–Я воевал, – яростно проговорил Клаур. – мой отец прибыл в Алую из Адрианограда. Мой род происходит из рыцарей Ордена пророка Адриана. Я успел поучаствовать в столкновениях тамошнего ордена с Бриаранцами.

– Но ты не командовал огромными армиями. Так представать, Клаур, что неожиданно все эти жиреющие чины вдруг погибают! Не подумай, я не обвиняю всех – среди них встречались и неплохие люди, но вдруг все ненавидимое своей же армией командование сгинуло! Потому что Нуриан Фельт и орианские маги легко вычислили где находится командная ставка и ударили по ней. И ты, всего лишь капитан, берешь со своим другом, Георгом Эроном, командование надо всей громадной, тридцатитысячной армией, не потому что у тебя самый высокий чин, самый знатный предок, а потому что другие банально боятся взять на себя ответственность. Ведь взять ответственность – самый отчаянный вид отваги. В то время Фельт уже окружил нас и медленно готовился "затянуть петлю". Каждый из оставшихся генералов боялся, что король Коннас его наругает, и ты, желторотый и смелый, берешь на себя судьбы нескольких десятков тысяч человек только потому что имеешь силу принять решение. И знаешь, что самое смешное, – Гирион пустым взглядом уставился в огонь. – у тебя начинает получаться. Что пугает сильнее всего. Я попробую объяснить.

Гирион поднялся и начал ходить из стороны в сторону.

– Не страшно потерпеть неудачу. Ты пытался, и не смог, в любом деле такое бывает. Ты жмешь плечами и идешь дальше, скорее всего по другому пути. Страшнее делать все правильно, так как… Ты вдруг понимаешь, что создан именно для этого. Понимаешь? Не для стихов, не для меча, ни для построения прекрасных зданий. Для командования войсками. И получив призвание… Ты одновременно и умиротворен и тебе страшно. Ты получаешь осознание своей силы, горькое осознание, подобное тому эффекту, которое испытывает силач, случайно ломающий шею любимой в порыве страсти. Легко пережать. Получив три десятка тысяч солдат, мы наладили управление, накормили войска, получили подтверждение из столицы и двинулись на Кальруду. И напомнить вам что было дальше?

Глаза Гириона засверкали

– Величайшая победа в истории Алуи над орианцами со времен Последователя! Фельт недооценивал нашу страну, недооценивал меня. Выйдя на марш я разбил его северный отряд, прорвал кольцо окружения, двинулся к Кальруде, сжигая деревни и дороги, и когда я прибыл к городу, мы с Георгом мирно уговорили старейшин Кальруды сдать город.

Гирион засмеялся

– Я сделал то, чего не смог сам Ледяной король Айнос! Разве подобное не опьяняет? Разве мог я не раскачиваться, подобно влюбленному, получившему положительный ответ на признание в любви? Я потерялся сам в себе, как бы слюняво не звучало.  А затем, когда Фельт попытался отбить Кальруду, в битве, мы разбили Фельта. Сделали то, что не смогли сделать великие полководцы лордов, да и сами лорды. Обычные низкородные офицеры, Я и Георг Эрон в командовании и наши воины, обычные крестьяне. Разбили этих орианских гордецов, в которых, на самом деле куда больше алуйской крови чем они думают. Причем весьма красной. Фельт до той поры и после не проиграл ни разу. Он дал тридцать крупных сражений, и только мне с Эроном он проиграл. И сдал Кальруду. Мы завоевали Кальруду мечом, с такой легкостью… И я понял что, если во главе дела стоит не дурак, а человек с головой, у него гораздо больше шансов на успех. Очевидная мысль, да? Так вот, очевидные мысли чаще всего никто не понимает и не слышит. И если Клаур, ты считаешь короля Конноса Айноса хорошим правителем, то я считаю тебя слепцом. Поэтому, когда я увидел человек с головой на плечах, я пошел за ним.

– То есть предал своего короля, – грубо сказал Клаур. – ты можешь сколько угодно ругать великих лордов, называть их глупцами и ослами, но истина в другом. Мы дали им клятву в верности, и не имеем права менять порядок вещей оружием. Тем самым мы предаем не их, но себя.

– А как иначе меняется порядок вещей? Или проще его не менять? И ждать воли Создателя? Такие изменения случаются не часто.

–А я слышал другое, – голос Амита прозвучал мягко и насмешливо. – ведь тебя сподвиг на бунт конкретный человек, не так ли?

Гирион моргнул, и беспомощно улыбнулся:

– Да. Нерцис Айнос. Давайте… Если можно, о нем в другой раз. Слишком… Больная тема. Мне нужно подобрать слова. Завтра. Идти до твердыни все равно долго.

И Гирион чуть пошатываясь от заново пережитого волнения, отправился спать.

Следующую ночь они встретили в трактире, после длинного, дневного перехода. Этот трактир был одним из немногих на Имперском тракте. Лет двадцать назад, председатель тайного Совета лорд Рошер ввел огромный налог на расположенные рядом с трактом заведения. После него, лишь немногие смогли продолжить содержать свои питейные в очень выгодном месте. Трактир оказался совсем небольшим, крайне темным, без гостевых комнат. Трактирщик, увидев запыленного Гириона, потребовал несколько серебренных, и только тогда отправил всех вместе на сеновал. Гирион взбрыкнул и заявил:

-Я за такие деньги могу купить твою развалину. Дай хоть выпить, старый скупердяй.

Старик, владелец трактира, зло шамкая деснами дал на всех один кувшин прокисшего вина. Гирион оглянулся на сотоварищей и спросил:

– Кто хочет посидеть со мной и выпить?

Клаур и Марн сразу же демонстративно отправились на сеновал. Амит, Грифф, Оливия и Крер остались с Гирионом. Трактир внутри настолько мал, что в нем стояло лишь четыре стола. Один оказался занятым, что странно, за ним спал человек в черном плаще, спрятав голову в плащ.

– Смотри, как блестит, – вдруг произнес Крер. Спящий человек носил отдраенный нагрудник. Лицо странника трудно было разглядеть, как и герб на доспехе.

– Пусть спит. Видимо, плохое время. Так скажи мне Крер, что с тобой произошло после восстания?

–А нас под прощение королевское пустили. На этом настоял лорд Литанен. Он нуждался в  войсках для похода в степь. – Крер всегда говорил с Гирионом чересчур восторженно и громко.

– Ага. И как поход в степь? Удался?

– Я смог его пережить, – неожиданно грустно ответил Крер. – но большинство прощеных восставших герцог Литанен бросал в самое пекло.

– Но ты выжил. – отметил Грифф

– Да, малец. Выжил. Но Литанен…. Хоть он и герцог, но у него душа истинного дикаря. Девиз их дома «кровь превыше всего», вот только понимание у  фразы слишком прямое. Он сам рожден степняком и походы в степь лишь способ решения конфликта с родственниками. Литанен крайне жестокий и честный человек. Но своих солдат, не нас, он действительно ценит. И денег, что он раздал по окончанию похода мне хватило на собственную деревню. Так что, наверное грех жаловаться. Вот только…. После того похода, слыша клич степняков, я испытываю суеверный ужас. Они нападали отовсюду, казалось, что после каждого шага в нас летела стрела. Причем из-за странного оперения стрелы степняков омерзительного свистят. Ты слышишь мерзкий, чуть слышный свист, и понимаешь, что сейчас кто-то умрет. Возможно, ты. Ненавижу степь.

– Резонно. Так зачем вы идете на юг? Разумнее переждать кризис в собственной деревне.

– Оливия ведь приходится мне племянницей. Ее мать, моя сестра очень болеет, и племянница надеется успеть помочь. Или попрощаться, – Оливия кротко кивнула. Внутри она уже приняла оба исхода.

Гирион чуть пряча улыбку кивнул, и налил всем кислого вина. Особо много вдруг плеснул Гриффу.

– Малец, как ты относишься к выпивке?

–Я не люблю, когда моя голова в тумане и тошнит, – честно отметил Грифф.

– Иногда можно, – встрял до этого молчавший Амит, выпивший свое одним глотком. – человек любит уничтожать себя.

–А ты Амит? Почему ты так хочешь отомстить магам и натравить на них Френсиса?

– Ты был прав вчера, насчет короля Коннаса. Опасный глупец. Дурак. Вырожденец. Еще много плохих слов могу сказать. Вот только… – обычно веселый Амит вдруг стал серьезным – наследник и королева совсем другие. Наследнику Нуриану исполнилось всего семь лет, но он уже отличался как смелый и умный мальчик. Если старший Айнос ходил вечно угрюмый, то мальчик всегда улыбался и смеялся, внутренне искрясь. Весь в Дитрихов. Никто не имеет права убивать детей. Да и королева славилась своим умом и красотой по всей Алуе.