«Не кипятись, ШИКИ», - проводя расческой по волосам, девушка смотрела в глаза своему отражению в зеркале.

«А ты не чувствуешь ненависть?»

«Я могу терпеть, - ушла от ответа Шики, но потом добавила: - наши чувства — общие. Я не знаю, какие из них принадлежат тебе, а какие мне».

ШИКИ не отвечал. Девушка открыла дверцу шкафа: он был пуст за исключением одной вещи — красной куртки, висящей на плечиках. Эту вещь она купила сама. Она отошла от зеркала и присела на край кровати, глядя в открытый шкаф.

«Ты боишься?» - спросил ШИКИ.

- Да.

«Но ты знаешь, что я должен».

- Знаю. Я чувствую это. Оно зовёт.

«Да, зовёт. Ты должна мне уступить».

- Ты мог бы взять силой.

«Я не хочу».

ШИКИ говорил ей, что это он — убийца, он — слышит толчки крови в сосудах людей и непреодолимое желание прервать это движение, но Шики чувствовала то же самое. Люди, страдающие раздвоением личности, обычно не знали о существовании чужого сознания, Шики же знала о нём всегда. Другие личности в сознании шизофреников создавались из-за психологических травм и страхов — ШИКИ был полноценной и самостоятельной сущностью, запертой в женском теле. У него были причины её ненавидеть, но Шики не замечала за ним таких чувств. Они были разными, абсолютными противоположностями, но в то же время они были единым целым. Шики-девушка чувствовала то же, что ШИКИ-парень, и не всегда могла отличить его чувства от своих.

Теперь она чувствовала его нетерпение и злость. И свой страх перед надвигающейся бедой, свой — потому что так повелось, потому что ей, как девушке, доставались все их слабости. Надвигающаяся опасность, словно большая черная туча заслонила небо и грозила пролиться дождём — тёплым и липким. Шики видела это во сне и до сих пор чувствовала на себе его тошнотворные струи. Она чувствовала, что для нее остаётся всё меньше места, но её изгонял не ШИКИ, а что-то другое, куда более страшное и неотвратимое, что подчиняет себе все их мысли и чувства, пробуждает в ШИКИ энергию разрушения и жажду убийства. В ШИКИ и в ней самой.

- Мне нужно идти, - девушка поднялась и пошла к двери, по дороге захлопнув дверцу шкафа.

«А потом? Потом мы погуляем?»

- Да.

Стол был уже накрыт. Отец в хакама сидел на татами во главе стола, слева — сложив руки на коленях, сидела мать, напротив — брат. Место справа пустовало. Место наследника — старшего сына, а вовсе не младшей дочери. Шики, поклонившись отцу и матери, присела перед столом и посмотрела на отца.

Он сидел в расслабленной позе, глядя перед собой. Мать налила ему саке, и он опрокинул пиалу в рот.

- Итадакимас, - сказал он и взял палочки со стола. За столом все оживились, приступая к еде.

У Шики в голове мелькнуло воспоминание об уютной комнате Кокуто, о теплом котацу и добродушном гостеприимстве его матери.

За столом говорили о брате, о его успехах в университете, о том, как его учёба важна для клана. Шики безучастно скользила взглядом по лицам родителей, задержавшись только на брате, которого не видела несколько месяцев. Теперь он жил отдельно, и это пошло ему на пользу: он держался непринужденно и уверенно, почти как отец.

- Я не видел тебя в додзё, - сказал отец, вдруг обратившись к ней. - Ты вернулась поздно. Если школа отнимает столько времени, тебе стоит учиться дома.

Шики заметила, как напряглась мать, будто хотела возразить, но так и не решилась. Это её движение вызвало в Шики волну раздражения. Она отложила палочки и посмотрела на отца.

- Я поупражняюсь после ужина.

- Ты не должна нарушать распорядок. После ужина — не лучшее время для тренировки. Ты это знаешь.

- Знаю, отец.

- Тебе нужно отрабатывать навыки, в последний раз ты продемонстрировала не самое лучшее мастерство.

Щеки Шики вспыхнули. Она опустила голову, закусив губу. На последней тренировке, о которой говорил отец, она не продержалась даже трех минут. Его напор был пугающим. Катана мелькала так быстро, что она едва замечала движения отца, не могло быть и речи о том, чтобы их предугадывать. Но хуже всего была ярость, которая в тот момент раздирала ее изнутри. Какое-то время в начале боя Шики могла сдерживать натиск отца, но его напор становился сильнее, превосходя ее возможности, и она начала сдавать позиции. Нечто иррациональное, неподвластное ей, стало затоплять сознание, отнимая контроль над телом и мечом, что она держала в руках. Сквозь шум пульса она слышала искаженный шепот ШИКИ: «сокрушить, разрушить, уничтожить, убить, растерзать…» — и выронила меч. Отец отпихнул ее ногой, как куклу, и приставил острие катаны к горлу.

- Общеобразовательная школа — блажь, не более. Будет лучше, если ты будешь учиться в поместье.

- Но у нее там появился друг, - наконец, вступилась за нее мать.

- Друг? - опередив отца, переспросил брат. В его голосе не было насмешки, только удивление.

Отодвинув локтями посуду на столе, Шики обхватила голову руками, пытаясь подавить растущее раздражение.

«Пожалуйста, прекратите».

- Я не против этого, - сказал отец после паузы, - но это не должно мешать тренировкам. И я надеюсь, Шики, ты понимаешь всю опасность.

- Парень? - продолжал допытываться брат. Мать бросила на него укоризненный взгляд. - У Шики появился парень?

- Не мели чепухи, - ответил ему отец. - Я хочу знать, кто он и кто его родители. Пригласи его в поместье.

«Если это случится, он больше никогда не посмотрит в твою сторону, - с ненавистью произнес голос в голове. - Никогда».

Шики отняла руки от головы и встала. Внешне она казалась спокойной, только нахмуренный лоб и наклон головы выдавали, что внутри нее всё клокочет от бешенства.

«ШИКИ, нет! - в девичьем голосе звучала не просьба, а приказ. Шики словно удержала его руку, занесенную для удара. - Не сейчас».

Это помогло. ШИКИ, его злость и обида отступили в тень.

- Спасибо за угощение, - Шики склонилась в глубоком поклоне. Что-то в её лице заставило смолкнуть голоса за столом. Мать и брат смотрели на неё с настороженностью и опаской. Они знали, что растили чудовище. - Если не возражаете, мы поговорим об этом позже, отец.

Она повернулась к брату, но так ничего и не сказав, быстро поклонилась и вышла.

Ворвавшись в свою спальню, Шики сорвала куртку с вешалки в шкафу и, натягивая ее на ходу на неудобные широкие рукава кимоно, поспешила прочь из усадьбы Рёги. Никто не посмел её остановить. Прислуга, даже верный телохранитель Акитака, только кланялись и молча смотрели ей вслед. Они чувствовали, что наследницу гнало в ночь то, с чем они не хотели бы встречаться.

III

Девушка в кимоно и красной кожаной куртке шла по тротуару. Её дзори еле слышно задевали асфальт, руки были спрятаны в карманах. На лице застыло пренебрежение и насмешка, а за ними — ненависть. Фонари выхватывали её одинокую фигуру и отпускали, когда она уходила от них.

«Они правы, нужно с ним покончить».

«Ты так легко сдаешься, Шики?»

«Не только из-за них. Из-за убийств».

На лице Рёги Шики появилась улыбка.

«Боишься, что я его убью, Шики?»

Она ответила не сразу.

«Те убийства совершил не ты».

«Уверена? - насмешка в мальчишеском голосе была столь явной, что Шики разозлилась. - Наша синхронизация в последнее время стала хуже. Или… постой, может, это дело твоих рук?»

Шики вздрогнула и остановилась. Она обернулась в темный проулок и будто бы повела носом, как учуявшее добычу животное. Её лицо застыло. Там в темноте что-то пряталось. Шики повернулась и, не вынимая рук из карманов, пошла в зовущую её темноту.

«Я находила трупы. Но я их не убивала», - отозвалась Шики ровным голосом. И раздражение охватило ее мужскую сущность.

«Ты снова сделала это. Спихнула всё на меня: свою злость, неуверенность и боль. У тебя никогда не находится для меня ничего другого. Ты жестока, Шики. Я тебя ненавижу».

Дзори девушки ступили в лужу. Она остановилась и, наклонившись, промокнула в ней пальцы. От теплой скользкости, которую она ощутила между пальцев, тело её содрогнулось, но на лице появилась улыбка. Поднеся испачканные пальцы к лицу, она вдохнула их запах.