Макс поджал губы.

– А что твои родители сказали по поводу публикации? – Андрей поспешил сменить тему на более безопасную, увидев как Макс раздувает ноздри.

– Они не знают.

– Что?

– Я им не говорил ни о том, что пишу и, тем более, о том, что меня опубликовали.

– Но почему?

– Не поймут. Мои мама и папа замечательные, но им нет дела до книг и всего, что с ними связано. Зато я рассказал сестре. Она сказала, что я молодец и что пришлет мне букет ромашек. У нас с ней особые отношения, знаете-ли, братцы.

Лена погладила Макса по руке.

– Не стоит о грустном, – сказала она. – Сегодня нам всем гороскоп говорит, что поддаваться унынию не нужно. Тем более, есть повод радоваться.

Кирилл и Андрей переглянулись. За полгода отношений Лены и Макса, каждый шаг был согласован с гороскопом, движением планет и еще какими-то неясными факторами. Однажды пришлось отменять поездку на природу, потому что Лене звезды не советовали выходить из дома. Друзья не понимали, почему Макс терпит это. Но, как он сам говорил, во всем остальном она абсолютно нормальная. И раз хочет считать звезды, то пусть занимается.

Чего не сказать о Кирилле и Андрее, которым анализ их характеров и высчитывание предрасположенностей по натальным картам порядком надоели.

– А гороскоп не скажет, как скоро принесут десерт? – Кирилл посмотрел на потолок, нетерпеливо дергая ногой под столом.

Ему внезапно захотелось оказаться как можно дальше от этой приторно-счастливой парочки. Макс умел раздражать. И сегодня был вечер, когда терпеть его самодовольство было невыносимо. Но, учитывая отмечаемое событие, просто послать все к черту было нельзя. Кодекс дружбы и все такое.

12

Помню, что обещала не писать в блог об отношениях с бывшим, но, друзья, я не могу молчать.

Если отмотаете посты на полгода назад, то сможете прочесть о том, как я благополучно бросила Вову. «Благополучно» – мне так казалось. За все это время едва ли наберется десяток дней, когда он не напоминал о себе.

Первую неделю он молчал. Это был щедрый подарок на расставание – спокойствие. То самое пресловутое затишье перед бурей.

Сначала он просто звонил и говорил, что ему тяжело и просил вернуться, не слушая мои решительные «нет». Затем пробовал давить на жалость, говоря о том, что не может есть что-то, кроме того, что я готовлю. Еще позже стал выкладывать в социальные сети наши совместные фотографии, сопровождая их приторными стишками из сети. Что-то вроде:

Моя любовь покинула меня,

О где же ты, моя душа.

Вернись ко мне, прошу тебя.

Я больше не могу дышать.

Да-да, это реальный стих, который он где-то нашел. Сомневаюсь, что он сочинил это сам – у него даже на такое фантазии не хватило бы.

Под фотографиями было полно комментариев с поддержкой его и угрозами мне. Мол, смотри, негодяйка, как парень из-за тебя убивается. Какое-то время мне это даже льстило. Но…

Сообщения с просьбами вернуться превратились в угрозы. Сначала он звонил мне и ругал последними словами. После того, как я всюду его заблокировала, мне стали звонить его друзья. Когда и они все отправились в черный список, он стал создавать левые аккаунты и писать оттуда. Не представляю, откуда у него столько упорства – ведь он даже стал писать в чате сайта объявлений, где я продавала книги и кое-какую мелочь.

Наигравшись с сообщениями, Вова перешел к действиям. Он стал поджидать у подъезда, возле института, в магазине, куда я хожу за продуктами. Он кричал ругательства, хватал за руки, высмеивал мой внешний вид. Как-то раз его даже задержали охранники магазина, когда он бросил в меня упаковку хлеба.

Однажды я не выдержала и прилюдно накричала на него. Так, как не кричала никогда прежде. После этого у меня на несколько дней пропал голос. Но это того стоило. Прокричав мне: «Чтоб ты сдохла!», он исчез на несколько дней.

На глаза он мне больше не показывался, но продолжал творить пакости. Он обливал краской входную дверь, писал на стенах мерзости и подкладывал в почтовый ящик пауков.

Еще периодически под окна дома приезжают разные машины, кричат мое имя, включают громкую музыку и уезжают прежде, чем приезжает полиция. Номеров на тех машинах, как правило, не бывает.

Еще был случай, когда мне доставили похоронный венок, на котором было написано: «любим, скорбим». Я думала, что это уже дно. И, возможно, я никогда не написала бы сюда про выходки бывшего, если бы не случившееся сегодня.

Выходя с утра на учебу, я нашла на пороге мертвого котенка, к которому была привязана записка со словами: «ты следующая». Стоит ли говорить, что на занятия я не пошла. Мне страшно. Правда.

Наверное, я пишу все это на тот случай, если со мной действительно что-то случится. Если я перестану выходить на связь, то знайте, что со мной что-то сделало это чудовище.

Знаю, все сейчас подумали: «Миа, как же так, иди в полицию!» Я ходила! Неоднократно! Но, как мне говорили, доказательств его причастности нет (а за ругательства при людях они сделать ничего не могут, ага). Поэтому, помощи не будет. По большому счету, больше мне обратиться не к кому. Родители живут далеко, и при всем желании, не помогут мне. Так что, мне остается лишь ждать и верить, что дальше угроз этот монстр не зайдет.

Девочки, будьте осторожны. Пожалуйста. Если видите в отношениях хоть какой-то намек на токсичность, уходите из них. Не совершайте моих ошибок. Не ждите до того времени, пока привязанность к вам сумасшедшего не станет чересчур сильной.

И обращаюсь к тебе, Вова. Я знаю, что ты читаешь все, что я пишу. Оставь меня уже в покое! Дай мне жить своей жизнью. Писать о тебе в блоге – последнее, чего мне хочется. Но выбора в этот раз нет. Надеюсь, так до тебя дойдет, и ты действительно исчезнешь из моей жизни и моего блога.

Искренне ваша (но не твоя!),

Миа.

Со слезами на глазах, Миа нажала «Опубликовать». На этот раз не высчитывая самое удачное время для публикации. Было не до того. Сегодня ей стало по-настоящему страшно.

Миа попыталась отвлечься от мыслей, взяв с полки первую попавшуюся книгу. Но не смогла прочитать и двух слов. Глаза скользили по буквам, словно коньки по льду, не цепляясь за информацию.

– Глупая книга!

Отшвырнув ни в чем не повинный роман Кинга «Мизери» в сторону, Миа перевернулась на живот, уткнувшись в подушку носом. И вскоре уснула.

Но даже это не принесло облегчения. Во сне она убегала от Вовы, держащего в руках топор, по улицам, заполненным туманом. Она бежала долго, пока, наконец, не оказалась в том доме, где летом наблюдала сквозь дыру в полу за фотографом. На этот раз дом был пуст и кристально чист. Белоснежные стены, белый пол. И лишь потолок оставался обшарпанным и словно грозящим обвалиться.

– Тебе страшно? – гремел голос Вовы.

– Да! Прошу, оставь меня!

– Не могу. Меня ведь нет с тобой. Ты одна.

«Одна… одна…» Эхо отражалось от стен. Миа села на пол, закрыла глаза и раскачивалась из стороны в сторону, пока не почувствовала чье-то прикосновение. До ее руки дотронулся парень. Едва она попыталась разглядеть его лицо, как ее что-то словно выдернуло из сна, и Миа проснулась.

***

– Он хочет, чтобы я сошла с ума, – Миа разговаривала по телефону с Евой. – И ведь добьется того, что я перестану покидать квартиру.

– Спокойно. Тебе нельзя постоянно быть дома. У тебя учеба, блог.

– Как раз блог я спокойно веду отсюда. Ты пойми, что я не знаю, что еще он выкинет. Вдруг он решит облить меня кислотой?

– Но и скрываться не вариант. А если переехать?