Елизавета Павловна всхлипнула, но тут же взяла себя в руки и, заметив выходящего из какого-то здания полицейского, устремилась к нему, успев скомандовать дочери:

– Здесь жди.

Подскочив к седоусому десятнику, она с ходу огорошила его целой кучей вопросов. Растерявшись от такого напора, полицейский отступил на шаг и, кое-как разобравшись, чего ей надо, тут же нашёл выход. Указав на здание, из которого только что вышел, он подробно рассказал, как найти человека, который сможет ей помочь, и моментально ретировался. Елизавета Павловна вернулась к дочери и, подхватив узлы и чемоданы, решительно ворвалась в здание.

Оставив вещи у стола дежурного, она словно торпеда пронеслась по коридорам, волоча дочь на буксире, и, ворвавшись в кабинет, с ходу заговорила. Сидевший за столом дородный, высокого роста мужчина средних лет с роскошными усами несколько минут удивлённо пялился на ворвавшихся к нему дам, после чего, громогласно откашлявшись, звучно пробасил:

– Сударыня, а чем я-то могу вам помочь? У меня тут не гостиница и даже не ночлежка. Да и сдачей квартир и флигелей я занимаюсь только в том случае, если в них преступление случилось.

– Вы издеваетесь? – вспылила Елизавета Павловна.

– И в мыслях не было.

– Где ваш начальник? – топнула дама ножкой, уже явно закусив удила.

– Следуйте за мной, – кивнул толстяк, явно обрадовавшись.

Спустя ещё пять минут Елизавета Павловна с дочерью сидели в кабинете местного полицейского начальства, а приведший их урядник попросту испарился. Спустившийся к себе толстяк едва успел перевести дух, когда в кабинет без стука вошёл Мишка. Увидев парня, урядник жестом указал ему на стул и, утирая лицо огромным платком, пожаловался:

– Принесла ведь нелёгкая.

– Кого ещё, дядя Николай? – насторожился парень.

– Да баба какая-то, из благородных. У самой ни кола ни двора, а всё туда же. Гонору, как у столичного городового.

– И чего ей от вас надо было? – спросил Мишка, пряча улыбку.

– На постой её определи. Но платить нечем, потому как работать собирается. И кто её возьмёт? – возмутился толстяк. – Да и куда я её определю? В деревню? На чистой стороне меня с такими постояльцами на смех поднимут. Там если и есть чего хорошего, так только девка её. Дочь, видать. Рыжая, как огонь, а фигурка такая, что залюбуешься.

– Вот только гонористых баб нам тут для полного счастья и не хватало, – качнул Мишка головой, пропустив пассаж про фигуристую девчонку мимо ушей.

Этот вопрос он наконец-то решил, благодаря одной из молодых вдов в соседней деревне. На сенокосе, приметив весёлую хохотушку, он ненавязчиво помог ей накосить нужное количество сена, после чего угостил своими копчёностями. В итоге в ту же ночь у них всё и сладилось. Изголодавшаяся по мужской ласке женщина вымотала его по полной программе, но в итоге довольными остались оба.

Глафира, с ходу заметившая его повышенное внимание к вдове, утром, едва глянув на довольную физиономию парня, только лукаво усмехнулась, негромко проворчав:

– Прогулялся кот по сливочки.

– Зато голова болеть не будет, – не остался Мишка в долгу.

– Да лишь бы на здоровье, – рассмеялась тётка. – Ленка баба справная, и не вздорная. А помощь ей и вправду нужна. Вдова. Не встрянь только. А так веселись, пока холостой.

– Не встряну, – отмахнулся парень. – Вот сенокос закончится, и снова за дела возьмусь. А там и зима придёт.

– Всё на заимку рвёшься, – вздохнула Глафира.

– Знаешь же, мама Глаша, скучно мне тут, – развёл Мишка руками.

На этом их спор и увял. Так что хитрая сентенция урядника про девчонку оставила парня равнодушным. Внимательно выслушав возмущённые высказывания толстяка, Мишка пожал плечами, спокойно заявив:

– Ну, это уж точно не моего ума дело. Я к вам, дядя Николай, вот с каким вопросом. Как бы нам у военных трофеи забрать? Им такие винтовки без надобности, а нам с вами пригодятся. Особенно патроны.

– Это ты как-нибудь с полковником сам реши, – тут же открестился урядник. – Он после той стрельбы сам не свой ходит. На меня волком смотрит, а вот тебя как раз приветит.

– С чего это? – не понял Мишка. – Чем это вы ему не угодили?

– А тем, что успел раньше тебя к делу приставить. Он тут уже спрашивал, не желаешь ли ты в армии служить.

– Так у нас вроде армия не контрактная. Забрили, и топчи сапоги.

– Так-то оно так. Да только в некоторых случаях можно и контракт написать, – задумчиво проворчал урядник.

– Что-то не слышал про такое, – чуть подумав, тряхнул парень головой.

– Так бывает, если человека следопытом берут, или ещё на какую особую службу. Там и возраст не особо важен, – закончил толстяк, бросив на парня острый, настороженный взгляд.

– Нет, – помолчав, качнул Мишка головой. – Тётка без меня пропадёт. Да и нет у меня желания перед именитыми дураками тянуться.

– Вот потому он с тобой и не говорит, – кивнул урядник. – Но по поводу трофеев сам с ним говори.

– И где его ловить? – мрачно вздохнул Мишка.

– Как где? В штабе, конечно.

– Нет уж. Не хочу я туда ходить. С вами ещё ладно. А один – нет. Не пойду. Хрен с ним. Не вышло, и ладно.

– А чего так-то? – удивился урядник.

– Да офицеры эти, – Мишка скривился так, словно лимон раскусил. – Не все, конечно, но есть такие, что смотрит на тебя – и хочется с ходу в рожу закатать. Словно не человек перед ним, а дерьма кусок.

– Миша, ты это брось, – осадил его урядник.

– Так ведь это правда, дядя Николай, – вздохнул парень, успокаиваясь.

– Знаю. Но на то они и благородные.

– Ладно. Пойду я, дядя Николай. В мастерской я закончил. В оружейке всё в порядке. Так что, ежели что, дома ищите.

– Добро, Миша, – кивнул урядник.

Мишка легко сбежал по лестнице и, кивнув дежурному, выскочил на крыльцо, едва не сбив с ног входившего десятника. Весело поздоровавшись с ним, парень краем глаза заметил двух рядовых полицейских, тащивших в руках какие-то узлы и чемоданы. Перед ними важно шествовал майор, о чём-то разливавшийся соловьём перед идущей рядом женщиной, рядом с которой шла молодая девушка с огненно-рыжими волосами.

«О, похоже, те самые, – подумал Мишка, извечным мужским взглядом рассматривая девушку. – А ведь и вправду хороша кукла. Но не про нашу честь».

– Что, нравится? – поддел его десятник, заметив взгляд парня.

– Красивая женщина всегда нравится. На то и создана, – философски отозвался Мишка.

– Это верно. Ты только слюни подбери. Это не про нас. Из благородных.

– А толку-то? – рассмеялся Мишка. – Толку с того благородства, если за душой ни гроша? Тут уж не до жиру, быть бы живу.

Сам того не зная, парень повторил слова Елизаветы Павловны.

– Ох, Мишка. Доведёт тебя язык до цугундера, – усмехнулся десятник.

– Меня каторгой пугать – только время терять. Тайга большая, – отмахнулся Мишка.

– Да уж. Над кем другим бы посмеялся. А тебе верю, – кивнул десятник и, хлопнув его по плечу, прошёл в участок.

Между тем начальник местной полиции привёл Елизавету Павловну с дочерью на широкое купеческое подворье и, о чём-то переговорив с хозяином, откланялся. Купец, оглядев женщин долгим, оценивающим взглядом, позвал женщину из дворни и, отдав ей короткое указание, ушёл в дом. Женщина, по виду местная крестьянка, подойдя к Елизавете Павловне, чуть улыбнулась и, указав на небольшой флигель, сказала:

– Пожалуйте, сударыня. Хозяин велел вас в том флигеле поселить. За мной извольте идти.

И развернувшись, не спеша поплыла в указанном направлении. Двое полицейских, уставившись на это действо, синхронно сглотнули и, подхватив вещи, поспешили следом. Идя следом за крестьянкой, Елизавета Павловна чувствовала, как сердце её наливается чёрной яростью. Эта баба вышагивала так, словно сама являлась хозяйкой всего подворья. Хотя, если быть честной перед самой собой, то они с дочерью здесь и вправду только на правах приживалок, принятых из милости. Достаточно вспомнить недовольную рожу того купца, с которым договаривался майор.