- Ну и что? - спросил я.

     - Так ведь их мыши грызли.

     - Грызли, но там полно было почти целых. Они же в фольге. Я тоже этих зайцев ел.

     - Слушай, возьми вот курицу. Гриль. А мне всё равно уже закрывать. Не продам.

     Ларёк с курами - самостоятельный фрилансер Наир. Турки невозможные люди. Всё время меня кормят. Начинаю чувствовать себя должным.

     ***

     Я проваливаюсь в какую-то тину. Я плыву в мутной воде, но я - форель, а на стекле отражается кусочек солнца. Я - форель и я плыву на свет.

     Мне чего-то не хватает. Сил?

     Я проваливаюсь и тону.

     Проходя мимо, я случайно увидел их среди коробок и ящиков. Бергманн целовал Агату, а вокруг валялись рассыпывшиеся из разорванного картона обкусанные зайцы. Мне стало как-то неудобно и в тоже время жутко быть на складу и я удрал в торговый зал.

     Я проваливаюсь и тону.

     Я и бутылка московской с ударением на последний слог.

     ***

     Ночь. Гамбургский разлив. Темно.

     Я вижу...

     Море холодной рукой перебирает камни, в темноте ветер гоняет мрак... Я вижу жаркий маленький свет, очень далеко... впереди...

     Может быть - сны...

     Я вижу свет и иду к нему.

     Это окошечко в стене, в нём - тот самый мужик, и он говорит мне ОЧЕНЬ ПРОТИВНЫМ ГОЛОСОМ, - Грязную тару - не принимаем.

     И этот мужик, он в то же время, как бы я сам, то есть я вроде сам с собой говорю.

     Я стою около окошка, в кромешной темноте, где-то о камни колышутся волны, свет только там, в этом окне, я стою рядом, а в руках у меня бутылка пива.

     В этом мужике сидит маленьким огнём в темноте кусочек солнца.

     Но ведь этот мужик - я?

     Не знаю.

     Я просто вижу свет.

     Я - форель. Форель ничего не может знать.

     Форель ничего не может знать.

     ***

     Красная шапочка...

     Когда я произнёс "Rotkäppchen", он спросил, - это что? Гриб?

     О братьях Гримм Бергманн ничего не слыхал.

     Заговорили о литературе мы вообще-то случайно.

     *********************

     Повторяющийся сон

     Я упрямо лез по крутому склону. Сосны росли здесь, стремясь к солнцу, перпендикулярно небу, а не земле. Я карабкался, ломился сквозь какие-то кусты, а лес становился всё гуще и темнее. Чёрный лес. Где-то здесь прятался алхимик. Моё сердце томилось в колбе, запаянной и пыльной. Я слышал, как оно тикало за стеклом, слышал даже находясь далеко внизу, в городе. Это тиканье пробивало шум автомобилей. Я знал, что в двенадцать оно взорвётся, лопнет как бомба. Я знал это с уверенностью Золушки, танцующей на балу. Сказки никогда не врут.

     Неожиданный в лесу орёл, а может быть это была вовсе не птица... Но крылья этого существа заслонили на короткий момент солнце. Стало темно.

     На секунду - темно.