Новые герои легкие на подъем, еще не пролившие тех рек крови, их враги еще не стали злодеями. Мир укутан в фабулу невинного авантюрного романа наполненного плащами, шпагами. Там женщины не меркантильны, они героини влюбленные в жизнь, там вечная молодость, пока не пожелтеют страницы и не выцветут буквы. Старость в мире том предана забвению.
А мусорщик, не обитал на свалке, да и мусорщиком он вовсе не был. Величайший романтик, чудовище достойное сострадания. Ценитель поневоле крови, привлекательных, желанных, невинных, белокурых пастушек, обитавших на склонах альпийских лугов и фривольных трудов.
Очередное чудо на цыпочках приблизилось, никто не разгадал его и не обрадовался, рассмеявшись детским смехом. Вокруг великая тьма первозданная, от сих до сих необъятная, местами страшная, порою загадочная. Моя одинокая фигурка замерла в индейской пироге, вселенная тиха, мерцают звезды, берега нет. Я погружаюсь в эту тишину, придумывая плеск сонной воды, закрываю глаза, чтоб открыть их вновь. Вхожу в дверь, теряя краски. Тусклый свет лампы, черно-белое пространство.
Бледная стюардесса в золотой парче, плавно покачиваясь, приблизилась, волнение её бёдер утихло. В вас есть огонь для сигареты? Ее глаза пропащие, манящие, они притягивают, словно наживка в капкан. Щелчок хлопушки, голос распинается за кадровым текстом.
- Людям не нужен груз, каких либо мыслей, им необходимо счастье. Понимаешь? Элементарное счастье в оболочке. Простое счастье. Ощутимое счастье. Эстетически красивое счастье. Тёплое, местами огонь, с бархатными глазами. Счастье, чтоб видеть, слышать, завидовать, дышать и этим жить -
- Они не могут без этого долго прожить. Умные мысли великих мужей, чего они стоят? Вот ты прочитал, забыл и остался с пустой головой. Им до задницы мудрость преумножающая скорбь в любом случае. Скольких одухотворенных счастливцев, я видел выходящими из борделя. Никто из оных задумчив не был! -
Рыжий уродец с обрубленным носом сорвал с лица улыбку. Где мой оскал? Я гений зла или трепло из балагана?! Какая мать вашу тупая овца посмела подсунуть эту низкопробную дрянь? Шевелитесь уроды! И грянет музыка! Оживает пространство, в нем поселилось нечто, что способно говорить и мыслить.
Вначале под ногами закипел дневной асфальт, а после безыдейные добры молодцы, принялись за извечную борьбу протеста. Начались погромы. Против всех, первичен лишь я, как исключение. Их руки мускулистые громили шаткую бедность мраморных хижин рабов капитала. Оплаченная вседозволенность приводит к большим приобретениям. Успей оплатить первым.
Пролетают фанерами карточные цари с королями, кровь народа заливает глаза. Чавкают ненасытные гильотины, штыки дырявят плоть. Крематорий настоящего пожирает бога и веру. И проклятия летят в стену горохом, но позади этого времени, только пепел.
Лаконичные стяги зондер команд, атрибутика, свастика, богоизбранность, вот они чеканят шаг, приноравливаются к человекоубийству. Уже иные, уже вкусившие кровь и готовые к новым свершениям. Пастыри. Я видел помойное естество телевизионных холопов, полнота их холодильников оплачена невинной кровью. Их мир полон дерьма.
Вот самый натуральный продукт, дерьмо! Я каждый день торгую дерьмом и знаю, как выглядит счастье! Свет? Где ослепительный свет!? Рыжеволосый уродец исчез в том месте, где в скором времени должен вспыхнуть свет. Были слышны его ругань и команды, топот многочисленных ног и вдруг все стихло.
После заурчала живая динамо машина, и светом забрызгало глаза, в этих хаотичных, прерывистых вспышках грядущего, вырос город виселиц и небоскрёбов. Отважные слепые смельчаки там управляли дирижаблями, упоротые герои небесных просторов. Таксисты-апостолы знали каждый уголок обетованных улиц, бранились, плевали на раскаленный асфальт. Толпы облагороженных чёрным оптимизмом разинув рты, развесив уши, внимали гимнам канализаций и тем, кто там обитал. Ведь знают жизнь и пахнут ею.
- Братья и сёстры! Уважаемые и дражайшие, дамы и господа! Соотечественники! Народ, слушай мою искреннюю правду! Я вас люблю, мои тучные стада. Я обожаю вас! Нам предстоят великие свершения! О день грядущий, который будет вам дарован мною, как он прекрасен! Поверьте мне, там все с лихвой, помногу, даром! Мешает нам один пустяк. Убавить грязных ртов у края пирога. Они не ко двору, не дано, им жить со вкусом. Сейчас война, убийства, геноцид, всех их в Тартар. Героев мы конечно же восславим! Карлик взмахнул рукой и в небо взмыли миллионы мыльных пузырей. Ловите славы миг своей герои! -
Стюардесса, сбросив парчу, крестом себя осенила, а в душе ни души, чернота и рожи кривые. Эй, вольные люди, я дарю вам свободу! Бросайте труды и дела, айда свободными быть! Гляньте, оцените наготу богини, что позабыла небо и сошла для вас, тут сучить ногами! Стюардесса не на шутку раскраснелась, возносясь на пьедестал заводилы всенародной. Качнулся народ, заинтересовался, становясь толпою.
Свято всё, что творим средь бела дня, к вечеру забудем, наша память так невинно коротка! Праздник, карнавал, свобода! Все мы в нем сгорим дотла! Эй, деваха, продолжай сучить ногами, продавай за грош себя! Море рук и канкан на сцене, ножки девки молодой чудо хороши. Новая любовь с каменных подмостков, заражает вожделеющих умы. Покатывается со смеху рыжий уродец, тычет пальцем в оглупевшие рожи. Разве люди они? Уже нет!
Теперь нужен козел, сакральная жертва, желательно безымянная, но с характерным запахом. Чтоб богиня наша, не казалась бабою потешной, глупою и одноразовой.
Смотри на мудрость народа в действии, уродец шмыгнул в толпу. Да вот же этот сукин сын, держи его, держи! У, морда для плевка и кулака! Это он! вот те крест! Изверг, тиран и кровопивец, голубку нашу продавший толпе.
