В России наступили, по словам Ивана Бунина, «окаянные дни», годы, полные жестокости и кровопролития братоубийственной войны. Миллионы людей из инстинкта самосохранения стремились прорваться к портам Крыма и Южного Кавказа, чтобы бежать из охваченной пожарами, голодом, разрухой, насилием огромной страны. И в это время, наперекор всякому здравому смыслу, Евгения Туманишвили-Захарова бросает относительно спокойную жизнь в Тифлисе и устремляется на поиски мужа сначала в Петроград, а потом на Урал и дальше по следам любимого – в Сибирь. Объяснением подобного безумия может быть только одно – молодая, романтичная женщина хотела быть рядом с мужем и проявить свою огромную преданность, заложенную в ней генами рода Туманишвили. И никакая сила не могла удержать ее, помешать ей повторить подвиг жен декабристов. Вряд ли Евгения понимала все безрассудство своей авантюры, она и в страшном сне не могла бы представить те испытания, которым подвергала себя и будущего ребенка, которого носила под сердцем. Скорее всего молодая женщина, покидая дом, не думала о том, что никогда не сможет вернуться на родину, что навсегда прощается с родителями, братьями, сестрой, что ее будущий ребенок никогда не увидит Грузии. Не знала она и о предстоящем аресте и ссылке в Воркуту брата Шакро.

Вокруг рушился мир, но любовь толкнула Евгению на рискованный шаг. Неизвестна дата ее отъезда в Петроград, в хорошо знакомый ей совсем еще недавно великолепный город.

Не удалось найти никаких сведений о ее жизни, вернее выживании, в Северной столице, где в то время царил голод, хлеб пекли из муки с опилками, лепешки лепили из картофельной шелухи, а рыбу в похлебке глотали с головой и костями. Петроград был скован морозами, отапливались печками-буржуйками, в которые летели старинные стулья и раритетные книги, вместо денег использовали натуральный обмен – за драгоценное колье можно было выручить маленький мешок с отрубями, на улицах грабили и убивали. Свирепствовали и большевики, узурпировавшие власть, и бандиты. Убедившись, что мужа нет в Петрограде, в феврале 1919 года Евгения решает ехать во Владивосток, где по наведенным справкам мог находиться полк Константина. Железнодорожные пути были забиты составами, груженные военными, техникой, лошадьми, горючим. Скорее всего, Евгении удалось пристроиться в санитарный поезд. За неделю она доехала до крупнейшей транспортной развязки Урала – Екатеринбурга. Оттуда ей предстояло попасть в Тюмень, в сибирский город, переходивший из рук в руки враждующих сторон – красных и белых. Только через Тюмень она могла добраться по Транссибирской магистрали во Владивостоке. Поезда шли с перебоями, подолгу стояли на каких-то полустанках, а то посреди таежного безмолвия. По расчетам Евгении, ребенок должен был появиться на свет во Владивостоке. Но из-за длительной тряски, волнений и сложного переезда из Екатеринбурга в Тюмень, у нее начались преждевременные роды. Жизнь роженицы и ребенка были в опасности, однако судьба сжалилась над ними, и в морозную ночь 2 марта 1919 года на свет появилась Тамара. Евгения родила ее в теплушке поезда. На первой же станции недалеко от Тюмени женщину с младенцем сняли с эшелона и в сопровождении солдат отправили в местную больницу.

Тогда-то по легенде, малышка и увидела себя, окруженной конным эскортом.

Население Тюмени притаилось в ожидании очередной смены власти, сопровождавшейся расстрелами и грабежами. Евгения некоторое время осталась в городе. В период власти белогвардейцев было относительно спокойно, но путь на Дальний Восток был отрезан красными. Надо было как-то выживать. Ребенок был очень мал и слаб, чтобы выкормить малышку и самой не умереть с голоду, Евгения продала свои последние драгоценности. В местной церкви девочку покрестили. Город жил по законам военного времени, представители власти менялись постоянно, никто не занимался такими пустяками, как оформление документов. Ни свидетельства о рождении Тамары в Тюмени, ни церковной записи о ее крещении не были обнаружены.

К началу августа Красная армия одержала победу на Урале, а затем в Сибири. Путь на Владивосток был открыт. Евгения с ребенком добралась до Приморья. Но во Владивостоке ее ждало огромное разочарование – мужа, Константина Захарова, ей так и не удалось отыскать. Она даже ничего не смогла выяснить о его судьбе. Приходится гадать, погиб ли военврач в бою, был расстрелян, или стал жертвой одной из эпидемий, косивших жизни беженцев и пленных в лагерях Дальнего Востока.

Через 18 месяцев после рождения Тамары, Евгения Туманишвили связывает свою судьбу с человеком, который был старше нее на шестнадцать лет. О жизни Евгении до второго брака можно только строить догадки. Портовый город был переполнен военными, ранеными и пленными. Со всех уголков России сюда толпами стекались беженцы, больше частью члены семей белогвардейцев. Сюда прибывали офицеры и солдаты разгромленных армий Деникина и адмирала Колчака. Измученные лишениями люди, поднятые революционным штормом, наконец, остановились на кромке континента. Дальше было – море, океан, острова, на которые в мирное время ссылали каторжан. Избавлением от бед и голода казалась эмиграция в Китай.

Не лучше обстояли дела и в Грузии. После оккупации 11-ой Красной армией Грузинской независимой республики в феврале 1921 года, демократическое правительство почти в полном составе и большая часть грузинской интеллигенции покинули страну. Новости каким-то образом распространялись по территории сгинувшей империи, Евгения, несомненно, знала о событиях в Грузии и понимала, что возвращение может стоить ей жизни. Впрочем, на обратный путь средств у нее не было. Как раз в это критический момент она встретила полковника царской армии, кавалера ордена Св. Георгия Владимира Хасидовича.

Владимир Хасидович (1885–1962), отчим Тамары Тумановой, русский писатель. Из архива В. Шулятикова

Он пережил две войны – Первую мировую и Русско-японскую, в результате ранения потерял голос, что не помешало ему возглавить Общество помощи раненым бойцам. Профессиональный военный, представитель старой русской интеллигенции Владимир обладал литературным даром и печатал в журналах свои рассказы. В большинстве из них он описывал эпизоды Русско-японской войны, драматические истории, свои собственные приключения. Вот с таким интересным и неординарным человеком связала свою судьбу Евгения Туманова. Владимир стал любящим отцом для маленькой Тамары и заботился о ней всю жизнь. «Я называла его Володей», – вспоминала Евгения, – «Тамара привыкла к этому и тоже звала отчима по имени, что в русских семьях было не принято». Формально в Приморском крае была установлена большевистская власть, но некоторые территории продолжали контролировать соединения белогвардейцев. При поддержке японцев в мае 1921 года удалось на некоторое время установить антибольшевистский режим. Обстановка была крайне нестабильной, поэтому многие стремились уехать из Владивостока. Владимир и Евгения воспользовались предложением британцев перевести на своих судах в Китай более 500 000 человек гражданского населения. Через некоторое время семья оказалась в Харбине. В своих воспоминаниях Тамара рассказывала, что она с родителями спасалась от «большевиков в утлой лодке под свист пуль». После того, как остатки формирований генерала Деникина и атамана Семенова, составлявшие боеспособное ядро белогвардейцев на Дальнем Востоке, стали терпеть поражение за поражением, начался массовый исход русских – из Владивостока уехало около 2 миллионов человек. В Китае российских беженцев ждали нищета и унижения, очень сложным оказался процесс вживания в новую среду, приспособление к непривычному быту и местным порядкам. Эмигранты жили впроголодь, брались за самую низкооплачиваемую работу, погибали от болезней и истощения. Семья Владимира не была исключением, но полковник быстро адаптировался и пошел работать поваром в ресторан, чтобы обеспечить семью продуктами и накопить деньги для отъезда во Францию. Два года прошли в невыносимых условиях и в тяжелом труде. Наконец, в 1923 году Хасидович смог купить билеты на корабль, и семья навсегда распрощались с жарким, ветреным Харбином.