– Давай!

– А ты? – спрашивает Лойс, наблюдаю её нерешительность и страх.

– Попробуешь меня затащить.

– А если не получится? – начиная паниковать, интересуется девушка.

– Скорее всего я упаду в пропасть. – она медлит. – Давай же! Лойс, нет времени.

Она разгоняется и с первой попытки забирается на нижнюю ветку. Буквально три метра и стена из деревьев скинет меня в неизвестность. Кажется, я тоже начинаю паниковать. Отхожу немного назад, разгоняюсь, прыгаю и вытягиваю руку вверх. Это провал. Между моей рукой и рукой Лойс не меньше полуметра.

– Мне не запрыгнуть. – совершенно спокойно говорю я. Мне становится поистине жутко. Не понимаю законов этого места, и как я здесь оказалась, но умереть я не хочу. Должна выбраться, но как? Думай. Думай.

– Диди?

– Хватит меня так… – замолкаю на полуслове и выпучиваю глаза. – Лойс, ты – гений.

Девушка сняла ветровку от спортивного костюма, крепко (я надеюсь на это) привязала её к нижней ветке. Полтора метра до пропасти. Нет места для разгона. Подпрыгиваю и хватаюсь за самый край рукава. Соскальзываю. Прыгаю снова, помогаю себе ногами, медленно иду по стволу, перехватывая ткань руками. Бросаю взгляд вниз, полметра до обрыва. Чёрт!

– Лойс, тащи меня! -кричу я, но руки девушки до сих пор не дотягиваются до моих.

Подтаскиваю себя выше. Перехватываю рвущийся рукав и чувствую, как Лойс хватает меня за запястье. Облегченно выдыхаю, но в следующую секунду крик-дуэт разносится по всему этому чертову месту.

Дерево не останавливается на обрыве, хотя я почему-то была уверена в этом, дойдя до края, оно падает в голубую бездну вместе с нами. Словно закончив матч по шахматам, кто-то проводит рукой по доске и все фигуры падают с неё. Лойс выпускает мою руку, но я вновь хватаю её, и мы летим на сумасшедшей скорости вниз.

Падение длится недолго. Всего несколько секунд, пару криков, и мы врезаемся в совершенно невидимый барьер. Лойс утыкается в него лицом, а я спиной. Чувствую, как что-то до невозможности мягкое засасывает меня, как старая бабушкина перина. Ещё сильнее сжимаю пальцы на руке Лойс, вдыхаю как можно больше кислорода, зажмуриваю глаза, и нас полностью проглатывает прозрачная субстанция.

И тут начинается ужасное.

Меня кидает из стороны в сторону, крутит, вертит, чувствую себя вещью в центрифуге. Глаза невозможно открыть, тошнота подступает к горлу, но я не могу стошнить. Внутренности кувыркаются во мне и хотят на волю. Полностью дезориентированную меня резко выплевывает в неизвестность.

Падаю на что-то холодное и гладкое. Руку Лойс я всё же отпустила. Лежу на левом боку и пытаюсь прийти в себя. Мне кажется, для космонавтов проводят нечто подобное. Я что, космонавт? Навряд ли. Открываю глаза и вижу девушку. Это не Лойс. Она лежит также как и я, смотрит на меня большими карими глазами. Не могу отвести от неё взгляда: нос – миниатюрный прямой, брови – темные и высокие, губы – средние, каре темных волос, формой больше напоминает стог сена. Девушка медленно моргает и не сводит с меня взгляда.

– Привет. – говорю я, и она делает то же самое. Шевелит губами в беззвучном: "Привет".

Пытаюсь принять сидячее положение. Тело чувствует себя так же, как после мыльного пузыря. Но немного полегче. Сажусь, незнакомка делает то же самое.

Твою мать! Это я! Я? Я… Подползаю к зеркалу, в нерешительности протягиваю руку, отражение повторяет за мной. Склоняю голову набок и прикасаюсь… к себе. Не может быть. Это действительно я. Я выгляжу так? Кстати, очень даже симпатичная, думала, будет хуже. Ещё пару секунд рассматриваю девушку в отражении, хмурю брови, выпучиваю глаза, показываю язык. Вот какая я. Это удивительно – не знать себя. Словно только что родившаяся, делаю первые шаги в осознании мира, в котором нахожусь.

– М-м-м… – отвлекает меня от любования собой.

Оборачиваюсь и вижу Лойс, которая пытается прийти в себя. Она сидит, возле неё лужа, о происхождении которой я не хочу знать.

– Ты как? – спрашиваю я.

– Что это было?

– Без понятия. – встаю на ноги.

Что это? Подхожу к зеркальной стене, к той, из которой мы скорее всего выпали в это место. Нет никакой двери, абсолютно непроницаемое стекло с зеркальной поверхностью. Зеркала повсюду. Мы находимся в узком коридоре, буквально два метра шириной и два высотой, пол, стены и потолок зеркальные, от этого начинает кружиться голова. Но если посмотреть напротив стены, через которую мы сюда попали, то видно, как тоннель расходится на две части.

– Лабиринт какой-то. – сама себе говорю я. – Лойс, надо идти.

– Куда? – плечи девушки обреченно опускаются. – Почему тебе постоянно куда-то надо идти?

Что-то внутри меня подсказывает, что на одном месте нельзя долго оставаться. Опасность всегда рядом. Дышит в спину, идет след в след.

– Вперед! – почти приказываю я.

Недовольная, растрепанная Лойс поднимается на ноги, и мы начинаем путешествие по зеркальному лабиринту. Кроме нас никого нет, но меня не покидает ощущение, что за зеркалами находится некто, наблюдающий за мной, тот самый, из-за кого я оказалась здесь.

Это полнейший бред.

Бред, бред, бред, который сводит меня с ума!

Мы ходим по нескончаемым коридорам лабиринта уже несколько часов. Ничего не происходит. Совершенно ничего, кроме того, что я определенно начинаю сходить с ума. Все эти отражения наводят жуть, порой мне кое-что мерещится. Стараюсь не зацикливаться на этом, но у меня не получается. Проблема в том, что не все отражения окружающие нас, повторяют мои движения должным образом. Например, я взмахиваю рукой, отражение – нет. Склоняю голову набок, отражение делает это спустя секунду. Сжимаю руку в кулак, а в зеркале ничего не происходит. Как только замечаю такие огрехи, тут же резко поворачиваю голову – всё в порядке. И это происходит всё чаще и чаще.

Это место доводит до безумия. С каждой пройденной минутой удушливый ком становится больше, мне становится страшнее. Лойс на удивление молчалива, пытаюсь её разговорить, чтобы отогнать чувство тревоги, которое плотно засело в голове и заставляет меня постоянно проверять отражения.

– Расскажи что-нибудь о себе.

– Разве тебя это интересует? – удивляется она.

Смотрю на девушку и, видя её искренний взгляд, не могу солгать и отвечаю:

– Если честно, нет. – она слабо улыбается, сокрушенно качает головой, а я продолжаю. – Но получилось так, что мы в одной команде, и я бы хотела узнать о её участниках немного больше.

– Ну да, об одном-то нам вообще ничего неизвестно. – немного подумав Лойс начинает свой рассказ. – Начну с детства, оно было замечательным. Мама, папа и я. Мама работала в очень большой энергетической компании, занимала высокую должность и её практически никогда не было дома, а папа художник, он всегда был дома. – Лойс искренне улыбается. – Мой папа – мечта любой дочери: добрый, веселый, он никогда не был занят. Всегда играл со мной. Выходные были моим любимым временем, наша семья обязательно куда-то выбиралась и веселилась: зоопарки, цирки, карусели, кино, парки. Могу перечислять до бесконечности. – Лойс запинается на ровной поверхности, улыбка пропадает с её лица. – Но, когда мне исполнилось десять лет, мамы и папы не стало.

– Мне жаль. – искренне говорю я. Есть ли у меня мама и папа? Если есть, то где они?

Лойс смахивает скатившуюся слезу и продолжает:

– Да, это больно. Авиакатастрофа – упал самолет. – пожимает плечами. – Такое бывает, хотя статисты утверждают, что самолет самый безопасный транспорт. Смотря для кого, относительно моей семьи – нет. – замолкает на секунду, набирает побольше воздуха и продолжает. – Меня определили в детский дом, но пробыла я там недолго, через три месяца меня забрала старшая сестра мамы. Они никогда не общались, и я понимаю почему. – в голосе Лойс появляется то, чего никогда не было – злость. – Тетя – безобразная стерва, которая набирает сирот и живет за их счет. А так как я являюсь наследницей дома, двух автомобилей и солидного счета в банке, она взяла и меня. Тем более по законам моего штата, если усыновитель является родственником, то в определенных обстоятельствах он может пользоваться наследством опекаемого до наступления восемнадцатилетия. На момент, когда я попала к ней, у тети было уже шесть детей, сначала они не очень жаловали меня, но спустя время я нашла к ним подход. Было сложно, но терпимо. Самый старший из нас – Реми. Я так по нему скучаю. Он стал для меня всем: другом, братом, защитником и единственным родным. Он всегда был на моей стороне, что бы я ни сделала. – Лойс бросает на меня взгляд и криво улыбается, как мультяшный чертенок. – А я делала очень много плохого, но всё это было направлено на одного человека – мою тетю. Её не задевали мои проделки, они, наоборот, служили ей отличным поводом, чтобы выставить меня как невменяемую. Всё время, что я жила с ней, она пыталась указать на моё психическое расстройство и получить наследство раньше восемнадцатилетия, – рисует кавычки в воздухе. – "Типа на моё лечение". Но я не сумасшедшая.