Руководство Академии составляли пятеро выборных архимагов. Четверо из них, в том числе и ректор, являлись "кровными", и они не выразили одобрения. Но пятым был его хороший знакомый, "не-кровный", заведующий кафедрой, на которой Словен проработал не один десяток лет. Тот пошёл против большинства и оказал коллеге поддержку, поверив в него.

   Словен был опытным теоретиком и знал много, может даже слишком много, об особенностях ритуала. При желании он вполне мог попытаться провести его самостоятельно, без всякого контроля со стороны. Члены ректората при всей своей спеси не пошли бы на подобный риск.

   Правда, желанного разрешения пришлось ждать ещё целый год. В Академии случилась смена ректора, занимавшего свой пост без малого целый век. Та история произошла при скандальных обстоятельствах и сопровождалась разгулом подковёрных интриг. Тут уж было не до его амбиций.

   Когда же он повторно заявил о твёрдом намерении пройти "восхождение", отказать ему уже не смогли.

   Через неделю Словен подал прошение о выходе на заслуженный отдых. Совмещать работу и подготовку к ритуалу было невозможно, равно как и вести прежнюю жизнь. Потому далеко уже немолодой чародей полностью изменял своё существование, распустил слуг и продал дом. А затем покинул Терион, почти ничего не взяв с собой в дорогу.

   На следующие три года он ушёл из мира.

   ...Его окутывают алхимические испарения. Дыхания едва ощущается, сердце бьётся медленно, ресницы чуть подрагивают. Сознание расслабленно, но и сохраняет особую концентрацию.

   ...Своей новой обителью он избрал лабиринт заброшенных шахт в толще Берегового нагорья, что в дне пути на юго-восток от столицы. В своё время там же готовился к ритуалу знакомый архимаг, давший ему на прощание несколько ценных советов. Словен спустился в подгорную тьму. Лишь изредка он впредь будет выходить из неё на поверхность, дабы посетить ближайшую деревню и пополнить свой запас самых простых припасов.

   Фаза подготовки началась.

   Ритуал "Восхождение", а в полном варианте "Восхождение над собой", являлся наивысшей формой проявления дара, на которую только мог решиться маг. Овеянный тайнами и страхами, кои сами чародеи усердно распускали, в принципе своего исполнения он был далеко не столь сложен. За исключением нескольких аспектов, при несоблюдении которых проведение ритуала если и становилось возможным, то было сопряжено с едва ли не фатальным риском как для самого претендента, так и для окружающих.

   Да, риск имелся. Но и вознаграждение в случае успеха становилось соответствующим.

   В Империи проживали миллионы людей, и только малая их часть обладала магическими способностями. Не удивительно, что чародеи занимали более чем привилегированное положение. Но и в их среде имелось разделение. От магов высших рангов, повелевавших силами самой природы, состоявших в управляющей коллегии Терракотового Ордена и наряду с Имперским Советом определявших жизнь страны, до рядовых служителей в провинциальных городках и пограничных гарнизонах.

   Во главе магического сообщества стояли архимаги. Те, кто был над всеми рангами и категориями. Допущенные к таким глубинам и мощи искусства, о которых слагались легенды, а прочие могли лишь мечтать. Ритуал "Восхождение" являлся единственной возможностью получить подобные способности.

   Однако, из тысяч обладающих даром, во все времена в Империи насчитывалось не более двадцати архимагов.

   Желающих имелось множество. Действительные претенденты - мудрые, седовласые старцы, чувствующие в себе достаточно сил и решимости, также периодически появлялись. Вот только исход ритуала лишь в трети случаев завершался успехом. Прочие погибали. Или получали жуткое посмертие, что было хуже самой смерти.

   Специальная подготовка стояла обязательным этапом испытания. Его предвосхищением. Без неё любой, даже самый блестящий чародей был обречён на провал. Синонимом подготовки являлось уединение. Только ты и твоё внутреннее "я", твой дух и твой разум. Полное отрешение от мира. Медитация и самозабвенная, граничащая с умственным помешательством работа с магической материей в тиши отшельничьего существования в продолжение многих лет. Опыт прошлых поколений архимагов доказал, что это был лучший способ в достаточной мере связать себя с астральной составляющей мироздания и подготовить свой разум к возвышению.

   Место для подготовки претендент мог выбрать на свой вкус. Пустынь в лесной чаще, глубинная монастырская келья, уединённый остров вдали от корабельных путей или пещера в толще горы. Варианты имелись, пусть то была только внешняя обстановка.

   Словен предпочёл мрак низких сводов и их гулкое эхо.

   Он обитал в брошенных шахтах три долгих года. Наедине со своими мыслями, страхами и сомнениями. Придерживался строжайшего поста, спал едва ли не на голых камнях. Зимою из его рта вырывались клубы пара, и он трясся в тонких лохмотьях, держа заледеневшие пальцы над пламенем крохотного костерка. Он редко видел солнечный свет и чувствовал касание ветра на щеках. Подгорный мрак был его миром, летучие мыши его единственными друзьями.

   Большую часть времени занимали медитации. Претендент учился очищать сознание от посторонних, мешающих мыслей, облегчая его, делая менее восприимчивым к физическим ощущениям (тот же голод и холод) и более к колебаниям астральных эманаций. Дух мага-отшельника, отстранившийся от мирской суеты, избавленный от её дрязг и страстей, как никогда много странствовал "вовне". Его магические способности развивались, он готовился задействовать их на доселе неведомом для себя уровне.

   Старому человеку в пещере было одиноко, и никакие блуждания в чужих пространствах не могли скрасить тоски по прежней жизни. По этой и другим причинам многие из его предшественников сдавались и прекращали подготовку, признав свою несостоятельность и не желая изводить себя впустую. Лучшие из "кровных", коим от рождения была отпущена более жаркая искра, и те далеко не всегда находили в себе решимости ступить на этот путь. Но даже если решались, период подготовки мог растянуться на годы, а то и десятки лет. Бывало, что претенденты умирали, не рассчитав сил, и их тела отыскивались ещё нескоро.

   Вероятно, замкнутое существование, которое он вёл до того, явилось для Словена своего рода преимуществом, помогшим ему перебороть тоску одиночества. Его не страшило грядущее испытание. Он ждал впереди чуда. Или вечного покоя, что, само по себе, тоже не столь уж и плохо.