Читаю статью по диагонали, подмечая факты, которые были известны единицам, и слышу шум в ушах от нарастающей ярости. Не на автора статьи, а на отца, который до сих пор портит мне жизнь, пачкая мою репутацию своими грязными делами. Правда, меня несколько удивляет, что в статье ни слова обо мне не сказано, ведь часть описываемых событий как раз пришлись на тот период, когда я активно помогал отцу. Собственно, это время было расцветом его бизнеса.

– Найди мне Данилу Назарова, – набрав номер Михаила, который раньше был начальником охраны моего отца, распорядился я.

Бывший чекист хоть и предпочел служению государству деньги нечистоплотного бизнеса, остался верен некоторым своим идеалам и перед тем, как перейти на работу ко мне, просил о сохранении конфиденциальности всех событий, свидетелем которым стал в период службы у отца. Это, конечно, шло вразрез с моими первоначальными планами на него, но он был слишком ценным сотрудником, чтобы отказываться от него на данном основании.

Стараниями Михаила было выявлено, что тот охранник подсыпал девушкам в напитки наркотик с эффектом сексуального стимулятора, вызывающий непреодолимый сексуальный голод, который они порой с ним же и утоляли. Как представлю, что не окажись меня там, он затащил бы Алену в подсобку и трахнул, хотелось взять дробовик и отстрелить ему яйца. Впрочем, Алена нашла способ справиться со своими чувствами, не сев на член. Увы, именно на мой.

Узнав об этом, я вернулся в клуб Ильдуса, чтобы понять, в курсе ли товарищ, что происходит в стенах его заведений. Друг был искренне шокирован и вызвал своего сотрудника на разговор.

Мне казалось, что с возрастом мой пыл поостыл и я научился совершать действия, предварительно обдумав их, но когда дело касалось Алены, мой мозг отключался. Вспомнил, как он не отходил от нее в тот вечер, как смотрел на неё, и руки сами сжались в кулаки и полетели к его лицу. Не знаю, через какое время явился Михаил и разнял нас, потому что Ильдус не осмелился приблизиться. Физиономия охранника была в крови, и, к моему удивлению, ему удалось добраться до моего лица, хотя я этого даже не заметил. С рассеченной губой и синяком на скуле теперь я выглядел как итальянский мафиози в своем пошитом на заказ костюме.

Поступил сигнал телефона со входящим звонком от Михаила.

– Шеф, не существует никакого журналиста Данилы Назарова. Готов биться об заклад, что это псевдоним. Я могу выяснить, что это за фрукт, но это займет некоторое время. Быстрее будет разузнать, кто скрывается под этим псевдонимом, только у главного редактора медиа–журнала, в котором так называемый Данила публикуется. Но вы вряд ли одобрите пытки. – На последней фразе Миша рассмеялся, давая понять, что шутит. А может быть, и нет.

Ждать я не собирался и позвонил своему помощнику, попросив выяснить, кому принадлежит журнал с лиричным названием «Над пропастью». Была у меня такая маленькая слабость: спонсировать независимые газеты в России, поэтому идея приобрести себе собственное издание показалась разумной. Портал ратовал за свободу слова для четвертой власти и продвигал либеральные идеи в массы.

К моему везению, доли компании, под которой был зарегистрирован журнал, принадлежали моему знакомому, который вовсе не возражал прекратить участие в делах журнала за солидную сумму. Я не планировал угрожать закрытием редкому гласу свободы в этой стране за отказ удалить статью об отце. Мне лишь требовалось понять, откуда была добыта информация журналистом.

Пришлось придумать для главного редактора легенду о том, что одна из статей Назарова задела интересы бенефициара журнала, в связи с чем требуется встреча с этим журналистом, и конечно, речь шла вовсе не о статье об отце. Мой человек заверил, что его никто не тронет и что новому хозяину требуется лишь разговор тет–а–тет, не более того. Это было почти правдой, за тем исключением, что мой представитель не сказал, что этот хозяин журнала – я.

– В чем, по–вашему, смысл того, что автор статьи хочет остаться инкогнито? – раздался голос из диктофона, записанный моим представителем. – Это обеспечивает безопасность моего сотрудника, и я не намерена подвергать его опасности быть растерзанным таким человеком, как наш собственник.

– Мы не собираемся никого терзать. Но если в течение суток Назаров не явится по указанному адресу, то ваша газета вообще останется без сотрудников.

Поверенный действовал по моему строгому поручению, и я был доволен результатом разговора. Главред обещала подумать.

Не планировал я играть по правилам Анатолия Самгина, но иначе я не получу нужные мне сведения.

Увидела звонки от шефа и сильно удивилась. Кто–кто, а Кузнецова никогда просто так не звонила, да и вообще предпочитала иной способ связи, поэтому пропущенные звонки меня напрягли. Как оказалось, мне срочно требуется явиться в редакцию.

Кузнецова в свои пятьдесят пять выглядела на сорок с небольшим: худая, высокая брюнетка на спорте, косметологах, правильном питании и молодых любовниках. Она умела управлять и руководить как мужчинами, так и женщинами, не вызывая сексистских шуток и не ставя свои решения под сомнение.

– Привет, проходи. – Не поднимая глаз от монитора, она указала на стул напротив, который я заняла в ожидании нехороших вестей.

Наконец, Кузнецова устремила на меня взгляд своих карих глаз. Многие её боялись, но я как человек, прошедший адскую школу спорта и господина Самгина–старшего, вообще ни перед кем не испытывала страха – наверное, оттого, что терять мне было фактически нечего.

– Ален, я тебе сейчас кое–что расскажу, но решение остается только за тобой.

Киваю.

– Ко мне недавно заглянул юрист собственника нашего журнала… – Она делает многозначительную паузу, глядя мне в глаза. – Он грозится прикрыть контору, если к нему не явится Данила. Как я поняла, главное, что его волнует, – это источники получения информации по одной из статей.

Я напряглась сильнее, потому что раскрывать информаторов было всё равно что поставить крест на себе как на журналисте–расследователе.

Из–за Анатолия Самгина и ему подобных мне претило, что большинство людей просто бесправны и беспомощны, если им не посчастливилось перейти дорогу богатею, решившему, что он вправе калечить судьбы. И я была одной из них. Но благодаря владению, словом, мне казалось, что я могу хотя бы на что–то влиять. Допускаю, что моя цель зыбка, эфемерна и в некоторой степени наивна, но я искренне в неё верю, поэтому работа приносит мне неподдельное удовольствие несмотря на то, что больших денег я не зарабатываю.

В этом новостном журнале я работала уже несколько лет, после того как сама Кузнецова переманила меня с другого ресурса – менее крупного, но по своей природе аналогичного. В штате числилась как корреспондент отдела «культура», а по факту являлась журналистом–расследователем. За прошедшие годы подобного рода инциденты не возникали ни разу, несмотря на то, что все мои работы были достаточно злободневными. Конечно, кто–то пытался выяснить личность Данилы Назарова, знаю, что за это Кузнецовой даже пытались заплатить, так как фактически она единственный человек, который знал, кто стоит за этим псевдонимом.

– О каком моем расследовании идет речь?

– Про дачи политика Дубова.

Выдыхаю и расслабляюсь. Почти всю информацию я получала из открытых источников. Но раскрывать свою личность перед кем бы то ни было в любом случае опасно. Какая гарантия, что меня не сдадут по другой моей статье недовольному объекту расследования? В таком случае мне действительно грозит не проснуться на берегу Москвы–реки.

Нервно запускаю пальцы в волосы, думая о том, что все в моей жизни идет не по сценарию. Кузнецова, конечно, сказала, что решение за мной, но при этом оставила на моей совести рабочие места всего интернет–журнала. Шах и мат!

– Это телефон его юриста, с которым нужно связаться, если ты решишься. – Она протягивает мне визитку. Я принимаю её, понимая, что выхода как такового у меня нет, но стараюсь не выказать своего разочарования.