– А теперь, когда вам стало лучше, – говорил полицейский инспектор, – попробуем начать сначала. Только, пожалуйста, без глупостей насчёт всяких принцесс и драконов. Ваша фамилия?

– Альгрим, – сказал Сэм. На столе перед ним стояла чашка чая. Видимо, в этот час в полицейском участке разносили чай – перед каждым полисменом тоже стояла чашка. – М. Альгрим.

Он отхлебнул из чашки.

– Пожалуйста, полностью. Что означает М?

– Морис.

– Так, Морис Альгрим. Адрес?

– Северо-Запад, 9, Мелиот-террас, дом 10, – ответил Сэм без запинки.

– Где работаете?

– Я наладчик электронных вычислительных машин[7]. Это очень ответственная работа. Машины иногда делают грубые ошибки, даже если хорошо налажены, а если не налажены, то они вытворяют Бог знает что.

– Так же как и вы, мистер Альгрим, – сурово сказал инспектор. У него было длинное худое лицо, а глаза сидели так близко к носу, что он походил на огромное насекомое или на существо с другой планеты. – А ещё такой солидный человек. Что вы делали в этом костюме на выставке и зачем затеяли скандал?

– Это долгая история, – сказал Сэм, лихорадочно придумывая, что бы такое сказать, – боюсь, вам будет неинтересно.

– Ничего, когда надоест, я сам скажу.

Инспектор поглядел на своих подчинённых, ожидая, что они оценят его остроумие, и два молодых констебля хихикнули в свои чашки.

– Я одет так потому, что заменял своего двоюродного брата – он работает на выставке в павильоне консервированного горошка. Их в этом году одели в маскарадные костюмы. А на конкурс тортов я пошёл, потому что в нём участвовала одна моя знакомая. Я увидел её издали, и мне показалось, что ей дурно. Тогда я попробовал протиснуться поближе и крикнул, что я здесь. Вы ведь и сами на моём месте поступили бы так же, правда?

– Нет, – сказал инспектор. – Ну-с, а как началась драка?

– Я пробирался мимо павильона замороженного филе Фергюсона, а этот тип нагло схватил меня и спрашивает, куда меня несёт, ну мы с ним и сцепились. Но, заметьте, меня схватили за руки – меня, а не его! – и бацнули чем-то сзади, наверно, мороженой треской, у меня до сих пор голова гудит. Словом, насколько мне известно, только я один и пострадал.

– Да, насколько вам известно, – с расстановкой сказал инспектор. Судя по его тону, после этого побоища скончалось не менее шести человек, в том числе женщины и дети. – Но ведь могут быть вещи, которые вам не известны, не так ли, мистер Альгрим? Однако на этот раз вы правы. Поскольку возмещения убытков с вас не требуют и служащие Фергюсона вообще нас не вызывали, а этот малый ничего толком объяснить не может, я вас отпускаю. Но смотрите, больше не впутывайтесь ни в какие истории, особенно когда на вас эти панталоны. До свидания, мистер Альгрим.

Когда Сэм вышел, его противник, похожий на рыбака с траулера, стоял на мостовой возле огромного лимузина. Внутри сидели ещё двое мужчин, тоже похожие на рыбаков, и три толстые женщины. Все они громко орали и визгливо хохотали, предвкушая ночную пирушку.

– Рад, что тебя выпустили, дружище, – сказал противник Сэма, протягивая ему руку. – Надеюсь, ты не сердишься? Ну и хорошо, это в старом добром английском духе. Вот окажись у тебя нож, я бы сейчас глядел на тебя по-иному.

– А я бы глядел на тебя по-иному, если б врезал тебе хук левой, – сказал Сэм. – Но меня схватили за руки.

– Хука я ждал и был наготове. А их я не просил вмешиваться, ясно? Ну да ладно, всё обошлось.

– А как же филе?

– Да это всё муляжи. Дай я ещё разок пожму твою руку, дружище. Тебе, часом, не в Гримсби?

– Нет, спасибо. Ей-богу, в первый раз вижу человека, которому в Гримсби.

– Ну, так мы поехали. Счастливо, дружище.

Сэм увидел, как он сел в машину к своим развесёлым друзьям. Он подождал, пока лимузин не скрылся из вида, а потом побрёл, сам не зная куда. Было далеко за полночь, и во всём Лондоне окна были закрыты ставнями так плотно, что казалось, они не откроются уже никогда. Накрапывало, в любую минуту мог хлынуть проливной дождь. Сэм чувствовал себя очень несчастным.

Вскоре ему стало совсем скверно. Перед ним тянулась Кромвел-роуд, бесконечная, словно жизнь, в конце которой тебя ждёт либо пенсия и тоскливые поездки в Борнемут[8], либо смерть. У Сэма разламывалась от боли голова, и вдруг у него мелькнула ужасная мысль, что вовсе он не явился сюда из Перадора, чтобы найти Мелисенту, что никакой Мелисенты вообще нет и Перадора нет тоже, что всё это ему только приснилось, померещилось с перепоя после слишком бурной ночи в «Вороном коне» или в Артистическом клубе в Челси. Должно быть, он просто-напросто слишком долго фантазировал над этим эскизом для «Чулка прекрасной дамы» – вот и всё. Король Мелиот и оба волшебника, турнир на залитом солнцем поле и дракон на тенистой лесной поляне, даже сама Мелисента – всё быстро побледнело в его памяти. Реальна была лишь эта тьма, этот дождь, эта бесконечная, унылая Кромвел-роуд. Он готов был заплакать.

Показалось такси. Соображая, наскребёт ли он мелочи, Сэм хотел сунуть руку в карман штанов. Но рука лишь скользнула по мокрой штанине. Ах да, камзол и штаны в обтяжку! Что ж это всё-таки значит? Ведь он уже не в первый раз обнаруживает на себе маскарадный костюм. Прежде чем он успел решить эту загадку, такси остановилось.

– Да ведь вы заняты, – разочарованно протянул Сэм.

– Пассажирка возражать не будет, – сказал шофёр. – Хи-хи-хи!

– Марлаграм?

– Ах, милый, ну садись же скорей! – воскликнула Мелисента. – Боже, да ты весь промок.

– Но как… что… где… почему?..

– Куда прикажете, сэр? – спросил Марлаграм, чересчур усердно играя свою роль таксиста.

– Два раза вокруг парка, а потом прямиком в Перадор, – радостно сказал Сэм.

– Вокруг какого парка?

– Всё равно.

Около Риджент-парка их остановил полисмен.

– Предъявите водительское удостоверение, – сказал он Марлаграму.

– Пожалуйста, хи-хи-хи! Но почему только одно? Вот вам пятьсот штук, приятель! А вы, влюблённые голубки, готовы отправиться в Перадор?

– И тут, – рассказывал потом полисмен сержанту, заглядывая в свой блокнот, – шофёр швырнул мне целую кучу бумажек и исчез вместе с двумя пассажирами, а около меня осталась пустая машина, так что не было никакой возможности установить, кто её вёл и кто в ней ехал. Я говорю сущую правду, сержант, это так же верно, как то, что я сейчас стою перед вами. Ах да, чуть не забыл. Мне кажется, он сказал, что все они отправляются в Перадор.

– А теперь я скажу тебе, куда ты отправишься, малый, если будешь таким ротозеем… – начал сержант.

Но какое нам до них дело? Давайте-ка лучше и мы отправимся в Перадор.

В домике, где жили Марлаграм и Мальгрим, наступил час завтрака. Марлаграм вошёл в маленькую столовую, сел и, как бы обращаясь к невидимому официанту, сказал:

– Тарелку овсянки, да поживей!

Тарелка – и довольно большая – мигом появилась на столе, и Марлаграм принялся есть, противно чавкая и роняя кашу себе на бороду. Его племянник Мальгрим пришёл чуть попозже и, садясь за стол, с презрением взглянул на неопрятного старика.

Это нисколько не смутило Марлаграма.

– Съешь и ты тарелку овсянки, племянник, – сказал он.

– Ну нет, клянусь великим Вельзевулом! – Мальгрима передёрнуло. – Стану я есть эту пакость! – Он устремил пристальный, сосредоточенный взгляд в пустоту над столом. – Утку с зелёным горошком, – резко приказал он. – И бутылку бордо. – Он подождал несколько минут, но безрезультатно. – Ты что, не слышал меня? Я хочу утку с зелёным горошком и бутылку бордо.