— Угрозы? Низко же ты пал, Джонс.
Он явился вслед за своим надменным смехом, эхо которого даже не успело смолкнуть. По губам Жемчужины скользнула быстрая улыбка, но хранительница и не подумала обернуться, лишь чуть приподняла подбородок. Её ровный взгляд плавно скользил по силуэтам кораблей и ничуть не сторонился ярких бликов солнца в редких стёклах.
Дейви Джонс резко шагнул к ней, щупальцами касаясь хрупкого плеча, и прошипел на ухо:
— Ха, пытаешься ужалить напоследок? — Жемчужина слегка повернула голову в его сторону. — С чего вдруг такая дерзость? — Джонс дёрнул губой и оказался с ней лицом к лицу. Его маленькие глаза потемнели ядовитым гневом. Он подался вперёд, дух не шелохнулась. — Думаешь, не знаю, кто надоумил Воробья искать сундук? Кто подсказал, как сбежать от Судьбы, а?
Жемчужина дёрнула бровью.
— Очевидно, ты плохо узнал того, с кем решил заключить сделку, — бесстрастно заметила она. — Неужто ты думаешь, что за тринадцать лет Джек Воробей ни разу не задумался о расплате? Что только я, проклятая душа его корабля, могла бы, явившись к нему в ночи, снова поведать легенду о капитане «Летучего Голландца» в надежде, что он поверит в неё? — Щупальца Джонса нервно подпрыгнули. Хранительница повела плечом. — Ему не пришлось бы искать лазейку, если бы ты держал слово.
— Хочешь уличить меня в чём-то? — с холодным гневом протянул Джонс.
Жемчужина шагнула навстречу, смело заглядывая ему в глаза.
— Джек обменял свою душу на тринадцать лет на этом корабле, — она вздёрнула подбородок, — и ты это прекрасно знаешь.
Капитан «Летучего Голландца» звонко фыркнул от подобной дерзости.
— Не смей обвинять меня во лжи, — процедил он. — Сделка проста — вернуть корабль и дать срок в тринадцать лет. — Джонс с усмешкой развёл руками. — Не моя вина, что твой… капитан был столь глуп, чтобы не уточнить подробности. — Он смерил Жемчужину взглядом и насмешливо добавил: — Заключать сделку с дьяволом всегда опасно, ты это знаешь не хуже других, верно?
В её глазах плескалось море и вместо ночной синевы блестела солнцем утренняя лазурь, что в глубине обращалась в искрящие молнии. Жемчужина знала, что над её кораблём у Дьявола нет власти, и всё же здесь, в капитанской каюте, она не могла позволить ему даже на миг почувствовать себя хозяином. Пока палубы пиратских кораблей медленно накрывала испуганная тишина, дух «Чёрной Жемчужины» смело глядела в глаза Морскому Дьяволу.
— К чему запугивание? — Жемчужина подошла к окну, задевая взглядом спокойные воды. — Ты не уверен в силах «Летучего Голландца»? — Она круто обернулась, держа гордую осанку. — Или же пытаешься устрашить, потому что от его — твоей, Джонс, — души почти ничего не осталось?
В каюте, залитой утренним светом, потемнело, как при внезапном шторме. Взгляд Дейви Джонса задрожал, щупальца затрепыхались, несколько раз клацнула клешня на руке, будто капитан желал сомкнуть её на горле мистерии. Затем в один миг его лицо окрасилось кровожадной радостью. Он сделал несколько тяжёлых шагов к хранительнице.
— Тебе не победить, — улыбаясь, покачал головой Дьявол. — Никому из вас. — Он со свистом втянул воздух. — Чуешь? — прошипел он. — Страх смерти. Им всё разит здесь. — Его губа брезгливо дёрнулась. — Жалкие посудины с перепуганными крысами.
Жемчужина на несколько секунд обернулась к окну, затем прикрыла глаза, прислушиваясь. Поток пиратского ликования давно разбился и исчез, как пришедшая в прибрежные скалы приливная волна, и теперь звучали лишь несколько голосов — растерянных, но всё ещё твёрдых.
— Да, им страшно, — кивнула хранительница, — но их храбрость — в их общем страхе. — Она грациозно развернулась, взглянув на капитана «Голландца» слегка исподлобья. Тьму в её глазах вновь осветили молнии. Она заговорила спокойно, ровно, с тенью восхищённой улыбки на губах: — Я видела это, Джонс. Когда кракен атаковал нас, их всех охватил ужас, но он придал им сил. Они смотрели в лицо собственной смерти, но смотрели непокорно, сражаясь до последнего, зубами выгрызали каждый миг жизни. — Дейви Джонс насмешливо хмыкнул. — Люди на этом корабле будут стоять до конца. Как и я.
Джонс слегка прищурился.
— Что ж, знай, — пощады не будет.
Жемчужина улыбнулась.
— Я не боюсь тебя, Дейви Джонс, — легко проговорила она. Дух бегло глянула за корму, её взгляд дерзко сверкнул. — Заключим пари, — вдруг с жаром предложила она, — или сделку, если тебе угодно.
Джонс рассмеялся и выпятил губу.
— Дай-ка угадаю, снова будешь торговаться за жизнь пташки?
— Нет. — Жемчужина помедлила, а затем, подняв голову и глядя в глаза уверенно заявила: — Если мы победим, ты снимешь моё проклятье. Если проиграем, — она запнулась, взвешивая цену слов, — я стану частью «Голландца».
Дейви Джонс удивлённо поднял брови, не скрывая насмешливого взгляда. Он долго вглядывался в лицо Жемчужины — мраморное, но не бесстрастное. Она глядела на него не как на Морского Дьявола или капитана единственного корабля, которому в этой битве не было равных. Нет. Она глядела на него всего лишь как на соперника в споре, таким же уверенным горящим взглядом, каким когда-то глядел на него дрожащий от страха до самых пяток Джек Воробей.
— Хм, смотреть, как Воробей вечность драит палубу моего корабля, зная, что стало с его?.. Что за славное зрелище! — Джонс резко схватил Жемчужину за руку. — Идёт!
Две флотилии замерли друг против друга. На всех кораблях разговоры шли в общем-то об одном и том же: как выстоять в бою, как вернуться домой, как не уступить противнику и как совладать со страхом, если переговоры не кончатся миром.
— «Жемчужина» будет флагманом в этом сражении, — решительно заявила Элизабет Суонн, едва ступив на борт. Дух корабля, что наблюдала с полубака, только снисходительно дёрнула бровью. Даже без своего капитана «Чёрная Жемчужина» была готова вступить в бой, и отнюдь не по воле тех, кто был на её борту.
Хранительница слышала перепалку на палубе, но всё её внимание было сосредоточено на силуэте «Летучего Голландца» в нескольких милях от них. Жемчужина сжала кулаки. К непременным жертвам она относилась со снисходительным пониманием, не считая, что они станут платой за выигранный спор. Она знала, что победит. Она обязана. Однажды она уже бросала вызов Дьяволу и ни разу об этом не пожалела, и теперь готова была сделать всё, что потребуется. Но не была готова остаться без своего капитана. И ей вряд ли нужна была команда и тем более те, кто считали себя в праве ею командовать.
Вдруг среди общего гомона прозвучало то, что заставило Жемчужину резко обернуться.
— Калипсо! Освобождаю тебя от уз плоти!
Дух вспорхнула на планшир и осторожной походкой направилась к шканцам, хотя всё её нутро противилось этому. Неведомая сила влекла и в то же время отталкивала её. Беглый взгляд хранительницы скользнул по лицам пиратов: никто из них не понимал, что на самом деле происходило и что ждало их дальше. Не могла этого знать наверняка и Жемчужина. Она с почтением глядела на Тиа Дальму, с благоговением ожидая момента, когда Калипсо вновь обретёт свою истинную силу. Бесчисленная армада во главе с «Голландцем», что только и ждала команды вступать в бой, словно бы вновь скрылась в тумане: никому в тот миг не было до неё дела — ни пиратам на борту «Жемчужины», ни её хранительнице. Она едва успела спросить себя, что заставило людей снять оковы с той, кого они же сами и пленили, как вдруг Уильям Тёрнер дерзнул нарушить напряжённую тишину. Жемчужина возмущённо встрепенулась, но не посмела вмешиваться.
— Кто предал тебя? Кто рассказал Совету Братства, как тебя пленить?
— Имя!
— Дейви Джонс.
Жемчужина судорожно ухватилась за грот-вант, едва успев устоять. Что-то невидимое острым кинжалом пронзило её, внутри всё сжалось и вспыхнуло таким же невидимым пламенем. Переставая чувствовать себя, Жемчужина широко распахнутыми глазами следила за Калипсо, что больше не сдерживали никакие оковы. На мгновение для духа исчезло всё — корабль, море, люди, исчезла злость и горячее желание битвы, исчезли воспоминания и осознание происходящего. Осталась только боль. Это была не её боль. Жемчужина никогда не испытывала столь сильного чувства и теперь была поистине беспомощна перед ним. И лишь когда Калипсо взглянула на всех с высоты грот-мачты, Жемчужина опомнилась. Она дрожала и никак не могла совладать с собой. В ней вспыхнул гнев — на всех пиратов за их самонадеянную глупость, за попытку подчинить себе Море. Снова. Но теперь не обрядами, а хитростью. И она была солидарна в гневе с Калипсо. Боялась, что богиня покарает пиратов и корабль, и вместе с тем считала это справедливым. И её бы решению в тот миг Жемчужина бы не воспротивилась, каким бы оно ни было.
