С помощью Захара Мамедовича и списка, составленного Клавдией Васильевной, в считанные дни удалось вернуть многие вещи.

Обошлось почти без пострадавших, не считая обанкротившейся шахматной секции. Оказывается, к ним на сеанс одновременной игры приезжал «знаменитый» гроссмейстер. Навешал всем лапши на уши про светлое недалекое будущее и скрылся в неизвестном направлении со всем фондом призовых денег. Может и совпадение, но я грешил на артефакты — старые шахматные наборы, так как по воспоминаниям кружковцев, залетного гроссмейстера в белом костюме и в желтых ботинках больше всего интересовало есть ли в нашем городе невесты и далеко ли от нашего захолустья до Рио-де-Жанейро. И на счет нескольких наших кулинаров звонили из наркоконтроля, и вопросы странные задавали про маковые плюшки.

— Судя по списку, нам удалось вернуть все артефакты, кроме фарфоровой статуэтки «Баба с пустым ведром», — озабочено обронил алхимик. — Её забрал руководитель кружка «Юный техник» и Клавочка… Клавдия Васильевна говорит, что он уже третий день не выходит на работу.

— Баба с ведром очень опасная? — спросил я.

— Ещё как! — всплеснул руками Захар Мамедович. — Это же знаменитая баба с пустым ведром! Неужели не слыхали? — заметив мое непонимание, алхимик уточнил. — Вообще-то это оружие. Применяется во время городских боев.

— Знаю, что есть такая примета, если женщина с пустым ведром переходит дорогу — жди беды. Типа, как черная кошка.

— Ха! Откуда взялись эти приметы про баб, да про кошек? Никогда не задумывались?

— Да ну, ерунда!

— Черный кот, может и ерунда. Кот отвлекся на птичку, на мышку или на другую кошку и убежал. А бабу с пустым ведром никто не отвлечет! Представьте, входит в город передовой неприятельский отряд… — стал рассказывать Захар Мамедович.

…Входит отряд в город, идет по вымершим, опустевшим улицам и тут, из-за поворота, появляется дородная розовощекая женщина в салопе, в юбке длинной, в кокошнике желтом и идёт себе, не спеша. Помахивает пустым ведром, вроде как за водой собралась. Опытные воины сразу бросались наутёк, потому что знали — с этого момента копья бросать, из лука стрелять или даже из ружья палить — бесполезно. Или в себя попадешь, или в товарища. А убежать от бабы с ведром невозможно: чуть замешкаешься, она тебя и с тыла обойдет, и с флангов. Она медленно идёт, словно лодочка плывет, только пока на неё смотрят, а так двигается со скоростью звука — раз, и она уже на другом конце улицы.

— И что же? — заинтересовался я. — Никак её остановить нельзя?

— Отчего же нельзя, можно. Только накладно очень. Вооружение всегда требует денег.

— Что вы имели в виду, Захар Мамедович, когда говорили про деньги? — спросил я, когда мы уже подходили с алхимиком к дому Кузнецова Ивана Андреевича — руководителя кружка «Юный техник».

— Если отряд был большим, — объяснил Захар Мамедович, — все сбрасывались деньгами и драгоценностями, чтобы наполнить пустое ведро вровень, тогда баба исчезала и опять объявлялась, только когда всё потратит. И хорошо, если это была модель с одним ведром, а то ведь есть еще баба с коромыслом. Или с двумя детьми-спиногрызами. В буквальном смысле! — заметил Захар Мамедович, нервно почесывая спину между лопатками. — А ещё… мы, кажется, совершили большую ошибку, — последние слова алхимик почти прошептал.

— В чем дело?

Ничем непримечательная, слегка полноватая женщина в салатного цвета спортивном костюме и желтой бейсболке, ходила взад вперед под калиткой и воротами дома Ивана Андреевича, как будто кого-то ждала. Тень от берёзок и кустов сирени не давали хорошо рассмотреть, что у нее в руках, но было, похоже, что ведро.

— У вас с собой есть деньги? — тихо спросил алхимик. — А то я сейчас на мели.

— Так, чтобы вровень наполнить ведро? С собой? Шутите? — опечалился я. — У меня и дома столько нет.

Увидев меня и, очевидно, узнав, женщина обрадовано помахала рукой.

— Что делать?!

— Не паникуйте, — одними губами проговорил алхимик. — Не шевелитесь, и может всё обойдется, — сказал он, без особой, впрочем, уверенности в голосе.

Тем временем, женщина стала переходить дорогу. Велосипедист, который пропустил её — с разгону влетел в кусты сирени, а автомобиль, едущий следом за ним, заглох прямо на перекрёстке. Женщина даже головы не повернула, она подошла ко мне и радостно отрапортовала:

— Товарищ директор музея, разрешите обратиться! — от неожиданности, я кивнул, женщина продолжила: — Похититель надежно блокирован в своем укрытии. Деморализован. Ситуация полностью под контролем. Считаю целесообразным покинуть пост и вернуться к месту последней дислокации.

— На музейный склад? — уточнил я, стараясь держаться как можно увереннее.

— Да!

— Разрешаю… Нет, постойте!

Я представил, сколько она натворит бед, если пойдет в музей пешком.

— А вы сами её отнесите, — правильно истолковав мои сомнения, предложил Захар Мамедович.

Повернувшись к алхимику, женщина внимательно вгляделась ему в лицо, хотела что-то сказать, но тут вдруг вспомнила:

— Ой, Александр Александрович! Трофеи!

И стала доставать из желтого с красной ручкой ведра деньги и ценности, реквизированные у Кузнецова — пять тысяч рублей мелкими купюрами, альбом марок, юбилейный рубль «Двадцать лет первому полёту женщины в космос», наручные часы, запонки, зажим для галстука, серебряную чайную ложечку, массивный подстаканник, значок политехнического вуза и мобильный телефон. После этого женщина облегченно вздохнула, огляделась по сторонам, видимо проверяя, нет ли лишних глаз, и чихнула. Чихнула раз — и желтая бейсболка превратилась в кокошник, чихнула два — спортивный костюм стал салопом и длинной юбкой, и в третий раз чихнула и превратилась в фарфоровую статуэтку, чуть больше двадцати сантиметров в высоту, стоявшую у моих ног на траве. Я спрятал её в карман куртки, и мы с алхимиком вошли в дом, проверить, жив ли, цел Иван Андреевич, руководитель юных техников.

С ним было вроде всё в порядке. Кузнецов сидел на кухне один и крепко выпивал. В доме и во дворе царила полная разруха. Пес прятался в будке и едва слышно подвывал, но выходить боялся. Перила на крыльце были сломаны. Возле крыльца, напротив ворот, лежал перевернутый мотоцикл с коляской, наверное, Иван Андреевич пытался идти на таран. Кухня была вся усеяна осколками — в доме не осталось ни одной целой тарелки, раковина разбита, дверь выломана, цветочные горшки побиты, на печке открыты все горелки, но газ, слава богу, не шел.

— За что мне всё это? — поднял на нас заплаканные глаза руководитель кружка. — Я ведь кандидат технических наук!

— И кандидаты, бывает, в запой уходят. Дело житейское, — взял инициативу в свои руки Захар Мамедович. — Не переживайте, проспитесь, а завтра снова на работу пойдете. Свеженький, как огурчик.

— А она где? — испугано озираясь по сторонам, спросил Иван Андреевич. — Она ушла?

— Ушла, ушла, — успокоил я, даже не спросив кого Иван Андреевич имеет в виду — и так было понятно, кто его напугал. — И вещи ваши отдала, — сказал я, выкладывая на стол часы, мобилку, подстаканник и прочее.

— Марки какие у вас замечательные, можно поглядеть? — попросил алхимик у Иван Андреевича.

— Глядите. — разрешил Кузнецов и стал рассказывать. — У бабушки Зины такая фарфоровая статуэтка была — желтый кокошник, зеленая юбка в красный рубчик, желтое ведерко. Стояла высоко на комоде. Бабушка мне и дотрагиваться до неё не разрешала. Теперь понимаю почему! — скороговоркой выпалил Кузнецов. — Я же не хотел её домой брать! Взял просто посмотреть, потом собирался обратно отнести. Мне её кто-то в портфель подсунул! Как же теперь жить, Александр Александрович? — опять заголосил он. — Во что теперь верить, после того, что я видел?!

— Вы просто много выпили, — стал успокаивать его алхимик. — Вот некоторые выпьют, а им черти мерещатся.

А я вот подумал, может люди сначала видят чертей, а потом водку пить бросаются с перепугу? На обратном пути спросил у алхимика: