь он ясно видел человека перед собой.