– Алле-е-ен…

Вор прижал палец к губам Анны-Марии.

– Тсс, девочка, не шуми. Тебе же жить хочется? Поможешь мне и свободна.

Валевская кивнула. Первое оцепенение прошло, разум потихоньку возвращался к ней. Она пыталась сообразить, как спастись, но ничего дельного в голову не приходило. Однако Анна-Мария была не из тех, кто сидел смирно. Она была рождена, чтобы бороться. И сейчас тоже просто так не сдастся.

Маэль схватил девицу за плечо и потащил к двери. К ее боку он приставил пистолет и был готов выстрелить, если понадобится. Сантана жалел лишь о том, что кругом балеруны, а не какие-нибудь актеры. Они ведь гибкие и ловкие, еще выкинут что-нибудь. Хотя он слышал, что балет – это такая паршивая индустрия, что, если кто-то из них будет тонуть, другие только помашут ручкой. Странно, но Маэлю казалось знакомым лицо этой балерины. Значит, она известная? Да еще и симпатичная, и сложена хорошо. Наверняка ее терпеть не могут и спасать не кинутся точно. Хотя, если она знаменита, руководство сделает все, лишь бы она уцелела. А следовательно, никакого глупого героизма, и при этом они пойдут на все условия, лишь бы спасти дамочку. Идеально!

Все складывалось очень удачно, Маэльен был доволен. Осталось только выйти с девчонкой в коридор в тот момент, когда там окажется побольше людей. А дальше импровизировать. Со своими парнями он встретится в холле.

– Мило выглядишь, – бросил Маэль, осторожно выглядывая в коридор из-за двери. – Модные у тебя туфельки.

Девушка растерянно посмотрела на Маэля, потом опустила взгляд вниз, на свои розовенькие угги.

– Вы меня в заложницы взяли? – чуть осипшим голосом спросила она.

– Увы, сейчас такая ситуация, что хорошенько взять тебя я могу лишь в заложницы. Но если дашь номерок, рассчитывай на продолжение. Тебе какое вино больше нравится: белое или красное?

Девушка дернулась, но Сантана крепко держал ее за руку, да и пистолет в его руке не давал расслабиться. Мужчина вел себя весьма дружелюбно и непринужденно, при этом давая понять, что готов убить ее.

– Безумный! – выпалила она.

Его холодные серые глаза зло блеснули. Маэль сжал пальцы, сдавив ей руку.

– Веди себя тихо, милочка! Я сегодня помирать не собираюсь, но тебе предоставлю такую возможность, если ты ее ищешь. Либо замолчи и слушайся меня, либо я тебя убью.

Голос его стал серьезным, он больше не улыбался, судя по глазам… Маэль по натуре был игривым котом, который, загнав свою мышку в ловушку, сначала дразнил ее, а потом отпускал или кончал с ней. Но сегодня ему играть не хотелось. Сегодня все шло наперекосяк. Обычно у него бывало по сто разных планов спасения, но сейчас эта девушка с волчьими глазами стала его последним шансом.

– Анна-Мария! Анна-Мария! Где тебя черти носят? Выход через семь минут, Аллен зовет переодеваться! – прокричал кто-то на весь коридор.

Услышав это, девушка снова дернулась, а Маэль лишь сильнее стиснул ей руку. Заметив ее волнение, он снова ухмыльнулся:

– Анна-Мария – это ты, что ли? Это тебя зовут?

– Отвали! – рявкнула она, осмелев. – Делай что задумал и проваливай. У меня выход скоро, тебе непонятно?

Анна-Мария смело глянула Маэлю в лицо, хмуря брови и презрительно вздернув подбородок. Кажется, когда дело касалось балета, эта девушка в игры не играла.

Но у Маэльена были свои планы. Ему надо было спастись, наделать шуму и сбежать. Он на секунду отпустил руку Анны-Марии, но тут же схватил ее за шею, таким образом не давая сбежать. В бок ей уперлось дуло пистолета.

– Прости, маленькая, но сегодня сорвать овации вам не светит.

Спустя мгновение Маэль выскочил в коридор, прикрываясь Анной-Марией как щитом. Танцоры и персонал с испугом расступались, таращась на неизвестного в черной одежде. Раздавались изумленные возгласы:

– Что происходит? Милостивый Бог! Анна-Мария?!

Аллен, режиссер, с ужасом увидел, что его сокровище, грубо схватив и подталкивая в спину пистолетом, ведут по коридору. А она испуганно и беспомощно смотрела на всех, кто оказался в коридоре, и ничего не могла сделать. Высокий и крепкий мужчина держал ее сильно, при этом смело встречая взгляды взволнованной труппы. Все сразу поняли, кто это, ведь половину вечера они обсуждали ограбление театра, Интерпол и перекрытые выходы. И вот теперь один из группы «Лобос» схватил лучшую солистку и угрожает ей. Кто-то выглядел напуганно, а кто-то вполне злорадно, хоть и старался скрыть. Боялись «Лобоса» все, но мало кто боялся именно за Анну-Марию. Многие просто цинично дожидались развязки этой драмы.

– Всем стоять! Если дернетесь – я ее убью! – прокричал Маэль.

– О боги! – взмолился Аллен. – Чего вы хотите? Оставьте! Отпустите Валевскую, пожалуйста!

Сантана быстро двигался в сторону выхода. Через секунду они с Анной-Марией уже вышли в холл, где было полно сотрудников Интерпола. Не успел он и глазом моргнуть, как на него и его заложницу было направлено несколько десятков стволов. Следом за ними из коридора выбежал этот сумасшедший, Аллен, у которого с носа упали очки. Он все кричал:

– Молю! Молю, не трогайте ее! Не стреляйте! – воскликнул Аллен, обращаясь уже к сотрудникам французской полиции и Интерпола.

Анна-Мария, видя столько вооруженных людей, осмелела, попыталась освободиться, но Маэль сильно ткнул дулом пистолета ей в бок, тихо прошипев:

– Ну-ка, стой смирно!

Когда полицейские поняли, что задумал Маэль, они опустили оружие. Все происходило в большом холле со стеклянными окнами от пола до потолка. За ними было видно черное ночное небо с горящими крупицами звезд. Все уставились на Маэля, одного из самых разыскиваемых преступников Европы. Его лицо скрывала маска, но стиль и образ действий выдавали в нем того самого предводителя «Лобоса». Представители власти уже поняли, что стрелять нельзя. Важным приоритетом для них была жизнь гражданского, и если ему что-то (или кто-то) угрожает, необходимо сделать все, чтобы его спасти.

– Ну что, amigos franceses [7], – громко сказал Маэльен, – дадите пройти или будем торговаться за ее жизнь?

Он отошел на шаг и приставил пистолет к затылку Анны-Марии. Все было кончено.

Унижение – сильное, невыносимое, гадкое. Ей будут припоминать это целую вечность. Она сорвала премьеру. Ее взяли в заложницы прямо в театре. В нее тыкали пистолетом.

«Лобос» и Интерпол смогли договориться: полицейские будет отслеживать местоположение Анны-Марии, чтобы быть уверенными, что девушку никуда не увезут, а самих парней они отпустят. Поразительная гуманность! Можно даже отпустить давно разыскиваемых бандитов, лишь бы не пострадала гражданская девушка.

Поэтому сейчас Валевская в лиловом платье и тех самых розовых уггах стояла в переулке близ Театра искусств Марселя. Тут было прохладно и безлюдно. Ее все еще держал за плечо тот тип в маске. Он стоял, молча наблюдая за тем, как два парня раскладывали что-то по черным сумкам, тихо переговариваясь. Один был светловолосый, среднего роста, хорошо сложенный. Он тоже был весь в черном и в маске, и, видимо, его задачей было получше разложить аппаратуру.

– Аккуратнее с радарами. Если сломаются, не сможем работать еще долго.

Светловолосый кивнул. Только сейчас Анна-Мария заметила сильный испанский акцент у их главного. По внешности судить она не могла, поскольку его лицо было наполовину закрыто, но густые каштановые волосы, темные брови и слегка загорелая кожа выдавали в нем нефранцузское происхождение. Второй парень занимался, как показалось Валевской, только похищенными картинами. Худощавый, в темной майке и перчатках, он обращался с картинами как с сокровищами – бережно, нежно. Еще ей удалось рассмотреть, что у него была странная прическа. Часть волос как будто выкрашена в светлый, а другая – в темный, хоть он и старался скрыть их под шапкой.

Анна-Мария хотела лучше запомнить внешность этих ребят, чтобы потом подробно обо всем рассказать полиции. Или найти их самой и заставить плакать и молить о пощаде. Этими фантазиями она будет наслаждаться перед сном.