– Сынок, ты отца послушай все-таки. Ему-то виднее. Он вон сколько лет проработал на заводе. Пойди лучше извинись. Ради тебя же старается.

Главный инженер вспоминал, и улыбка сползала с его лица.

Мама была домохозяйкой и всегда поддерживала отца. Кажется, даже не понимала, что есть еще занятия, кроме готовки, стирки, уборки и прочих домашних хлопот. Ее мнение во время любой конфликтной ситуации сводилось к фразе: «Отцу виднее. Для тебя старается».

В детстве, когда собирались друзья семьи и родственники за одним столом, Диме задавали вопросы вроде: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь». Больше для того, чтобы получить правильный ответ: «Слесарем, как папа!», или, что еще лучше: «Инженером!» И родители, получив «правильный» ответ, гордо улыбались гостям. Вот, мол, продолжение трудовой династии.

Постоянные разговоры на тему «настоящей мужской профессии» поначалу вызывали у маленького Димки бурные протесты. Он видел уставшего отца в грязной робе, который ругает всех и вся последними словами, и не понимал, почему он должен устраиваться на такую же работу.

В эти моменты он слушал отца, а сам представлял, как путешествует по миру, открывает для себя новые горизонты, страны, города, интересы, занятия, знакомится с новыми людьми.

Однако мир его фантазий периодически потряхивало – по мере взросления нажим отца становился все сильнее. А мама в эти минуты, как всегда, уговаривала:

– Да ладно тебе. Ну, станешь на заводе работать. Кусок хлеба всегда будет. И перед людьми не стыдно – своими руками заработал! А компьютер – есть же выходные на это, да и вечера свободные. Пусть будет хобби. Все равно это не дело, на жизнь себе этим не заработаешь. Ты, главное, получи образование! Без диплома или корочки в наше время никуда не устроишься.

И вот однажды Димку доломали. Он устал от конфликтов с отцом и бесполезных разговоров с мамой и решил пойти на компромисс.

Через пять лет он получил техническую специальность. Хотели технический диплом, «самое важное в жизни»? Нате!

Походив несколько месяцев по собеседованиям, которые не принесли результата, он плюнул и отправился на машиностроительный завод, где работал его отец. А за два с лишним года сделал очень неплохую карьеру, дойдя до главного инженера.

Теперь у него уже свой кабинет, хорошая зарплата, атрибуты самостоятельной жизни – съемная квартира, машина, не очень большая, но все-таки власть в пределах предприятия. Казалось бы, живи и радуйся. Сколько людей позавидовали бы такой жизни!

Но сейчас он понимал, что должность главного инженера обернулась ответственностью за любые происшествия – от опозданий подчиненных на работу до травм из-за несоблюдения техники безопасности.

Его собственное мнение по рабочим вопросам генерального интересовало мало. А главное – все чаще откуда-то из глубины стучались мечты, которые он с такими усилиями пытался задушить все свои сознательные годы.

Дмитрий все чаще ловил себя на том, что, составляя за рабочим компьютером график занятости персонала или печатая письмо в очередную инстанцию, он не может сконцентрироваться на делах: его все время уносит туда, вдаль, к новым городам и интересным знакомствам.

Из-за того, что он не успевал закрыть все текущие задачи, следовали неприятные разговоры с начальством. И с каждым днем нерешенных дел становилось все больше.

В результате жизнь для него превратилась в бесконечный аттракцион, похожий на беличье колесо. Как быстро он ни пытался бежать вперед и стараться все успеть, колесо возвращало его в исходную точку, где его ждали проблемы, которым не было видно ни конца ни края, и удручающая действительность.

И на сколько его еще хватит, главный инженер не знал.

На следующее утро Дмитрий все так же преодолел соблазн выключить будильник и забыться снова – машинально принял душ, с отвращением взглянул на осунувшееся отражение в зеркале и, запив два бутерброда с колбасой растворимым кофе, поехал на работу.

Не успел он зайти в кабинет, как тут же раздался звонок все от того же генерального.

– С добрым утром, Дима. Добро пожаловать на любимую работу, – с изрядной долей сарказма сказал вслух Дмитрий и взял трубку.

– Ты чего, опять там прохлаждаешься? Ко мне люди уже с утра с жалобами идут! Что у тебя за бардак в твоей котельной? Я опять, что ли, должен тебя прикрывать и легенды придумывать? Через минуту у меня! – оглушил его голос Виталия Григорьевича.

Дима уже было рванул к двери, но… вдруг что-то его остановило.

– Да чтоб тебя! – на глаза накатили слезы, которые он с трудом удержал внутри себя. Это были слезы отчаяния и хронической усталости, слезы человека, находившегося не на своем месте.

Два года он впахивал как проклятый, начиная с должности мастера цеха. Упорно взбирался по карьерной лестнице, каждый день доказывая всем, что он может больше. Полгода выполнял обязанности пожилого главного инженера и не получал за это ни гроша. А затем, после ухода того на пенсию, стал отвечать за все производство на машиностроительном заводе, начиная от зданий и оборудования и заканчивая жизнями персонала.

В результате на нервной почве, он заработал себе кучу диагнозов, и невроз был самым безобидным. Наверное, в этой атмосфере ему, по всей видимости, и предстояло провести остаток жизни, которой с каждым годом становилось все меньше…

«С другой стороны, так все живут…», – мелькнула в голове мысль-программа, навязанная родителями и обществом.

Но вперед выступил тот самый маленький Дима, у которого было свое мнение: «А почему должно быть как у всех?! И какой, вообще, во всем этом смысл? Чужие поручения, чужие проблемы, чужие проступки, чужие потребности… А я сам-то где?!»

Дмитрий сел за стол и вытащил чистый лист бумаги. В кармане куртки ожил телефон. Звонил генеральный, так и не дождавшись его на прием. Выключив звук, он положил смартфон на стол, экраном вниз. Рука уверенно и как-то непривычно легко начала выводить на белом листе: «Прошу уволить меня по собственному желанию…»

«Дата, подпись. Вот так. Пусть до вечера полежит здесь, а там видно будет», – с необъяснимыми пока внутренней энергией и чувством удовлетворения, заметил Дмитрий. Телефон опять начал разрываться, и он его выключил.

Открыв дверь, он понесся не к кабинету начальника, а на служебную стоянку.

«Надоело!! – мысли бились в голове, как хищник в тесной клетке. – Сам всю жизнь, как в этом колодце, куда Михалыч свалился. Только его вытащили и лечат, а меня никто ни тащить, ни лечить не собирается. Вечно сам за всех все решаю, а на себя ни сил, ни времени не остается. Сколько можно уже?»

С этими мыслями он нырнул в автомобиль, вырулил со стоянки и направился в сторону трассы.

Дорога и скорость всегда освежали Диму, придавали ему сил. Но сегодня было что-то еще. Он давил на педаль газа и чувствовал, как будто нечто давно прилипшее со всех сторон вдруг начинает отваливаться от него как пережженная глина. Освобождался от всего, что душило его долгие годы, вырываясь вперед настолько, что этому прошлому уже было его не догнать.

«Какой же я дурак! И ведь надо же было терпеть это столько лет! А что меня, в сущности, держало? Я ведь никому ничего не должен. Родители? Я обещал им диплом – диплом есть. Работать всю жизнь по специальности, выбранной не мной, меня никто заставить не может. Виталий Григорьевич? Человек, конечно, своеобразный. Но, думаю, ему тоже радости мало, что у него на заводе главный инженер с навязчивой идеей послать эту работу куда подальше. Рабочие? Этим вообще все равно, кто у них начальник, лишь бы калымить на стороне не мешал и прикрывал от всевидящего ока генерального. Семьи и детей нет. У родителей пенсия хорошая. Значит, никого, кроме себя, я кормить не обязан. Тогда чего я жду?!»

С этими мыслями Дмитрий и не заметил, как чуть было не съехал на обочину – как раз туда, где две бабули в цветастых платочках торговали маринованными овощами. Те даже и не подали виду, продолжая о чем-то оживленно беседовать.