— Этого не будет, — Абрахам сдвинулся в кресле, меняя положение.

— Как знать. Я терпелива. Мне ни к чему противостояние с могущественными врагами, но если я дождусь их смерти, не означает ли это полную победу? У меня есть то, чего нет у вас, — люди, способные размножаться. Даже если тысячи погибнут от голода, сотни останутся жить. Чем хуже условия, тем интенсивнее размножение. Даже в Харане плодятся как кролики. Мы уже через это проходили, мы пережили один конец света, выживем и во втором. Сейчас силы не равны, я червь рядом с тобой, архонт Абрахам, но когда вы все будете гнить в своей пирамиде, когда ваши технологии станут бессмысленной грудой металла, тогда я построю новое царство. Новый Эдем.

— Это ложь, — лицо Абрахам исказилось от гнева, но он совладал с собой. — Не произноси слов, значения которых не понимаешь.

— Новый Эдем, царство людей-полубогов, в котором воскреснут мёртвые, которых мы любили. Как знать, возможно, и Ликократ воскреснет. Тогда ложь, в которой ты меня обвиняешь, станет правдой.

Лилиэт замолчала, с удовлетворением глядя, как по лицу старого архонта растекается мертвенная бледность.

— Ты веришь в воскресение мёртвых, Святейший? А в гибель старых богов?

Абрахам сидел не шевелясь. Он коснулся переносицы, надеясь, что всё это действие наркотика, галлюцинация, морок, но знал, что это не так.

— Кто? — спросил он, поднимая на Лилиэт тяжелый взгляд. — Кто сказал тебе о пророчестве? Терапевт? Ямвлих? Мой… сын?

— Хорошо, — согласилась Лилиэт и, забыв, что собиралась искупаться, подошла к Абрахаму и села на прежнее место. — Я скажу тебе. Все они жаждут твоего возвращения, архонт. Особенно теперь, когда твой старший сын уничтожил Шестерых и не где-нибудь, а на священной Агоре. Ты последний из Внутреннего Круга, теперь Исмэлу нужно от тебя то, чего он не смог добиться от остальных. С другой стороны, Терапевт также ждет твоего возвращения, но из других побуждений. Я бы назвала это любопытством. Но те, кто боятся твоего отсутствиям и твоей миссии больше других, — это твои братья, жрец. Ни Терапевт, ни твой старший сын, не верят в твою миссию, им плевать, чем ты тут занят. Но твои браться и сестры по вере, думают, что полученный завет очень важен. Они верят, что он может изменить всё. Воскресить мёртвых, заполнить пустые колодцы, возродить старых богов.

Абрахам молча смотрел на Лилиэт. Он сцепил пальцы и внимал каждому ее слову.

— Но они не верят тебе. Они подозревают, что твой старший сын действовал по твоей указке. Слишком удобный момент ты выбрал, чтобы навестить Белшар-Уцур. Как знать, быть может, ты всё же не прочь примерить лавры Императора? Или даже бога? Старики-жрецы боятся, что ты нашел выход для одного себя. Для себя и своих сыновей, может быть, для одного, младшего сына. Их можно понять. Они создали себе рай, а потом сообразили, что заперты в нем. Всё, что происходит снаружи, вызывает в них ужас. Даже если бы ты отправился в пустыню, чтобы справить нужду, ты стал бы для них врагом и потенциальным предателем. Ты оставил их наедине с «садом», они боятся, что в конце времен поплатятся за всё.

Лилиэт улыбалась.

— За всем стоит Ямвлих?

— Я сказала тебе слишком много, архонт. Для меня будет удовольствием предоставить эту загадку решать тебе самому. Ты мне нравишься. Ты отличаешься от остальных. Пусть ты старик, но ты — мужчина. Хотела бы я увидеть твоих сыновей.

— Я не позволю тебе сорвать ритуал, — сказал Абрахам, понимая, что едва ли сможет противостоять Лилиэт на её поле. Она оказалась куда более осведомленной о происходящем в Амвелехе, чем он мог себе представить.

— Делай, что велит тебе твой Господин, жрец. Я сделаю то, что велит мне моя воля.

Разговор был окончен. Лилиэт отправилась купаться, оставив архонта размышлять над её словами. На несколько минут Абрахам задремал, а когда проснулся, женщина сидела на плитах у его ног и ела виноград. Она смотрела перед собой, о чем-то задумавшись, и теперь действительно выглядела на свой возраст.

— Ты правда его дочь? — спросил Абрахам.

— Да, — ответила она, не оборачиваясь. — Ликократ питал слабость к маленьким девочкам.

Комментарий к Глава тринадцатая. Мене, мене, текел, фарес

Название отсылает к библейскому преданию о пире вавилонского царя Валтасара (Бел-шар-уцура), во время которого из ниоткуда появилась рука, начертавшая на стене “Мене, мене, текел, фарес” (или упарсин), что предрекало скорую гибель его царству. Буквально: «мина, мина, шекель и полмины» (меры веса).

“Ликократ” с др. греческого “власть волка”.

========== Глава четырнадцатая. Да не усну сном смертным ==========

Абрахам расслышал слова Аарона, но не открыл глаза. Лилиэт знала, что он не спит, но не подала виду. Вернувшись после очередного купания, она стянула с архонта обувь и начала массировать его большие ступни. Абрахам не противился. Её мягкие прикосновения вкупе с новым этапом наркотического опьянения погружали в легкий, приятный транс. Он вспомнил времена, когда у него была любимая наложница, а жена Сарра еще не стала самовлюбленной и холодной сукой. Амвелех тогда был другим.

— Кто ты? Что с архонтом? — повторил Аарон.

— Шлюха. Лучшая в Белшар-Уцуре, — ответила Лилиэт, разминая сильными нажатиями грубую кожу подошв старика. — Ликократ предоставляет своим гостям только самое лучшее. Архонт Абрахам отдыхает. Что тебе за дело, харанец? Тебе не понравилась твоя женщина?

Аарон не ответил. Абрахам, не открывая глаз, ждал продолжения. Возможно, это был спектакль, но теперь, когда действие наркотика ослабело и к нему вернулась способность мыслить, Абрахам подумал, что, вероятно, поспешил с выводами насчет этого илота.

— Архонт встретился с Ликократом?

— Да, — ответила женщина, хотя Абрахам ожидал, что она уйдет от ответа.

— Я могу увидеть его?

— Ты спрашиваешь об этом у меня? Ты полагаешь, Ликократ спрашивает совета у шлюхи, с кем ему видеться, а с кем нет?

Аарон вздохнул, словно и не ждал от нее другого ответа, но попытался снова:

— Я ищу кое-кого. Может быть, среди наложниц Ликократа появились новые девушки? — он помедлил. — Или мальчик лет двенадцати?

Лилиэт прекратила свои поглаживания, и Абрахам открыл глаза. Она сидела на прежнем месте у его ног, поставив его левую ступню себе на бедро. Черная линия на её коже уходила под его большой палец с грубо остриженным твёрдым ногтем и тянулась к ничем не прикрытому паху. Аарон стоял за её спиной и смотрел в сторону.

— Вы желаете со мной уединиться, Святейший? — спросила Лилиэт у Абрахама тоном потаскухи. Лукавые раскосые глаза намекали на признаки этого желания у архонта. Старик покачал головой, подтянул расслабленное тело, принимая более удобное положение на твердом, неудобном кресле, и вытащил ступню из рук женщины.

— Нет. Лучше обуй меня, дитя. Мне тяжело наклоняться, — сказал он, невольно подыгрывая ей. — Ответь ему, если можешь. Я тоже хочу знать об этих людях. Ликократ обещал мне, что мы их увидим.

Лилиэт качнула головой, растягивая губы в улыбке. Казалось, выполнять приказы ей доставляет столько же удовольствия, сколько архонту их отдавать. Выдавая себя за шлюху, она ничуть не лукавила.

— Ликократ выполнит свое обещание, — сказала она, обувая Абрахама. — Но вам придется подождать.

— Я не могу ждать. Все дела с Ликократом решены, я должен вернуться в Харан.

Вспомнив о сыне и предстоящем жертвоприношении, Абрахам помрачнел, устыдился самого себя и общества этой женщины. Как только Лилиэт закончила, он встал со стула, спрятал священную пирамиду под комбинезон и застегнул наглухо ворот.

— Я останусь в Белшар-Уцуре и постараюсь всё выяснить, — обратился Аарон к архонту, но тот покачал головой.

— Ты не узнаешь ничего, сверх того, что мы узнали от этой женщины, — Абрахам не смог скрыть своего раздражения. Он был зол на себя за то, что поддался чарам этой женщины. — Я бы предпочел, чтобы ты сопровождал меня обратно в Харан, Аарон.