– Как вы уже, наверное, догадались, я Официант, – объяснил человек во фраке.

– Но… но я не видела вас на картине! – сказала Мэри Поппинс.

– Ах это… Меня просто не было видно из-за деревьев, – пояснил Официант.

– Не хотите ли присесть? – пригласила его Мэри Поппинс.

– Благодарю, мэм, но официантам это не положено, – ответил Официант, явно польщенный ее предложением. – Ваши бутерброды, сэр! – сказал он, пододвигая тарелку Спичечнику.

– Мы должны обязательно все съесть! – шепнула Мэри Поппинс, быстро разделавшись со своими бутербродиками и приступая к пирожкам с начинкой из малинового варенья.

– Ей-богу! – согласился Спичечник, выбирая два самых больших пирожка.

– Чаю? – осведомился Официант, все это время стоявший рядом, – и наполнил из чайника две огромные чашки.

Они выпили по одной чашке чаю, потом еще по одной и еще по две, пока от горы пирожков с начинкой из малинового варенья ничего не осталось.

Мэри Поппинс смела со стола крошки.

– Платить не нужно, – упредил их вопрос Официант. – На здоровье! Кстати, здесь неподалеку есть карусель. – И он махнул рукой в просвет между деревьями. Обернувшись, Мэри Поппинс и Спичечник увидели круглый помост и несколько деревянных коней на нем.

– Как странно, – произнесла Мэри Поппинс. – Что-то я не помню этой карусели на картине.

– Гм, – сказал Спичечник, который и сам ничего подобного не помнил, – кажется, это было на заднем плане…

Карусель замедлила свой бег, когда они подошли к ней. Мэри Поппинс села на черного коня, а Спичечник – на серого. Музыка тут же заиграла вновь, карусель завертелась, и деревянные кони понеслись вперед. Бежали они очень быстро, при этом совершенно не уставая, так что за час с небольшим проделали весь путь до Ярмута (Мэри Поппинс уже давно мечтала побывать в этом приморском городке) и обратно.

Когда они возвратились, уже почти стемнело и Официант повсюду разыскивал их.

– Прошу прощения, – вежливо сказал он, подойдя ближе, – но в семь часов мы закрываемся. К сожалению, не мы придумали эти правила… Поэтому, если вы не возражаете, я покажу вам обратную дорогу.

Мэри Поппинс и Спичечник кивнули, и Официант, взмахнув салфеткой, бодро зашагал через лес.

– Берт, это самая замечательная картина из всех, что ты нарисовал, – сказала Мэри Поппинс, поправляя накидку и беря Спичечника под руку.

– В меру сил и способностей, Мэри, – ответил тот скромно, выглядя чрезвычайно довольным собой.

Официант остановился перед большими белыми воротами, которые, казалось, состояли из толстых меловых линий.

– Пришли, – объявил он, – там путь наружу.

– До свидания! И – большое спасибо! – сказала Мэри Поппинс, пожимая ему руку.

– До свидания, мэм, – ответил Официант и поклонился так низко, что его голова едва не ударилась о колени.

Потом он кивнул Спичечнику, а тот в ответ склонил голову набок и прищурил один глаз, что, судя по всему, должно было означать «до встречи».

После всего этого они шагнули за белые ворота. И как только это произошло, перо со шляпы Мэри Поппинс исчезло, шелковая накидка соскользнула с плеч, а драгоценные камни растаяли в воздухе. Яркий костюм Спичечника полинял, а его красивая соломенная шляпа снова превратилась в оборванную кепку.

Оглянувшись, Мэри Поппинс поняла, что они вернулись. Некоторое время она, стоя на тротуаре, напряженно вглядывалась в картину, пытаясь различить там Официанта. Но на картине не было ни души. Ничто в ней не двигалось. Даже карусель куда-то исчезла. Остались только деревья, трава, да неподвижный кусочек моря вдали.

Но Мэри Поппинс и Спичечник счастливо улыбались друг другу: ведь они знали о том, что скрывается за деревьями…

Когда Мэри Поппинс возвратилась домой, Джейн и Майкл выбежали ей навстречу.

– Где, где вы были? – забросали они ее вопросами еще в прихожей.

– В Волшебной стране, – нехотя отозвалась она.

– Как?! И вы видели Золушку?! – изумилась Джейн.

– Кого? Золушку? Нет, кто угодно, но только не я! – поморщилась Мэри Поппинс. – Надо же такое спросить – Золушку! Подумать только!

– А Робинзона Крузо? – задал тогда вопрос Майкл.

– Робинзона Крузо? Фи! – презрительно бросила Мэри Поппинс, передернув плечами.

– Но тогда, значит, вы там не были! Или были, но в какой-то совсем другой стране!

Мэри Поппинс фыркнула.

– Разве вы не знаете, – сказала она, смерив их взглядом, в котором явно читалось сожаление, – что у каждого человека своя собственная Волшебная страна?

И, еще раз фыркнув, она стала подниматься по ступенькам, чтобы положить на место зонтик и перчатки…

– А вы уверены, что он дома? – спросила Джейн, когда вместе с Мэри Поппинс и Майклом вышла из автобуса.

– Вот еще! Стал бы мой дядя приглашать нас к чаю, если бы собирался куда-то уходить!

Мэри Поппинс была явно обижена вопросом. Сегодня на ней было синее пальто с серебряными пуговицами и синяя же, в тон, шляпка, а в те дни, когда Мэри Поппинс бывала одета подобным образом, обидеть ее ничего не стоило.

Все трое шли по улице, направляясь в гости к мистеру Паррику, приходившемуся, как уже было сказано, Мэри Поппинс дядей. Джейн и Майкл так долго ждали этого дня, что были всерьез напуганы одной только мыслью о том, что дяди может не оказаться дома.

– А почему его зовут мистер Паррик? – спросил Майкл, едва поспевая за Мэри Поппинс. – Он что, носит парик?

– Его зовут мистер Паррик потому, что таково его имя! И никакого парика он не носит. Он лысый, – сказала Мэри Поппинс, – а если я услышу еще хоть один вопрос, мы сразу же вернемся домой!

И она фыркнула, как делала всегда, когда бывала недовольна.

Джейн с Майклом переглянулись и нахмурились, что должно было означать: «Не надо спрашивать ее больше ни о чем, а то мы никогда туда не попадем!»

На углу, возле табачного магазина, Мэри Поппинс остановилась, чтобы поправить шляпку. В магазине была одна из тех странных витрин, в которой вместо одного вашего отражения появляется сразу три, так что, если смотреться достаточно долго, можно подумать, что вы – это вовсе не вы, а целая толпа каких-то незнакомых людей. Но Мэри Поппинс, увидев сразу три собственных отражения, одетых в синие пальто с серебряными пуговицами и синие же, в тон, шляпки, просияла от удовольствия. Единственное, о чем, возможно, она жалела, так это что отражений слишком мало. Вот если бы их было тридцать или хотя бы двенадцать! Чем больше, тем лучше!

– Ну пойдемте же! – наконец строго сказала она, точно это Джейн и Майкл задерживали ее.

Выйдя на Робертсон Роуд, они дошли до дома № 3 и позвонили в дверь. Джейн и Майкл слышали, как звонок эхом отозвался в прихожей, и замерли, думая о том, что всего через несколько минут они будут в первый раз в жизни пить чай с дядей Мэри Поппинс.

– Конечно, в том случае, если он дома, – шепнула Джейн Майклу.

В это самое время дверь распахнулась, и на пороге появилась худая, болезненного вида особа.

– Он дома? – с ходу выпалил Майкл.

– Я бы очень тебя попросила, – сказала Мэри Поппинс, наградив Майкла свирепым взглядом, – чтобы ты позволил говорить мне!

– Здравствуйте, миссис Паррик! – вежливо произнесла Джейн.

– Миссис Паррик! – воскликнула худая леди, голосом еще более тонким, чем она сама. – Да как вы смеете называть меня так? Нет уж! Большое спасибо! Мое имя мисс Персиммон, и я горжусь этим! Надо же, миссис Паррик!

Казалось, она была страшно обижена, и Джейн с Майклом решили, что мистер Паррик, видимо, очень странный человек, если мисс Персиммон так рада, что она не миссис Паррик.

– Прямо наверх первая дверь! – взвизгнула мисс Персиммон и быстро пошла по коридору, продолжая твердить тоненьким голоском: «Миссис Паррик! Ну надо же, миссис Паррик!»

Ребята последовали за Мэри Поппинс вверх по лестнице. Наконец она остановилась перед дверью и постучала.